Читать интересную книгу Угроза вторжения - Олег Маркеев

— «Сосед мальчоночку прислал, он от щедрот меня позвал», — прошептал Столетов. — Видала? Старый хрен нам «хвоста» решил навесить.

— Что ты такой злой, папа?

— Я не злой, я работаю. — Он отпустил ее руку. Встал рядом, прижавшись спиной к шершавой стене.

— Это и был урок, да?

— Ага! — зло улыбнулся Столетов. — Хотел тебе преподать, а сам нарвался.

— И какой урок предназначался мне? — Настя зябко передернула плечами.

— В принципе, простой. Если хочешь получить информацию, вцепись в гордо и не отпускай, пока клиент не расколется или не сдохнет. Ухватись за его жизнь, как за ниточку, и периодически подергивай, давая понять, что в любой момент можешь ее порвать.

— Жестоко это, папа.

— А иначе нельзя, лапуль. И запомни второй урок: одна ошибка — и ты из охотника превращаешься в дичь. — Он осторожно выглянул на улицу. — Тэкс-пэкс! Малец возвращается. Сейчас доложит, что потерял нас, и получит в ухо. Подождем немного. Если старый хрен сам выползет, плохи наши дела. Значит, я просчитался, пойдет докладывать ворам, что Крот воскрес.

— А кто этот Казан?

— Очень крупный спец. Последний из старой школы медвежатников. Как видишь, точит ключи в подвале. Все старые дружки обросли фирмами, деньги моют. А брать нельзя, порежут. Сейчас же все «под крышей» сидят, замучаешься на разборки ходить. Да и зачем сейфы колоть, когда деловые сами по тридцать процентов в месяц откидывают. Да, пока не забыл. — Он достал из кармана два ключа и зашвырнул их подальше во двор.

— Зачем? — удивилась Настя.

— Я еще не впал в маразм, чтобы медвежатнику ключи от квартиры заказывать! Милая, я же знаю Казана. Видела, как работал? На образец только посматривал, в тиски вместе с болванкой не зажимал. Этот леший отмычку к любому замку сделает, если ключ хоть раз видел. А если в руках держал, то и подавно. Даже через год тютелька в тютельку выточит. Мастер! Таких скоро не останется.

— Интересно.

— Дальше будет еще интереснее. — Он погладил Настю по щеке. — Вляпались мы, девочка. Тебя отговаривать, вижу, без толку. Вон, уже бесенята в глазах запрыгали.

— Пап, это из-за меня. Я думала, он из политических…

— Думала! А нюх зачем? Ладно, я тоже хорош, — махнул он рукой. — Казан будет молчать. Пока, во всяком случае. Не сможет он рассказать никому, не сдав себя. Это хорошо. Учись, дочка, пока я живой. Имей убийственный компромат на каждого, и ты будешь жить долго и счастливо. — Он опять выглянул на улицу. — Порядок!

— Чисто?

— Ага! Сейчас пойдем. — Он повернулся к ней положил руку на плечо. — Настюх, обещай не делать глупостей. Из этого дела надо выходить. Но осторожно. Я на днях уеду. На неделю-другую. Тебя перепоручу одному человеку. Ему можно доверять.

— Пап, сенсация пропадает! — простонала Настя.

— Глупая! — он сжал ее пальцы, и она невольно поморщилась. — Работать можно только под прикрытием, если хочешь остаться живой. Забудь о «четвертой власти», общественном мнении и прочей муре. В стране идет гражданская война. И вашу братию используют, как пушечное мясо. Информация — товар и оружие одновременно. Либо ты ее продаешь, либо ею убиваешь… Решай сама, как ты ее используешь. Потому что, не дай бог, за тебя решат другие.

— А ты не накручиваешь?

Он усмехнулся, это выражение она переняла у него.

— Нет, лапа. У меня нюх. — Он провел пальцем по ее носу. — А твой курносик только сопли гонять умеет. Выходишь из дела?

— Нет. — Она упрямо, как делала в детстве, покачала головой. Челка упала на глаза.

— Эх, пороли тебя мало. — Столетов провел пальцами по ее лицу, убирая волосы. Сердце опять зашлось от боли.

— Сам знаешь, совсем не пороли. — Она потерлась щекой о его ладонь. — Ты пальцем ни разу не тронул и матери не позволял.

— Правильно, девочек нельзя. У запуганных женщин рождаются уроды. А потом их ловим и сажаем.

— Хороший ты у меня, пап.

— Вот и не доводи любимого папу до могилы, — грустно усмехнулся он, убрав руку.

За углом что-то шлепнуло по луже. Раз, потом еще. Будто кто-то пробовал ботинком глубину, не решаясь ступить дальше.

