Двадцатый век быстро унес традиционализм; в считанные годы изменились нравы, обычаи, фасоны. Но ничто не может сравниться с ритмом политических перемен. Они в Америке начались уже с первого года столетия.
Когда 6 сентября 1901 года президент Маккинли вошел в Башню музыки на Панамериканской выставке в Буффало, анархист Леон Цолгош дважды выстрелил в него. Конституционный наследник ― вице-президент в это время охотился на острове Ла Мотт (озеро Шамплейн в штате Вермонт). Новость пришла вечером. Кто-то из окружения не удержался, высказав самое главное: Рузвельт каждую минуту может стать президентом США. Приличие в данном случае не изменило Рузвельту, он оборвал говорящего, хотя, несомненно, думал об этом же. Специальный экспресс доставил его в Буффало, там в частном доме лежал раненый Маккинли. К моменту приезда Рузвельта врачи посчитали крайнюю опасность миновавшей. Полагая, что дежурство у постели президента бессмысленно, Рузвельт уехал на Адирондак[6], где отдыхала его семья. Утром 13 сентября, когда состояние здоровья Маккинли резко ухудшилось, Рузвельт был в горах. На спуске его ожидали экстренные телеграммы. Отчаянная пятидесятиминутная скачка, и он в поезде. В три часа пополудни 14 сентября в доме, где лежал покойный президент, Теодора Рузвельта встретил почти весь кабинет. Военный министр Э. Рут предложил ему принять присягу.
Нью-йоркская фондовая биржа ― барометр финансовых империй Америки ― содрогнулась от известия о смерти Маккинли. Это могло отрицательно отразиться на общем состоянии дел. Посредниками между миром бизнеса и претендентом на высший в стране пост выступили двоюродный брат Рузвельта Дуглас Робинсон и председатель организации республиканской партии в штате Нью-Йорк майор Джордж Панн. Было составлено обширное письмо, отправленное Рузвельту со специальным представителем. Мир бизнеса верил в своего питомца, он соглашался простить некоторую его экстравагантность, но требовал гарантии верного служения классу. Робинсон высказывал самые сокровенные мысли истэблишмента: «Я чувствую, что должен быть откровенным... В том случае, если начиная (исполнять обязанности президента. ― Л. У.), Вы станете способствовать распространению убеждения, что общий порядок не будет изменен и что Вы являетесь консерватором по убеждениям... то это окажет успокаивающее влияние на общественное сознание... Вне зависимости от любых воздействий на Вас Вы должны быть столь же сдержанным и консервативным, каким Вы были до номинации Вас на губернаторскую должность».
Самолюбие Рузвельта было уязвлено, но он выполнил эту весьма грубую подсказку практически буквально, понимая, что речь идет о важнейшем ― подтверждении его классовой лояльности. Рузвельт ясно понимал не только смысл передаваемых ему от империи Моргана пожеланий, но и обстановку, в которой эти пожелания произносились. Рабочий класс Америки показывал нежелание молча нести свой крест. У мощных забастовок 1900 года было продолжение. Одновременно с этим возрастало влияние популизма и прогрессизма. Прогрессистская «зараза» проникла даже в издания Херста и Пулитцера, которые в расчете на обиженные средние слои буржуазии (что обещало рост тиража) начали благосклонно смотреть на такие требования, как некоторые формы контроля над монополиями, подоходный налог и налог на наследство.
Самый молодой в американской истории президент ― сорокатрехлетний Рузвельт объявил стране, что политика Маккинли ― его политика, и он будет неукоснительно следовать ей. Проект своего первого послания конгрессу Рузвельт показал М. Ханна, который выразил удовлетворение всем текстом за исключением упоминания о желательности некоторой степени контроля над монополиями. «Даже профсоюзы, ― возражал Ханна, ― не выдвигают столь радикальных предложений... не думаю, чтобы они хотели перевести этот вопрос в сферу конкретной политики». Излишним показалось Ханна и упоминание об избыточной концентрации капитала. В результате послание конгрессу не только было лишено конструктивной основы, но не выдерживало критики просто как документ, вышедший из рук политика, претендующего на историографические и литературные заслуги. Каждое положение сопровождалось бесчисленным количеством оговорок. Со всей определенностью звучала мысль: резкие действия в социальной сфере не оправданы, они вызывают лишь отрицательные последствия.
Но перемены, внешние и внутренние, были неизбежны. Прежде всего в стиле руководства. Пожилой и флегматичный Маккинли не мог иметь второе воплощение в молодом и энергичном Рузвельте. Как писал в конце 1901 года Генри Адаме ― член вашингтонского кружка Рузвельта, «власть, когда она соединена с превосходящей норму энергией, превращается в наиболее серьезный из факторов, а все друзья Рузвельта знали о его неутомимой энергии». Свою энергию Рузвельт обратил на сферу, которой федеральная власть, по его мнению, незаслуженно пренебрегала. Могущество страны ― не самоцель, им нужно пользоваться. В сфере внешней политики Рузвельт видел поле приложения деятельности основных американских монополий, которым было уже тесно в национальных пределах, средство предотвращения конфликтов различных отрядов американской буржуазии, способ смягчения некоторых из социальных антагонизмов.
Итак, с Рузвельтом США поворачиваются к международной арене, к мировым делам, к глобальной политике.
Во-первых, как полагал президент, нуждаются в изменениях иммиграционные законы. Слишком много неанглосаксов прибывает в Америку, ухудшая сложившуюся этническую основу. Во-вторых, необходимо способствовать развитию американского торгового флота. Льготы кораблестроительным фирмам, помощь в установлении трансокеанских линий, создание консулатов ― все это должно помочь расширению флота под американским флагом. В-третьих, должны быть защищены американские права и привилегии на Гавайях, Филиппинах, в Пуэрто-Рико и на Кубе. В-четвертых, необходимо способствовать строительству канала между Атлантическим и Тихим океанами. Это, помимо прочего, укрепит экономические связи восточных и западных районов США, увеличит американскую маневренность.
Теодор Рузвельт положил начало новому стилю президентского руководства. Быстрота его передвижений, принятия решений, смены занятий радикально изменили традицию поведения главы исполнительной власти. Рузвельт регулярно занимался теннисом, выписывал множество книг (ничего подобного ранее в президентском дворце не было), с удовольствием приглашал разного рода знаменитостей посетить Пенсильвания авеню, 1600. Его рабочий день начинался в 8.30 утра с верховой прогулки. Хобби Рузвельта ― охота, и он отрывался от государственных дел, чтобы пополнить коллекцию своих охотничьих трофеев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});