Сообщение из Центра пришло, когда мне выпал флеш-рояль. Ничего нового, стандартный запрос об обстановке и приказ продолжать миссию. Только вот одна проблема: одновременно с этим сообщением, на долю секунды раньше, пришло другое.
“Восстание. Ари Фобос пытается захватить власть. Флагману “Родос” и ари Родасу надлежит немедленно явиться к планете Альдана.”
Я пару мгновений смотрел на сообщение, потом покосился на задумчивого капитана. Он встретил мой взгляд.
— Вот видишь, — заметил я, нащупывая в кармане бластер. — Не одни мы тут с хлебнули горячительного.
— Точно, — прищурился он. — Два приказа, противоречат друг другу. Какой выбрать?
— Второй явно шутка, — сухо сказал я. — Причём вот совсем не смешная. Перегрузи сервер, чтобы лишнее сообщение удалилось. Будем считать, что мы его никогда не получали.
Кэп пару мгновений оценивающе смотрел на меня, потом коротко кивнул. Я пронаблюдал, как он чистит базу данных, и облегчённо откинулся на спинку кресла. Неужто Фобос действительно решился? Ну, в добрый час.
“Спасибо, Нико,” — мысленный голос Родаса был непривычно эмоционален.
“Да ладно, — подумал я. — Оно мне надо — лететь куда-то? Давай поймаем этих несчастных повстанцев. А там посмотрим, что ещё скажут из Центра.
На следующий день из Центра сообщили, что новым Канцлером провозглашён ари Фобос.
Повстанцев мы благополучно разбомбили через три дня.
А ещё через день было объявлено, что техники переходят в полное распоряжение своих ари.
Легко догадаться, что многие мои “коллеги” от эдакой новости принялись бегать по потолку. Особенно активно, думаю, носились сотрудники славного “Олимпа”, которые привыкли в ари видеть эдаких роботов, которые ничего не чувствуют, и порой пользоваться ими в своих нуждах. Или срывать злость.
Я за подобным был вроде как не замечен. Да и, честно говоря, никогда иллюзий насчёт собственной важности не питал. Перехожу в полное распоряжение Родаса? Ну-ну. Вот можно подумать, раньше я не был в его полном распоряжении. Что поменяется вообще? Ах да, не надо будет выдумывать отчёты для “Олимпа”. И упразднят отладки. Ну сказка же!
Так что, получив от генерала Родаса распоряжение явиться в лабораторию посреди корабельной ночи, никакого свербежа со стороны чувствительной к неприятностям пятой точки я не испытал. Явно же опять хочет без свидетелей обсудить какую-то вундервафлю, отрыжку сумрачного гения спятившего учёного. Или научную приблуду, которая поможет в дальнейшем. Или апгрейд. Или одно с другим вместе. В любом случае, ничего нового, порой у нас такие встречи случаются. Редко, конечно. Обычно Родасу плевать на свидетелей, потому что он говорит со мной только мысленно. Особенно о важном. Потому что так никто и никогда не докажет, что я этот приказ получил от него… Всё по изящным законам взаимной поруки. И да, не мне тут Родаса осуждать, благо сам такой же.
Тем не менее, иногда случались и ситуации, которые требовали обсуждения “голосом”. И я прикинул, что теперь, когда ко власти пришёл Фобос, таких будет побольше.
Наверное.
— Ложись, — сказал Родас вместо приветствия.
Ох уж этот мне паря. И его чудное чувство юмора. Не будь он суперсолдатом, его бы сослуживцы каждый день нежно рожей об пол стучали.
— Что ты сказал, прости?
— Ложись, — повторил Родас равнодушно, указывая на лабораторный стол. Тот самый, на котором порой “отлаживали” его.
Мне стало не по себе. Он что, собирается препарировать меня здесь, как некогда поступали с ним? Да нет, бред. Бред же?..
— Ты не в моём вкусе, — брякнул я.
Родас выгнул бровь, не переставая указывать на лабораторный ложемент.
Уже даже не смешно, серьёзно.
— Что происходит? — уточнил я. — Ты решил сделать мне апгрейд?
— Не доверяешь? — уточнил Родас насмешливо.