Настя заметила, как разом закаменело и сделалось белым лицо отца. Он пошарил взглядом по подворотне. Из переполненного мусорного бака торчали какие-то обломки досок. Между ним и Настей лежали несколько размокших кирпичей: кто-то выложил дорожку через лужу, вода сошла, а грязь и кирпичи остались. Столетов ногой потянул к себе ближний, приложил палец к губам, потом, как нырнул, быстро нагнулся и схватил кирпич.

В подворотню заглянула дворняга. Дальняя родственница немецкой овчарки постояла, переводя взгляд с Насти на Столетова, и потрусила дальше, отчаянно шлепая по лужам.

— До инфаркта доведешь! — Столетов укоризненно посмотрел на хихикнувшую Настю. Хотел еще что-то сказать, но промолчал.

Глава восьмая. Принудительная вербовка

В Питере, как всегда, с неба сыпалась мерзкая морось.

Арсений Степанович Яровой, дослужившийся до майорской звезды на милицейском погоне и пригретый за услуги, о которых не любил распространяться, в МИКБ на хлебной должности начальника службы безопасности, за все годы уяснил, что главное — солидность. Однако за последние сутки от тяжеловесной мины на его лице не осталось и следа, движения стали неловко-суетливыми, как у сержанта постовой службы, попавшего «на ковер» к начальнику ГУВД.

Выбираясь из такси, попал ногой в выемку, до краев залитую мутной холодной водой. Не сдерживаясь, витиевато выматерился, поймав восхищенный взгляд таксиста в зеркальце заднего вида. Машина рванула с места, и по кейсу, которым успел прикрыть полы плаща Арсений Степанович, ударили грязевые дробинки, вырвавшиеся из-под взвизгнувших на мокром асфальте колес.

— Японский городовой! — Яровой даже задохнулся от ярости.

Полоса невезения началась еще вчера со звонка давнего друга, сумевшего, несмотря на все пертурбации последних лет, удержаться в кресле начальника райотдела милиции. Из короткого разговора Яровой вычленил три основные фразы — «у твоего сына неприятности», «на меня давят», «решить можно только на месте». Бросив все дела, Яровой успел на Лениградский вокзал прямо к отходу поезда.

Сверившись с адресом на листке, он свернул на улицу Марата. Найдя нужный дом, немного постоял на улице, проверяясь, потом бросил окурок под колеса ползущих мимо машин и вошел в подъезд.

Бывшая коммуналка была переоборудована под офис. В таких он бывал тысячи раз, с тех пор как правление банка повесило на его службу выколачивание долгов с нерадивых клиентов. Механизм был прост: приняв поступление на счет клиента-должника, банк тут же отряжал к нему «отряд финансовой гвардии», как прозвал его Яровой. Чтобы акция не напоминала банальный рэкет, к группе прикреплялся мальчик-финансист. Его задачей было внятно и грамотно растолковать клиенту суть кредитной политики банка. Остальные с мрачными лицами стояли над душой директора-должника, как живые символы неотвратимости платежа.

Яровой потянул носом воздух. Пахло пылью и раскаленным на паяльнике припоем. Вдоль стен по всему коридору стояли штабеля пустых коробок с надписью «Самсунг».

«Компьютерщики», — подумал Яровой и, посмотрев на пустующее место охранника, хмыкнул: «Лохи непуганые».

За ближней дверью девица увлеченно трепалась по телефону. Яровой прошел по коридору. Лишь на одной двери висела табличка.

«Пассаж, ЛТД», — прочитал Яровой. — «Все, как сказал Мишка. Но какое отношение это имеет к Сергею?»

— Входите, — раздалось из-за двери в ответ на его стук.

Своих Яровой вычислял моментально. В том, что сидевший за столом человек имел отношение, как сейчас выражаются, к «силовым ведомствам», сомнений не было. Умение и желание давить как каинова печать лежит на всех, кто больше трех лет имел отношение к «органам». Человек давил, намеренно затягивая паузу и пристально рассматривая Ярового.

Арсений Степанович мысленно примерил на хозяина кабинета погоны. Выходило, не меньше полковника. Хотя с такой комплекцией, тяжелым лицом с крупными чертами и властной складкой губ можно было носить и генеральский китель, смотрелся бы, и сомневаться нечего.

Дуэль взглядов можно было бы продолжать до бесконечности, Яровой умел смотреть не хуже противника. Но он вспомнил о Сергее — и моментально сломался.

«На хрен выделываться! У него все козыри», — вздохнул Яровой и расстегнул плащ.

— Я от Михаила, — сказал он, сознавая, что зря суетится, его здесь знают и ждали. Компьютерщики — лишь камуфляж. Кабинет, захламленный коробками, два стола, заваленные платами, и пыльные стопки компьютерных журналов никак не вязались с сидевшим спиной к окну человеком.

— Присаживайтесь, — человек сделал неопределенный жест рукой.