Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понятно, теперь она взяла на прицел мою совесть. Что будет дальше, угрозы?
— Родная, но ведь осталось подождать всего месяц… — продолжал увещевать я, по возможности мягко, но упорно настаивая на своем.
— Родной, если честно, я категорически не понимаю, зачем тебе дальше оставаться там. Скоро зима начнется. Ты собираешься и новый год встречать среди сугробов и медведей?
— Здесь нет медведей (ну, вообще-то есть, но я пока не встречал), и сугробы наверняка будут небольшие, вон какая теплая осень стояла. И нет, конечно, я не собираюсь встречать новый год здесь, но…
— Что «но»? Вот скажи мне, что «но»? Чем вы там с Андреем занимаетесь? (Ага, вот откуда ноги растут!) С недавних пор от него тоже двух связных слов не добиться: отвечает, как партизан на допросе в гестапо. Но ладно он, а теперь и от тебя я не слышу ничего, кроме «да», «но» и «видишь ли»! Я ведь волнуюсь за тебя, если ты еще не забыл, что у тебя вообще есть жена!
— Вера, ну что ты говоришь? Я прекрасно помню…
— Помнишь? Хорошо, что хотя бы помнишь. Раньше ты мне звонил через день, теперь, в лучшем случае, раз в неделю. Видимо, у тебя и так есть, чем заняться в этой милой деревеньке. В таком случае, не буду мешать.
— Ты мне не мешаешь! — я едва не сорвался в крик, но вовремя спохватился. — Просто мне нельзя возвращаться! Я не могу пока ничего объяснить, так как сам не разобрался еще, но сейчас я должен быть здесь, понимаешь?
— Нет, не понимаю. Позвони, когда разберешься, тогда, может, пойму.
Я хотел было ответить, но в трубке раздались короткие гудки. Ну что за черт! И так ситуация, лучше не придумаешь, так теперь еще и Вера! Моя последняя опора!
Впрочем, в какой-то степени это справедливо… даосисты даже сказали бы, что закономерно. И причина сей малоприятной закономерности сейчас ждет меня дома — и не в Москве, а здесь — и готовит пироги с капустой.
Куда-либо идти почему-то расхотелось, но и просто стоять на обдуваемом холодным ветром берегу было глупо. Насобирав валявшегося там-сям сушняка, запалил небольшой костер и уселся возле него на старую самодельную скамейку. Когда-то мы с друзьями почти каждый летний вечер собирались здесь, точно так же жгли костры и болтали о самом разном, просиживая по полночи, а порой и до утра. Сейчас друзей рядом не было, но все равно я буквально каждой порой своего тела ощущал родство с этим местом, где провел лучшие дни своего детства.
Я вдруг понял, что не смогу так просто уехать отсюда. Обязательно захочется вернуться. Пусть не сразу, не сейчас, а, например, летом. Почему бы не приехать сюда летом? Взять Веру, Агата… Позвать Андрея, Витьку с женой — он ведь женился. Еще Макса… Только будет ли здесь что-нибудь через год? Кто поручится? Может быть, следующим летом от Зуево останется только пепелище и…
— Ты чего здесь сидишь?
Я аж подскочил от неожиданности. Вот тебе и бдительность!
— Я? Да просто сижу. На огонь вот смотрю…
— Понятно, — Аня стояла в трех шагах от меня, маленькая, и до смешного нелепая в огромной дутой куртке, шерстяной шапке и с ружьем за плечом. Живописную картину дополняли сигарета и уже начавший подживать, но все еще заметный даже в сгущающихся сумерках синяк. — С женой неудачно поговорили?
— Можно и так сказать.
— Понятно, — повторила Аня, и села рядом так, чтобы сигаретный дым не летел в мою сторону. — А она знает про меня? Что мы с тобой живем?
Я посмотрел на нее с невольным удивлением. Чего-чего, а прямоты этому человеку не занимать.
— Нет, не знает.
— А почему тогда неудачно поговорили? — простодушно поинтересовалась она.
— Да просто… — я не знал, что ответить, и фраза повисла в воздухе.
— Ты всегда так говоришь, что просто, а каждый раз получается сложно.
— Разве у других не так?
Аня пожала плечами.
— Может быть, у кого-то и так. Но зачем усложнять то, что и так сложно? Говори как есть, и тебя поймут. Лучше потратить время на то, что действительно непонятно и неизвестно, чем переливать из пустого в порожнее.
Интересно, она не врала, когда говорила, что не любит читать?
— Моя жена хочет, чтобы я вернулся, — решил признаться я.
— А ты хочешь?
— А я… и хочу, и не хочу. С одной стороны, мое место там, но с другой — мы должны разобраться в происходящем здесь. Чтобы, приехав в следующем году, не увидеть на месте деревни пустырь.
— Ты вернешься в следующем году? — из моей фразы она, кажется, вычленила только это.
Я невесело хмыкнул:
— Да я пока никуда не уезжаю.
