Александр Прохоров: Одни и те же люди в рамках одной и той же системы управления провалили то, к чему система готовилась и что планировала, и преуспели там, где действовали без плана и подготовки, с наибольшей степенью самостоятельности на всех уровнях управленческой пирамиды.
Любимый пример Александра Прохорова: эвакуация промышленности на восток во время войны. Вряд ли у кого-либо народа этот совершенно грандиозный и далеко еще неоцененный подвиг получился бы лучше, чем у нас.
Любая попытка формализации вызывает активный протест.
Как-то на вечеринке рассказываю знакомой даме, что хочу сделать один день в неделю «днем приема для друзей». В ответ получаю жесткую отповедь: «Вы что же, меня не пустите, если я приду в другой день?!» Дама у меня в гостях ни разу не бывала, но сама мысль о введении подобной формализации была для нее невыносима.
Российская общественность легко одобрит ваш проезд на красный свет в случаях, если у вас болеет мама или вы опаздываете на «важное дело».
Обратная сторона медали хорошо известна. Зима все время приходит неожиданно. Мы сильны в тактике, но не в стратегии, и являемся чемпионами мира по строительству на песке, без фундамента. В итоге у нас чрезвычайно медленно происходит накопление — технологий, знаний, управленческих решений, методик, даже материальных богатств. Решения даже по самым важным вопросам развития страны тоже принимаются в последнюю минуту, по наитию.
Человеку русской культуры совершенно чужда идея, что он что-то может не знать, в чем-то не разбираться. По любому вопросу он будет иметь собственное мнение и держать при себе его не будет. Мама регулярно дает советы по навигации в Москве, на том основании, что она слушает передачу для автолюбителей на радио. На тренингах слушатели, впервые познакомившиеся с технологией управленческого поединка, сразу же начинают ее улучшать. Наш человек, попав в кабину самолета, начнет давать советы пилоту минут через пятнадцать.
Особенности национальной технологии
— У вас есть мечта?
— Да, бросить пить…
— Так бросьте!
— А как потом жить без мечты?
Если взять отдельного российского специалиста: ученого, дизайнера, художника, программиста, — то в сравнении с европейским или американским коллегой он выглядит неплохо, а часто и выигрывает: креативен, разносторонен, умел.
Отличия начинаются тогда, когда сравниваешь уровень организации работы. Используемые управленческие технологии, проработка бизнес-процессов отстают впечатляюще. Работник чаще всего не готов и не умеет подчиняться технологии, выполнять работу последовательно, вовремя и с нужным качеством. Россия — страна нетехнологичная. Недаром мы делаем уникальные единичные вещи, но не в состоянии наладить качественное массовое производство. (Массовое производство вооружения поглощает все наличные ресурсы именно по этой причине.) Например, современная медицина — это высокотехнологичное производство, где в единой схеме работают специалисты различных профилей. Именно здесь у нас и проблемы (достаточно сравнить среднюю продолжительность жизни). То, что может сделать один хороший врач, мы при некотором везении получаем, но там, где требуется длинная цепочка действий и специалистов, — за редким исключением результата нет.
«Россия — очень привлекательный рынок, с высочайшим спросом на роскошь. Но российская индустрия моды в основном основана на импорте», — считает Маргарет Энн Поли, консультант и автор учебников по истории моды. По ее мнению, российские дизайнеры еще не сумели трансформироваться в профессиональное сообщество: «Есть дизайнеры, но нет производства, нет дистрибуции, нет логистики. Мы советуем нашим клиентам не покупать коллекции из России. Не потому что коллекции плохи. Просто производящие их компании — ненадежны».
Жителям страны эта наша особенность хорошо известна: «Советовался со специалистом по поводу покупки новой машины, он сказал: „Форд ни в коем случае! Эти машины делаются у нас, очень плохое качество комплектующих“». Само существование термина «иномарка» — самый точный диагноз. Елки к Новому году мы везем из Швеции, в рестораны завозят мясо из Аргентины: лучше упаковано, правильно отобрано, надежные поставки.