Я прищурился. Догадывался, что доверие у него — очень сложный и болезненный вопрос. У всех “богов новой эры”, в общем-то.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И, положа руку на сердце, где-то их можно понять.
Так что я вздохнул, приказал самому себе выкинуть ерундовину из головы и послушно устроился на ложементе. Фиксаторы тут же обхватили мои конечности.
— А удобненько, — оценил я.
— Оно эргономичное.
— Ну-ну… слушай, ну хотя бы теперь расскажешь мне, к чему всё это? Нет, я могу выдать на-гора ещё пару страшных предположений и пошлых шуток. Но на кой? Ты и так всё это видишь у меня в голове.
— Вижу, — согласился Родас, вбивая какие-то параметры в жуткого вида медицинские приспособления. — И, пожалуй, так называемые “страшные” предположения не так уж далеки от истины.
—…А?
— Ари Фобос, новый Канцлер, объявил, что мы вольны делать с техниками то же, что они некогда делали с нами. Вот я и хочу поразвлечься. Заодно отплачу тебе за всё, что ты сделал со мной.
Что?
— Ты ведь шутишь?
— Шучу? Сам решай. Но я собираюсь дать тебе почувствовать себя на моём месте. И должен сказать: я собираюсь проявить милосердие. Ввести тебе анестетик. Так что больно не будет… почти.
Я хотел что-то сказать, но приборы пришли в движение, и мир мой утонул в ярчайшей вспышке боли. Я орал, и матерился, и умолял — а потом, наконец, отключился.
В себя пришёл… А пёс его знает когда, по правде. Слишком уж внутренние часы сбоили.
На удивление, чувствовал себя более-менее хорошо. И даже вроде бы все комплектующие остались на месте. И фиксаторы меня больше не удерживали…
— И какой дыры? — спросил я у Родаса, с равнодушной миной подпиравшего спиной ближайшую стенку. — Что это было?
— Сказал же: дал тебе почувствовать себя в моей шкуре.
— То есть, пытки ради пыток? Не похоже на тебя.
— Дал почувствовать. А ещё — сделал с тобой то же, что ты со мной.
— Что-то не помню, чтобы я издевался над тобой, — хмыкнул я.
— Иногда, если того требовала ситуация. Но ещё ты делал всё ради моей безопасности; то же самое только что сделал я.
— Прости? — я окончательно перестал понимать, какого ляда происходит… Нет, перманентное состояние лёгкого офигевания — обычное дело, когда общаешься с Родасом. Но всему же должен быть предел!
— Я получил некоторые отчёты из столицы, — ответил Родас, спокойно глядя мне в глаза. — Там сказано, что нынче активизировались борцы за наши права… Если можно так выразиться. То тут, то там имеют место демонстративные казни техников и лабораторного персонала. Для этого зачастую используют яды (токсины К19 и М47), а также сжигают заживо и пытают до смерти. Последнее, как ты догадываешься, я никак не могу предотвратить. Говоря об огне: я ввёл тебе специальных нанитов, защищающих от воздействия перепадов температуры. Уже слишком поздно пытаться сделать тебя неуязвимым для среднего пламени (подобное, как ты знаешь, нужно программировать на эмбриональной стадии, причём с применением сложных биотехнологий и перекрёстно-видовой генетики). Но в случае, если кто-то, например, совершенно случайно сломает терморегулятор в твоей каюте, теперь у тебя в запасе будет чуть больше времени, чтобы сбежать. Порой это спасает жизнь.
Я ошеломлённо покачал головой.
— Спасибо…
— Не стоит. Далее, перейдём к самому сложному. Ядам. Давеча на Олимпе был теракт: в стандартный паёк для персонала добавили М47.
— Тот самый токсин, с помощью которого…
—…нас усыпляли, если возникала такая необходимость? Да. Как ты помнишь, это состав был очень токсичен даже для нас. Для обычных же людей он смертелен. Очень болезненно смертелен. То же самое, собственно, могу сказать и про К19, который раньше использовался для нашей утилизации… Так вот, у тебя теперь есть иммунитет к этим ядам. По крайней мере, к рассчитанным на человека дозам.