мы просто придумывали название для его канала. Папа стал его первым подписчиком. Ма заложила фамильные украшения, чтобы купить ему первую камеру. Может быть, самомнение Брайтона – наша вина?
Я собираюсь пойти за ним, когда слышу возню за дверью. Сердце начинает биться чаще. Не мог же Эдуардо напасть на Айрис и Марибель?
– Хочешь, чтобы я осталась? – спрашивает Пруденция, глядя, как Брайтон заворачивает за угол.
– Да, но нет. Иди.
Она кивает на дверь.
– Удачи.
– И тебе.
Я вхожу. Марибель нависает над Эдуардо, который ощупывает разбитую губу.
– Что вы делаете? – спрашиваю я.
– А теперь рассказывай, как найти Джун. – Она не обращает на меня внимания.
– И как Луна напитала небожителя кровью твари, – добавляет Айрис.
– И как ты пережил Блэкаут. – Голос у меня дрожит.
– Может, вам так не кажется, потому что вы сделали меня мальчиком для битья, но у нас с вами не переговоры. И я, кстати, уже выиграл.
– Да? И что же ты выиграл? – интересуется Марибель.
Эдуардо оглядывает кладовку.
– Хотелось бы кровать и свечи с запахом сандала, чтобы избавиться от вони мокрых тряпок. Но вообще меня устроит защита от Чародеев.
– Ты шутишь? – спрашивает Айрис.
– Можно свечи с запахом ванили, если других нет.
– Ты можешь превратиться в кого угодно. – Айрис складывает руки на груди. – Уехать. Тебя никогда не найдут.
– Прошлому призраку-оборотню не удалось сбежать далеко. – Эдуардо замирает как статуя. – Его пытали так долго, что он умер, зависнув между формами. Опознать его было невозможно. Стэнтон любезно показал мне фотографии в ночь моей инициации. Дружеское предупреждение. – Он смотрит на нас. – Единственный способ спастись от Луны и Чародеев – остаться в этом убежище. Где бы оно ни было.
– Расскажи все, что знаешь, или мы тебя прогоним! – выпаливает Марибель прямо ему в лицо.
– Это звучало бы страшнее, не будь у меня в рукаве козыря. Вы никогда меня не отпустите.
Кривая усмешка Эдуардо напоминает мне, как уверенно держится его отец, произнося свои речи.
– В мире нет более расчетливого человека, чем Луна. Она научила меня играть по-крупному.
– Гарантирую, ты не такой умный, как воображаешь, – заверяет его Марибель.
– Может быть. Но ума заманить тебя на арену мне хватило, – говорит Эдуардо.
Она не отвечает.
Серый свет заливает лицо Эдуардо, и он съеживается, становясь миниатюрной белой девушкой в одежде послушницы. Он играет с локоном светлых волос и смотрит на Марибель ясными голубыми глазами.
– Знаешь, что значит мое имя? – говорит он высоким голоском.
– Ни фига не понимаю, – признаюсь я.
– Она… он – это Хоуп, послушница в марине, которая рассказала мне, где найти Джун и Кровавых чародеев.
– Я знал, что ты на нее охотишься. Посмотрел интервью на ютьюбе. Как по мне, ты получила, что хотела. – Эдуардо снова становится собой. – Если ты злишься из-за того, что поддалась на манипуляцию, то вперед, отпускай меня. Я в любом случае в выигрыше, если только Луну не сдам.
Поверить не могу, что нас загнал в угол парень, которого мы держим буквально в цепях. Сразу видно сына продажного политика.
– Мы действительно тебя не отпустим, в этом ты прав, – говорит Марибель. – Если ты не расскажешь нам, как выжил, или кто такая Джун, или чего хочет Луна, то мне придется выбить из тебя эти ответы.
Она сжимает кулак. Я бросаюсь вперед и перехватываю ее руку. Я не знаю, до чего она готова дойти в желании отомстить за родителей. Смерть моего отца вызвала всего один вопрос: смог бы он прожить чуть дольше, если бы не участвовал в клинических испытаниях? Может, Марибель и неплохая, но она явно готова на все, чтобы получить ответы на свои вопросы. Я должен верить, что одна из моих наставниц лучше, чем хочет казаться.
Марибель вырывает у меня руку.
– Ты хотя бы понимаешь, что ты делаешь? Думаешь, провел тут две недели и можешь указывать, как нам быть?