Особенность российской жизни — необходимость пополнения дохода от земледелия отхожими промыслами. В кустарной промышленности, обслуживавшей местный рынок: ткани, столовые принадлежности, иконы, музыкальные инструменты, — была занята значительная часть населения. Собственно, и сегодня большое число работ, особенно в сфере обслуживания, выполняется людьми, которые специально этому не учились. Если в США люди стараются приобрести узкую специализацию по решению определенной проблемы, чтобы встроиться в технологическую цепочку, то у нас все стараются быть специалистами широкого профиля. Осложняет дело и нелюбовь к кропотливой ежедневной работе. Большинство проблем мы стремимся разрешить разовым усилием, штурмом.
Мы стараемся воспроизводить западные технологии, но обычно все портят мелкие детали. Сравните прохождение досмотра службами безопасности в аэропортах у нас и у них — вроде бы похоже, но ощущения совершенно разные. То же относится и к очереди на подъемник на горнолыжных склонах. Обучение начинающих катанию на горных лыжах легко и просто происходит в европейских школах, где обучение состоит из последовательности простых упражнений для отработки необходимых навыков. То же и при обучении бадминтону: для отработки технических и тактических навыков существует большой набор упражнений, которые последовательно отрабатываются. Количество стандартных упражнений (глубина проработки технологической цепочки) у нас значительно меньше.
Чаще всего дает о себе знать наша вера во всемогущество личных отношений.
Эту мысль хорошо иллюстрирует технология съемки телесериалов, о которой рассказывает Александр Молчанов: Как запускают новые проекты на Западе? Есть определенная процедура: у автора (сценариста, режиссера или продюсера) возникает идея сериала. Он показывает ее представителям продюсерской компании. Если идея хороша, ее показывают студии, которая производит съемки. Если студия готова включиться в проект, идею показывают на одном из каналов (в США их около 400, включая кабельные). На этой стадии отсеивается множество плохих идей и, возможно, парочка хороших. Затем пишется пилот сериала. Если он устраивает канал, заказываются съемки пилота. Затем канал заказывает несколько серий (обычно 13). Съемки идут параллельно с показом, опережая его на 3–4 серии. Разумеется, такое возможно только при условии, что сериал идет раз в неделю.
Чем удобна такая система? Тем, что канал может в любую секунду остановить сериал, который не понравился зрителям. И останавливают так, что только пыль летит. Порядок цифр примерно такой: в сезон запускаются 500 проектов, из них 100 доходят до стадии написания пилотного сценария, 20 снимаются, 5 выходят в эфир и только 1 становится успешным и продлевается на второй сезон.
А как сериалы запускаются у нас? В России есть восемь телеканалов, которые заказывают сериалы производителям. Производителей — около 400. Практически у каждого мало-мальски что-то из себя представляющего режиссера есть свой небольшой продакшн. И вот наш режиссер приходит к руководителю канала и предлагает что-то снять для него. Чуете разницу? В России основой нового проекта является не сценарий и даже не идея сериала, а личность режиссера.
Допустим, личность режиссера знакома руководителю телеканала и он готов запустить новый проект. Обычно в этот момент с полки берется какая-нибудь книга. Затем режиссер получает бюджет, и начинаются съемки. Безусловно, канал контролирует процесс, редакторы читают сценарий, смотрят кастинг, принимают готовые серии. Однако будет ли сериал успешным, никто не знает. Только когда сериал будет снят целиком и показан, можно сказать, успешен он или нет. Если вдруг оказалось, что сериал не нравится зрителям, канал может сделать только одно — снять его с показа, оборвав на полуслове. Но сериал при этом уже снят целиком, деньги на съемки уже потрачены!
Отсутствием технологий порождается агрессивность как условие выживания в нашей стране. Русское долготерпение, привычка терпеть до упора, а потом сразу убить — это тоже отсутствие технологии, отсутствие набора промежуточных воздействий.
Людмила Петрановская: Но если мы хотим когда-нибудь перестать слышать вопрос «А почему в России все такие злые?» и перестать «наслаждаться» разлитой повсюду бессильной злобой, нам нужно вернуть себе свою агрессию, свою здоровую злость, свою способность за себя постоять. Вспомнить или создать заново технологии отстаивания своих границ, научиться не бояться говорить: «я не согласен, мне это не подходит», не бояться «высовываться», научиться объединяться с другими, чтобы отстоять свои права. Не случайно, например, многие отмечают, что толпа людей на протестных митингах, как ни странно, оказывается гораздо более дружелюбной, вежливой и веселой, чем толпа в метро в час пик. Когда люди осваивают цивилизованный способ выразить свою агрессию прямо по адресу, им не за что злиться на окружающих.