изливали друг другу чувства, а Игорь мечтал о Лесе.
Окно для совместного времяпровождения с Лесей закрывалось, и Аля чувствовала это. На прогулках она отставала и оставляла их вдвоем, пока они целовались в тени деревьев. Чем больше они увлекались друг другом, тем меньше им нужен был третий. Из Киева парочка вернулась более влюбленной. Аля загрустила, хоть и была за них рада.
А что же Бажков? Перерывчик в вечерних посиделках стимулировал его. Он заметил отсутствие троицы и стал придумывать способы, как восполнить потерю. Вовка работал в школе в новом районе, где жила Алина бабушка. Он предложил ей встретиться после визита и вместе поехать домой. Але было по дороге, и она согласилась.
Подошла к школьному цементному крыльцу, внутренне съёживаясь. Она ничего хорошего от школ не ожидала. Тут же увидела Вовку, спускающегося ступеньками школы. Одет он был официально. Галстук тут же стащил и расстегнул верхнюю пуговку рубашки. Засияла улыбка от уха до уха, когда увидел ее.
— Здравствуй, Аленький! Какая ты красивая сегодня! На тебе глаз отдыхает после школьных теток. Как будто ты не из этого мира!
Он готов был сжать ее в объятиях, но она останавливает его. Неизвестно, сколько пар зорких глаз смотрят из окон этой школы и сколько завучей записывают в свои черные книжечки полученные впечатления. Но Але ужасно приятно. Предательский румянец опаляет щеки и оживляет привычную бледность.
Она действительно хороша. На ней кокетливый голубой, под глаза, беретик, оттеняющий каштановые кудри, и глаза светятся радостью.
— Привет, Вовка. Ты очень непривычно выглядишь здесь.
— И ты здесь выглядишь непривычно. Те, кто подсматривает за нами, должно быть, завидуют твоей красоте. Пойдем скорее отсюда, не будем им давать повода.
Если эту сцену-пантомиму смотреть из окон школы, перепутать ее со встречей людей посторонних невозможно. И без слов всё понятно.
Отойдя метров пятьдесят от школы, он осмеливается взять ее под руку.
— А мы достаточно далеко отошли от школы? — Аля не уверена.
Вовка стремительно уводит ее еще дальше.
— Расскажи, как твой день? — интересуется он.
Аля пересказывает нехитрые свершения и визит к бабушке.
— А как у тебя?
— Не хочу тебя запугивать школой.
Аля благодарна. Ей действительно не хочется снова в школу.
— Я хочу разговаривать о тебе, а не о школе, — сказал он.
— А что обо мне говорить?
— О тебе можно говорить бесконечно! Глядя на тебя, хочется писать стихи. Если б я мог.
— Опять меня вгоняешь в краску.
Они дошли до троллейбусной остановки, на которой толпа людей. У Вовки появилась идея. Он отошел от толчеи на остановке несколько метров и поднял руку, голосуя. Остановилась машина. Он сговорился с водителем и пригласил Алю. Неслыханная роскошь — кататься на частниках домой! Аля доселе не ездила на попутках просто так, только по весомому поводу. Робея и не веря своему счастью, она села в машину.
Водитель развязно доброжелателен и курит. У него в салоне играет популярная песня, которую Аля много раз слышала, но только теперь смысл слов доходит до нее. В ней говорится о космосе, звездах и любовном томлении.
В начале октября выдалось несколько очень теплых дней бабьего лета, и даже в будние дни хотелось, не заходя домой, бродить по паркам часами. Наслаждаться солнцем, теплом и шуршанием осенних листьев. Алин скользящий график позволял гулять в течение дня.
Бажковская компания гурьбой сделала пару вылазок на природу в лесопарк. Аля наполнялась ласковым теплом осеннего солнца, собирала красивые листья и шляпки от желудей. Толпой дошли до аттракционов, которые в будние дни не работают. С завистью посмотрели на Чертово колесо и пошли назад по центральной аллее.
У Али развязался шнурок и она отстала. Вовка остался при ней.
— Аленький, тебе так идет этот теплый свет. Я тебя почти не видел на солнце.
Аля заулыбалась.
— Я жаворонок, и светлый день мое время. Свежий воздух оживляет бледность. Ты тоже посвежел. И не смущай меня. Мы не одни.
— Они отошли, нас никто не слышит. Мы как ночные бабочки, видимся только в темноте. Тебе идет свет.
Вдруг он стремительно наклонился к ней и легко тронул за плечо. Снял что-то с него и показал ей маленькую гусеницу. Осторожно перенес на травку. В это время года гусеница вряд ли превратится в бабочку. Не факт, что и зиму переживет зиму. Но если у нее есть малейший шанс выжить, Вовка ей этот шанс предоставил.
Аля завороженно смотрит на него. Она сама с пристрастием относится к живности. Но во взрослом мужчине такую нежность к живому видет впервые и смотрит во все глаза. Поймала себя на том, что выпала из времени. Отбиваясь, сбросила с себя это очарование, тряхнула кудрями и побежала вслед за друзьями, а Вовка за ней.
Они еще пару раз договаривались и шли гулять пешком при свете дня. Аля выговаривалась — Вовка был прекрасным слушателем. Ему было тоже что сказать, и слушать его было интересно. Он любовался Алей. Если это было не высказано словами, она чувствовала это кожей.
Погода стала безнадежно портиться к поздней осени. К счастью, начался сезон дней рождений. Дни рождения, вероятно, происходили и в другое время года, но с плохой погодой праздновать стало намного привлекательней. Именинники приносили угощения, тортики уютно паровались с чаем и разговорами.
К концу ноября пришел Алин день. Заповедь «не сотвори себе кумира», казалось, была демонстративно опровергнута Вовкой. Он не слезал с темы празднования ее рождения почти месяц. Тортов было не один и не три. Аля наелась розочек с тортов на пятилетку вперед. Ее такой всегда камерно-домашний праздник получил небывалый размах. Девятнадцатилетие праздновалось, как круглая дата юбиляра. Хорошо, что о таком возрастном рубеже легко объявлять всем, не стесняясь.
— Вовка, я устала от этого внимания.
— Детка, тут все хотят, чтоб и им было 19. Не жадничай, делись!
В душе действительно прописалось чувство праздника, как во всех походах к Бажкову. Приятно было получать маленькие подарочки. Это были мелочи, безделушки: брелок, ароматная резинка, магические карты вдруг появлялись у нее в кармане. Аля радовалась, как ребенок, которым и была.
Следующим днем рождения, через месяц, был Лесин, и празднования переключились на нее. Любовный локомотив продолжал движение вперед, деликатно подступаясь к физической стороне вопроса.
Вовка прыгал по прихожей, как пес перед прогулкой, собираясь ее провожать.
Тихо идя под звездами, они почти шепотом переговаривались. Алины руки быстро замерзли, и он взял их в свои горящие ладони. Доведя до подъезда, зашел внутрь, и они продолжали болтать. Бог весть о чем,