– Я знаю, что вами должно двигать, – отвечаю я. – Мы не можем избивать людей, чтобы получить ответы. Иначе опустимся до их уровня.
– Я хочу восстановить справедливость, а ради этого я вольна делать с пленниками то, что захочу.
– Можешь попробовать, – замечает Эдуардо.
Марибель, кажется, готова отбросить меня в другой конец кладовки и обрушиться на Эдуардо. И я не могу ее винить, с учетом того, что он говорит.
– Эмиль, было бы круто, будь мир черно-белый, но на войне приходится делать вещи, о которых невозможно помыслить. Да, мы знаем, что такое сострадание, но иногда надо проявить жестокость, чтобы выжить. Чтобы рискнуть и победить.
– Это не ко мне, – отвечаю я. – Я готов быть солдатом, но не убийцей.
Эдуардо смотрит на меня и выпрямляет спину.
– Марибель, иди прогуляйся, – распоряжается Айрис.
– Ты мне тут не командуй! – Марибель смотрит на Айрис сверху вниз. – Мы проигрываем! У нас не будет шанса на победу, пока нами командуешь ты или пока Эмиль заигрывает с врагами! – Она круто разворачивается и оказывается совсем рядом со мной. – Как по-твоему, чем заняты солдаты на войне? Думаешь, они готовятся к бою, а потом опускают свои жезлы? Нет уж. Они стреляют и стараются не промахнуться.
– Я все понимаю, но наша цель – мир. Если мы не сможем убедить людей доверять нам, любая смерть будет напрасной.
– Не смей говорить мне о напрасных смертях! Не тогда, когда ты мешаешь мне выяснить, кто подставил и убил моих родителей! – Марибель закрывает глаза и качает головой. – Зря я в тебя поверила. Зря мы все поверили.
Она выбегает наружу и громко хлопает дверью.
Я никогда и не утверждал, что буду героическим спасателем, но чувство вины, которое горит внутри, невыносимо.
– Теперь будешь разговаривать? – спрашивает Айрис.
– Вот только с ним буду, – Эдуардо указывает на меня.
– Этого не случится, – говорит Айрис.
– Тогда сами разгадывайте планы Луны, пока Венценосный мечтатель не зашел.
Айрис вздыхает.
– Будь осторожнее.
Я остаюсь наедине с оборотнем. По идее, все должно пройти спокойно, раз он связан, но, если он выкинет очередной фокус, придется реагировать молниеносно.
– Почему ты хочешь говорить только со мной?
– Ты мне нравишься. – Эдуардо изучает меня с плохо скрываемым интересом. – Моя работа – никому не показываться больше одного раза, но с тобой мы уже сколько раз умудрились пересечься? Совпадение…
– Я бы не назвал совпадением случаи, когда ты пытался обхитрить меня у меня же дома или когда заманил нас на арену.
– Раньше.
Глаза Эдуардо вспыхивают серым затмением, он светится и начинает преображаться. Я не сразу, но понимаю – это тот парень, которого я видел в первый вечер появления Венценосного мечтателя. Тот, что снимал схватку. Потом он преображается в Джеймса, который вместе с Ортоном торговал Варевом, – у этих двоих были одинаковые чехлы для телефона. И еще раз – в единственного послушника, который сбежал с фабрики. Последняя вспышка, и он снова становится собой.
– Извини, если какие-то детали не совпадают, цвет глаз, длина волос и рост сейчас значения не имеют. Но ты ведь понял, о чем я? Нью-Йорк огромный, Эмиль. Постоянно встречаешь людей, которых видишь в первый и последний раз. А вот ты выскакиваешь словно светлячок в ночи.
– Кто бы говорил, Эдуардо, ты вообще считаешься мертвым.
– Меня так больше не зовут. Эдуардо Айрон погиб во время Блэкаута. – Все его ухищрения поглотила тьма. – Не только ты проживаешь вторую попытку.
Он знает о моем происхождении. Теперь я еще больше надеюсь, что Чароходы оставят его в этой кладовке.
– И как же теперь тебя зовут?
– Несс Арройо.
Если я правильно помню, Арройо – девичья фамилия его матери. Он постарался уничтожить любую связь с Айроном.
– Твой отец знает, что ты жив?
– Нет.
– Марибель сможет использовать это против тебя, если