разных бестолочей…
Отбежав как можно дальше, я развернулся и посмотрел на Хайки. Она стояла перед огненным адом, который устроила, и никак не могла остановиться. Огонь как будто выливался из нее нескончаемой рекой, худое тело тряслось. Перед маленькой фигуркой взрывались тачки военных, взметались вверх горящими парусами палатки, догорали до скелетов трупы ученых, вспыхнуло несколько опустившихся слишком низко птиц.
В какой-то момент она сжала кулаки и пронзительно закричала. Душераздирающий вопль резанул по нервам - столько в нем было исступления и отчаяния одновременно. Пламя начало окружать ее, подбираясь к машине.
- Нет, нет, нет! Остановись, малыш! - забыв о самосохранении, я рванул к тачке. - Джек!
Она кричала и кричала, поднимаясь до какой-то совсем уж ультразвуковой ноты. И тут все закончилось. Пламя, которое вызывала пиро, погасло, хотя все, что удалось поджечь, полыхало будь здоров. О военных снаружи можно было забыть. Остатки их костей дымились на расплавленном песке, и даже очень въедливый падальщик не нашел бы, чем там поживиться.
- Хайки! - я поймал ее дрожащее тело.
Ее ранили выстрелами, но я не понял, насколько серьезно.
Ястреб Джек стоял неподалеку и выглядел ошарашенным, каким-то пришибленным, что ли. Может, он слишком много сил потратил на птиц или был ошеломлен огнем пиро. Тут ведь если не увидишь раз своими глазами, ни за что не поверишь, но я его предупреждал. Джек обшаривал взглядом побоище, находящееся теперь вместо лагеря ученых, и повсюду натыкался на обугленные останки. С моей же точки зрения нам изрядно повезло - машина с трофеями не сгорела. А ведь могла бы. Могла.
- Дайте воды… - прохрипела Хайки.
Джек кинул бутылку из кабины, пиро жадно приникла к ней и громко, долго пила.
- Я могу сжечь что-нибудь еще, - она стиснула зубы, глаза совершенно обезумели. - Я хочу еще.
Пиро переставала быть человеком в такие моменты. В ней будто не оставалось ничего кроме пламени, заполняющего ее до краев.
- Я хочу еще, Чиллиз. Я хочу еще!
- Мы все до черта всего хотим, малыш, - я вылил остаток воды ей в лицо. – Потерпи, а то убьешь и меня, и себя.
Надо отдать ей должное – Хайки старалась, но ее трясло от боевого ража, и я не знал, как здесь помочь.
- Думай о холодной реке, chica. Бездонные воды скрывают тайны, невесомые скаты парят в исчезающих солнечных лучах. Думай о равнинах, о холодной траве, на которой застывают снежинки.Ты могла бы нырнуть с обрыва, дерзко, как ты любишь - и с размаха погрузиться в воду, потеряться в мерзлой глубине. Думай об океане, который больше пустошей, о невероятной глубине, полной только одиночества и холода, - плел свои нити Джек.
- Отвяжись… Не надо…
Она ерзала, не в силах успокоиться. Голос Джека стелился, переходя в еле различимый шепот, но Хайки слишком разошлась. Я слыхал рассказы о том, что мутанты самовозгорались, не в силах себя сдержать, но пиро в пустошах мало, так что сам я не видел.
- Я так хочу что-нибудь сжечь! - с силой произнесла она, и мне показалось, что я вижу огонь в зрачках. - Если бы вы знали, как же это приятно.
Я осмотрел рану - пуля прошла навылет сквозь левую руку, еще ухо задели, волосы пиро слиплись от крови. Пора было с этим кончать. Я взял канистру с водой из машины – и облил ее с ног до головы. Девчонка задергалась:
- Что ты творишь, Чиллиз?
- А ты?
Хайки подняла глаза наверх и увидела мою испачканную пеплом физиономию. Глаза девушки стали нормальными, ярость ушла. Щупальца из левого плеча попытались ухватить ее за нос. Они развевались все более и более уверенно, будто привыкли находиться в мире вне искажений.
Думаю, мы представляли собой картину типичной жизни в пустошах - окровавленная дикая Хайки, обеспокоенный небритый мутант-поэт и я, склонившийся над пиро в окружении развеселившихся щупалец.
- Уф!
Она вскочила, отбиваясь от моих новых любопытных конечностей, и осмотрела все вокруг.
- Да тут полный разгром! А у меня кровь хлещет.
Такую Хайки я узнавал.
- И кто такие скаты?
Ястреб Джек облегченно вздохнул и с чувством выпил остаток воды, а потом отправился в машину за аптечкой. Мужик перенервничал, но я его не винил. Вскоре простреленная рука пиро повисла на перевязи, ухо Хайки протерли спиртом, а сама она основательно глотнула из дополнительной фляжки со спиртовым запасом.
- Еще немного - и мне бы голову разнесли! Какого черта они вообще решили, что могут забирать людей и делать с ними, что им захочется?
- Нужно набрать воды и уезжать. Как ты выключил снайперов? - атакующие птицы не давали мне покоя. - Ты не говорил, что умеешь управлять птицами, Джек.
- Я многого тебе не говорил. Это редко получается и требует много сил. Но на лице Лестрейд читалось, что она жаждет поместить тебя под купол и препарировать. Я решил рискнуть.
- Что ж, тогда вы оба спасли мне жизнь.
- А вы – мне, - добавила пиро и посмотрела почему-то на Джека.
Вот ведь неблагодарная. Выброс ее опустошил, но вскоре Хайки медленно потащилась между раскаленными контейнерами, остатками ученых и лужицами, оставшимися от оборудования.
Нам повезло, что отряд был небольшой. Военные или только начали разворачивать лагерь, или уже собирались ехать обратно, набрав материала. Кратковременные вылазки для изучения искажений – обычное дело для Сативы. Но меня удивило, как быстро скоординированная атака мутантов смогла полностью вывести их из строя. Военные бункеров прекрасно оснащены и организованы, но при этом провалили бой, даже не успев толком пострелять просто потому, что их стиль мышления устарел.
- Проверим башню. Там мог остаться кто-то живой.
- Хочешь и их поджарить?
- Вдруг там есть полезное оборудование. Его можно продать. Никогда не отказываюсь от денег, если они идут в руки, - я проигнорировал наигранный цинизм вопроса.
Ястреб Джек нет-нет да оборачивался, чтобы разглядеть сожженных людей. Несло горелым мясом и пластиком, жар стоял неописуемый. Я был немного обеспокоен выражением, которое никак не сходило с вытянутого лица мутанта. Он будто переживал произошедшее снова и снова, потерявшись в моменте недавнего прошлого. Его разноцветные глаза шарили по обесчещенной пустыне. Как бы не сбежал.
- Здесь подвал с камерами, - крикнула пиро.
Мы спустились в изрисованный граффити и заваленный песком подвал, который защищали толстые каменные стены. Военные пытались обустроить здание для своих нужд и, конечно, одной из