Спасаясь от холода, наклонился поближе к огню. Озорно гудело пламя, в небо летели искры, а над деревьями плыли подсвеченные луной облака. На секунду я даже усомнился, не прожектор ли снова? — но после успокоился. Ночь обещает быть ясной, вон и звезды проглядывают…
Однако скоро выяснилось, что костер, луна и звезды были далеко не единственными источниками света в нашем тихом уголке.
— Смотри, — Аня ткнула пальцем в темноту. — Огонек над озером.
Я взглянул в указанном направлении и обомлел. Действительно, над водой, примерно посередине озера, колыхалось небольшое световое пятно. Точнее, не колыхалось, а медленно плыло по воздуху, отбрасывая тусклые блики на поверхность озера. В том, что это был именно огонь, не могло быть сомнения. Свет горящего пламени не спутаешь ни с чем. Но откуда он взялся и какова его природа?
Я почувствовал, как напряглась Аня за моей спиной. Так уж устроен человек: весь его мир крутится вокруг выстроенных им самим непреложных канонов, истин и установок. И чем статичнее все эти истины и каноны, тем спокойнее человеку живется. Аня жила в мире, о котором она знала все: никакой динамики в ее вселенной до недавних пор не предвиделось, а потому малейший отступ от шаблона мог вывести ее из равновесия. Впрочем, точно таким же «нонсенсом» для нее был и я, так что не в первый раз… Зато меня загадочный огонь не напугал, ибо нечто подобное я уже видел. Медлить не стоило, потому решение я принял быстро.
— Пойдем.
— Куда? — Аня машинально посмотрела в сторону деревни, но у меня были другие планы.
— К лодке. Посмотрим, что это за светляк такой.
Швырнув в огонь остаток дров, чтобы потом проще было найти родной пляж, мы нырнули в прибрежные кусты, а уже через три минуты освобожденная от пут «Мечта» разворачивалась под негромкий плеск весел. Старались особо не шуметь — мало ли что. Дабы весла не скрипели в уключинах, я заранее смазал их солидолом. Интересно, почему эта идея не пришла нам в голову в детстве? Ведь раньше приходилось каждые пять минут поливать уключины водой.
Аня сидела на корме и корректировала курс. В руках она крепко сжимала ружье. Я на секунду нагнулся, чтобы посмотреть уровень воды на дне лодки, как услышал негромкое «ой».
— Пропал!
— Как пропал? — я обернулся, но света над водой не увидел. — Блин, обидно!
До огонька, по моим прикидкам оставалось всего метров сто, но он, как воду канул. Хотя, возможно, обошлось и без «как» — мы же на озере.
— Смотри, вон еще один! Нет, два, второй выше! — Аня указывала куда-то правее по курсу, и, приглядевшись, я тоже разглядел два неярких пятнышка, правда, совсем далеко, у противоположного берега.
— Интересное кино… Но, кажется, я начинаю догадываться, что это за огоньки такие.
— Ты знаешь, откуда они? — Аня продолжала обозревать горизонт и скоро высмотрела еще один огонек, приближавшийся с южной оконечности озера.
— Нужно подойти хотя бы к одному, тогда скажу точно. Давай выйдем на середину озера и немного подождем, вдруг нам повезет. Если ветер поможет, то вот этот четвертый будет наш.
Но ветер оказался плохим помощником: четвертый огонек улетел вслед за вторым и третьим, и нам не достался. Мы проторчали на середине озера с полчаса, изрядно продрогли, но огоньки больше не появлялись. Холодные и недовольные, мы вывалились на берег и кинулись к костру: греться.
— Так что это за огни? — спросила Аня, старательно растирая руки над остатками пламени.
— Мне кажется, это бумажные фонарики, — я замерз не меньше, но старался все делать степеннее. Получалось не очень. — Кто-то запускал их с южного берега.
— Это такие штуки, которые, как воздушные шары, только маленькие и из бумаги?
— Ну да, принцип тот же. Только вот кому приспичило запускать их над безлюдным озером? Не иначе, наши старые друзья с прожектором на прогулку вышли, только в этот раз без прожектора, извини за каламбур. Зато с фонарями.
— Думаешь, это те самые? — в голосе Ани не было ни единой нотки испуга: вот она разница между понятным и непонятным: опасные, но вполне себе материальные недруги кажутся ей гораздо менее страшными, чем неведомые огни.
— Да больше некому. Вряд ли в этом лесу такая высокая концентрация полоумных, — я вышел к берегу и на минуту обратился в зрение и слух, пытаясь хоть что-нибудь уловить, но ничего не увидел и не услышал. — Знаешь, что, пойдем домой? Я только лодку назад в бухту перегоню.
- Хроники Гонзо - Игорь Буторин - Юмористическая проза
- Сочинения - Ли Вон Янь - Юмористическая проза
- Мое советское детство - Шимун Врочек - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза / Юмористическая проза