Читать интересную книгу Снайпер Шайтан - Любовь Рябикина

Они не знали только одного: в кармане брюк у Даши лежал пистолет с единственным патроном, который она припасла для себя. К автомату осталось два полных рожка. Она сняла берет с головы и осторожно положила его на могилу Артема там, где было его лицо. Сразу же по камням зацокали пули, выбивая искры. Чеченцы снова начали предлагать ей сдаться.

Дашка резко вскочила и с автоматом наизготовку пошла на бандитов. Всклокоченная, страшная, седая, с окровавленным лицом, она шла и стреляла. Забыв о раненой ноге. На несколько секунд боевики растерялись. В душах появился страх перед этой странной русской. Кто-то из чеченцев крикнул:

— Она Шайтан! Уходим!

Очередь ударила ее по бронежилету и бросила на землю. В груди стало больно дышать. Барахтаясь на спине, как черепаха, она перезарядила автомат и снова встала. Отряд отступал. Кто-то резко крикнул по-чеченски, отдавая приказ. Брошенная граната приподняла тело Волынцевой над землей, а потом она упала вверх лицом. От смерти спас бронежилет. Большинство мелких осколков застряли в пластинах и только один, самый крупный, пробил броню и впился между упругих Дашкиных грудей. Осколками изрешетило ее руки, ноги и по какой-то странной прихоти, они пощадили лицо.

Она не потеряла сознания, лежала и смотрела в синее небо, где кружила какая-то птица. Даша подумала: «Это, наверное, душа Артема смотрит на меня». Воспоминание о Новикове заставило ее попробовать пошевелиться. Тело стало чужим. Она с трудом повернулась на бок и поползла к могиле на руках, таща за собой вдруг ставшие такими непослушными ноги.

Стащила несколько верхних камней в сторону и потеряла сознание, упав лицом на эти камни.

Контрактники бежали с горы, рискуя сломать себе шею. Они видели сверху, как чеченцы уходили, унося с собой около десятка раненых. Трупы остались лежать на земле по всему берегу. Мишаня Горяев насчитал их четырнадцать и гордо сказал:

— Дашкина работа! Прицельно била. Как же им хотелось ее живой заполучить! Главарь столько людей угробил! Интересно, какой полевой командир на нашу Недотрогу наткнулся?

Сашок хмуро сказал, внимательно оглядывая поле боя:

— Меня больше интересует, где она? Отряд ушел. Значит, они ее или с собой забрали или убили.

Всем стало не по себе от его слов. Не сговариваясь, пошли к могиле. Тихоня первым заметил лежавшую на холмике ничком фигуру человека с белыми волосами:

— Мужики, на могиле кто-то лежит, но не Дашка.

Бегом кинулись вперед: Выглядывавшая из-под бронежилета тельняшка были Дашины, фигура и кроссовки тоже, но длинные седые волосы были чужими. Сашок наклонился и осторожно перевернул женщину. Знакомое лицо предстало перед разведчиками. У Горяева вырвалось горестно:

— Дашка! Она поседела… Господи!

Дотронулся до шеи и вскрикнул:

— Мужики, она еще живая. Быстро все бинты сюда!

Сашок стащил с нее бронежилет и увидел острый осколок гранаты, торчащий посредине груди. Мишаня спросил:

— Вытащим?

Старший брат возразил:

— Нельзя. Кто знает, какой он длины. Нести придется не на плащ-палатке, а на носилках. Мишаня, сооруди!

Он быстро разрезал на девушке тенниску и начал ловко перебинтовывать Волынцеву. Младший братишка кинулся к кустам ивы, срубая штык-ножом гибкие ветви. Вскоре Даша превратилась в белую мумию. Даже голова была увенчана короной из бинта. Тихоня, молча стоявший рядом с Сашком, вдруг сказал:

— Артема тоже надо забирать. Если Дарья выздоровеет, она сюда снова уйдет.

Горяев поднял голову:

— И как ты себе это представляешь? Он уже разлагаться начал. Я все прекрасно понимаю, но не могу выделить еще двоих для переноски трупа.

Тихоня тихо и твердо произнес:

— Я унесу. Один.

Сашок удивленно посмотрел на него:

— Ну, валяй, коли так…

Они шли целые сутки, практически не останавливаясь. Даша бредила и кричала. Чтобы не свалилась, ее привязали к носилкам. Из ее бредовых криков, разведчики узнали страшную правду. Дважды они вступали в бой с мелкими группами боевиков. Двое погибли в перестрелках. Их оставили, завалив камнями.

К вечеру следующего дня разведчики донесли ее. Все еще живую. Измученные, заросшие, грязные, они молча прошли мимо блокпоста. Солдаты не посмели их остановить. Под взглядами друзей и молодых солдат, внесли носилки в палатку Стаценко и попадали кто где. Почерневший от бессонных ночей майор, с ужасом взглянул на замотанную бинтами поседевшую Дашу, заметил заглядывающие в палатку лица и глухо сказал:

— Быстрее к хирургу!

