возвышало ее и льстило самолюбию. Просыпающийся кошачий инстинкт поиграть с мышкой щекотал нервы. Хотелось пронзить его сердце и смотреть, как оно истекает кровью. Но, как Элиза Дулитл, она только лишь позволяла себе думать о мести. Ее сердце было задействовано, делать больно ему — значило делать больно себе.
Ей то казалось, что всё игра, то скручивало в бараний рог от страданий. Она любила Володю больше, чем могла и хотела осознать.
Между тем фривольные прогулки с Вовкой под ручку последние месяцы стали возвращаться Але сторицей упоминанием от знакомых. Всё тайное становится явным. Сестра видела ее идущей за руку с молодым человеком издалека. Ей не надо было ломать голову, кто это был. А ведь Аля думала, что она анонимно гуляет далеко от дома. Не могла себе представить, что будут делать ее родители, если узнают о Вовке. Проверять это на практике не хотелось. Всё внутри протестовало и кричало: «Разорви отношения! Закончи это!»
Без гипноза ощущений, на расстоянии от Вовки, здравомыслящая голова не давала покоя. И Аля сообразила, что надо держаться от него подальше. Его обаяние и обожание подкупали ее и ослабляли намерения.
У сестры была своя тусовка — спортивная. Она занималась спортивным ориентированием. У Светы на весенние школьные каникулы намечались сборы на Западной Украине. Аля напросилась поехать с командой, чтобы сменить обстановку.
Команду и тренера Аля знала, ездила с ними и раньше. Они были прекрасной компанией, веселой и без претензий. Смешной мальчик Вася всегда развлекал ее. Он был на несколько лет младше и пользовался привилегиями младшего в команде. Его тетя была тренером.
Легко было проводить время с людьми младшей и старше, но абсолютно не играющими в любовь и в романтические отношения.
Аля набралась храбрости и позвонила Володе перед своим отъездом.
— Привет Вовка, я расстаюсь с тобой.
— Аля, что ты говоришь?! Я не понимаю.
— Ты прекрасно понимаешь. Я уезжаю завтра, и так будет лучше.
— Конечно, Аленька, приятного путешествия.
Быстро положила трубку, чтобы не затягивать этот неприятный разговор. И всё равно чувствовала тяжесть. Расплакалась.
Путешествие было чудодейственным. Аля отвлеклась и переключилась на красоту природы. Лагерь был в высокогорье, покрытом девственным лесом. Земля покрыта ковром весенних цветов, старые деревья касались высокого голубого неба своими голыми ветвями. Было легко дышать. Свежий карпатский воздух реанимировал Алю. На щеках заиграл румянец. Она целыми днями лазила по горным тропам и упивалась свободой и природой.
Прошло несколько лет. Аля уехала учиться, а потом и жить сначала в Симферополь, далее в Киев. Они с Володей встречались нечасто и случайно во время ее визитов домой. Володя относился к ней отечески и никогда не поминал прошлого.
Еще через пять лет она увиделась с ним в Киеве, когда брат Костя навещал ее. Мир за это время изменился. В бывшей советской стране царствовал нарождающийся капитализм. Приближающийся к пятидесятилетию Вовка искал новые способы зарабатывания денег и собирался путешествовать.
Аля запомнила эту последнюю встречу из-за большой разницы потенциалов. Она стала по-настоящему взрослой женщиной в силе, а Вовка превратился в потерянного не по возрасту искателя, у которого был загнанный взгляд. Он смотрел на нее с восторгом, но, кажется, был выпивший и не очень мог скрывать свои истинные чувства. Между ними стояло прошлое, но отчужденность и строгий Алин взгляд не позволяли ему себя вести по-прежнему. Ей было очень жаль его.
Вовка опять исчез из занятой Алиной жизни. По прошествии еще нескольких лет она узнала от брата Кости, что он погиб на чужбине. Затерялся в мировом пространстве, стал пить и умер от сердечного приступа то ли в Тасмании, то ли в Аргентине. Его тело вернули на родину, и похоронен он в Киеве.
Еще разочек, лет через 15, Аля снова встретилась с Костей в Киеве. Он приехал повидаться и сходить на могилку к Бажкову, проведать. Это было в январе, в холод и мороз.
Аля с ним не пошла.
Рождественская история
Я выросла без представления о религиозных праздниках. О Рождестве знала понаслышке из рассказов О’Генри и романов Диккенса.
У бабушки Нины в Москве были в библиотеке редкие зарубежные издания, которые воспринимались как окно в заграницу. Среди них была курьезная книга западных карикатур. Там тема Рождества была изображена избытком подарков, нагромождением свертков и пакетов с бантиками. У меня в голове укладывался только дед Мороз с мешком подарков. А что делали люди со всеми этими подарками? Рисунки были смешные, но контекст потерян. Озадаченный мозг нуждался в ответе. У нас даже дни рождения имели ограниченное количество подарков. Напрашивался ответ, что груда подарков — это капиталистически-материалистический вариант буржуазного Рождества. Мой детский вывод был не так далек от истины.
В более сознательном возрасте я замечала, что в новостях иногда мелькали какие-то торжественные службы в церкви в конце декабря — западное Рождество таки просачивалось через телевизор.
Мои родители имели крайне поверхностное представление о религии, как и большинство советских людей. Религиозные праздники обходили нас стороной. Да и наши бабушки и дедушки не были религиозными и никак не отмечали Рождество, хотя, по словам мамы, бабушка часто крестилась. Я этого не замечала — может, не при мне.
Уже учась в институте, я познакомилась с выдающейся личностью, которая до сих пор очень важна для меня, — с подругой Витой. Никогда ни до, ни после нее я не встречала людей более одаренных, талантливых и цельных.
Вита жила во Львове и разговаривала очень красивой литературной украинской речью, хотя могла и удивить западными штучками. У них много польских слов, и все свободно говорят по-польски. Под ее влиянием и обаянием я подучилась разговаривать на украинском языке.
Мы подружились, и Вита не раз приглашала меня к себе домой. Я была и есть легкой на подъем, и расстояние в ночь в поезде не казалось таким далеким.
Вита сама была из другого мира, и путешествия к ней позволяли его исследовать. И во Львове, и у нее дома существовала совсем другая культура, незнакомая и привлекательная для меня. Семья бабушки Виты хранила традиции, и на праздники они ездили в село к бабушке.
Их городская жизнь шла в безумном темпе, била ключом и была наполнена до краев самыми разнообразными и неожиданными событиями. Вите стоило пройти по улице, чтобы случились самые невероятные приключения, которые даже сложно себе представить. Но всегда с хорошим концом!
Вита жила с мамой в малюсенькой однокомнатной квартире, которая сейчас бы называлась студия. В каждый мой приезд в квартирке совершались чудеса трансформации по