Носилки сразу же унесли. Братья Горяевы попытались встать и доложить, как положено, но он остановил:

— Лежите. Все доклады завтра, а сейчас вкратце.

Сашок распухшими губами прошептал:

— Тихоня принес труп Артема. Надо хоронить. Он разлагается. Даша убила девять его убийц, а потом еще четырнадцать человек в бою. Одна. Мы не успели. На обратном пути потеряли двоих, завтра надо забрать и похоронить по-человечески…

Стаценко кивнул и Горяев-старший мгновенно заснул, вслед за младшим братом. Друзья разнесли спящих разведчиков по палаткам. Майор вышел из палатки и наткнулся на Тихоню. Мужик сидел, уткнувшись лицом в колени, возле длинного тюка и офицер сразу понял, что это за тюк. Взглянул на измученное лицо разведчика и тихо сказал:

— Иди, отдыхай, я распоряжусь.

Шатаясь от усталости, контрактник побрел в свою палатку. Резаный стоял на его пути. Он что-то с ухмылкой сказал ему и Тихоня, которого считали другом Резаного, вдруг бросился на него. Со страшной силой ударил в лицо — отморозок отлетел метра на три. Тихоня прыгнул сверху, оседлал и вцепился в горло бывшего дружка:

— Паскуда! Я убью тебя за эти слова о ней! Да ты ее ногтя не стоишь!

Четверо разведчиков с трудом оттащили его от полузадушенного Резаного. Но он еще долго рвался из рук и несколько раз сумел крепко ударить бывшего приятеля ногой. Резаный, качаясь, встал на ноги и долго кашлял, держась за горло. Никто не захотел помочь ему. Даже ехидный Огурец отвернулся и ушел в палатку, задумчиво глядя перед собой.

Тихоню увели в другую палатку и засунули в спальник. Он заснул, а разведчики смотрели на него. Так не похожего на прежнего наглого, самоуверенного раздолбая. Мужик стонал и плакал во сне и никто за целую ночь не выматерил его, не потряс за плечо, требуя заткнуться. Они терпели потому, что этот новый Тихоня прошел через ад.

Майор около часа оформлял документы на погибшего капитана Новикова. Ночью из складской палатки разведчики принесли цинковый гроб. Раздутое тело, не разворачивая, запаяли в цинк и унесли в холодный погреб брошенного дома.

Только около двенадцати ночи Стаценко освободился от печальных обязанностей. Но вместо сна, отправился в госпиталь, где Борис Васильевич уже более трех часов таскал из девичьего тела осколки. Майор уселся в тускло освещенном «предбанничке» возле операционной на кушетку и принялся ждать. До него доносились приглушенные голоса переговаривавшихся доктора и медсестер, звяканье инструментов и какое-то шипение. Незаметно Стаценко заснул.

Разбудила его рука хирурга. Борис Васильевич тряс его за плечо:

— Юрий Григорьевич, шли бы вы спать.

Майор открыл покрасневшие глаза и спросил:

— Даша жива?

— Жива. Не могу понять, как она выдержала дорогу. Только из ног я вытащил около двадцати осколков. А из груди, извините за подробность, осколок пришлось вытаскивать пассатижами. В кости застрял. Мои медсестры к механикам-водителям бегали. Прокипячивали, дезинфицировали и вытаскивали! Нет у меня таких щипцов! Не-ту!

Хирург неожиданно сел рядом с ним и заплакал. У майора глаза тоже пощипывало, но он сдержался. Доктор постепенно успокоился и отвернулся:

— Извините меня, Юрий Григорьевич! Не сдержался. Нервы стали ни к черту. Каждый день операции, кровь, раны… Мужиков легче оперировать, чем женщину.

— Она выживет?

— Не знаю. В наших условиях ничего не могу обещать. В госпиталь надо. Там и покой, и уход, и лекарства, и нужная аппаратура имеется. Хотя бы в Ханкалу. Здесь поближе. Более дальней дороги ей не вынести.

— Завтра вызову вертолет и увезем.

Рано утром Стаценко зашел в госпиталь к хирургу и попросил помочь. Приданные отряду вертолеты улетели на задание. Вдвоем они связались по рации с госпиталем в Ханкале. Борис Васильевич потребовал прислать вертолет для тяжелораненого снайпера. Его пообещали прислать к обеду. В час дня Дашу увезли в госпиталь. Рядом с ней стоял гроб с телом Артема Новикова, капитана отправляли на родину, в Курск. Только она этого не видела и не знала, так как была без сознания.

В связи с наступившими холодами подразделение перебралось в вырытые на склоне холма землянки. Через три недели Стаценко услышал на улице шум и выглянул из дверей. От блокпоста в лагерь медленно шла Даша. Бледная и худая, одетая в серый больничный халат и замызганный бушлат. На голые худые ноги были обуты огромные солдатские сапоги, насквозь промокшие и грязные. Седые волосы свисали по плечам тусклыми сосульками. Она кивнула майору и остальным и скрылась в его землянке, проскользнув мимо, как тень.