Итак, мы определили физические различия между расами, теперь остается решить, связан ли этот факт с неравенством — будь то в красоте форм или в физической силе.
Я уже отмечал, что из всех человеческих групп самыми красивыми являются те, которые принадлежат к европейским нациям и их потомству. Чтобы окончательно убедиться в этом, достаточно сравнить различные типы на земном шаре: начиная с телосложения и внешности, которые до некоторой степени представляют рудиментарные признаки пелагейской расы, до высокого роста и благородных пропорций Карла Великого, до удивительной соразмерности лица Наполеона, до величественности, которой дышит царственный облик Людовика XIV; существует ряд ступеней, по которым народы, не имеющие в жилах крови белой расы, могут подниматься к высотам красоты, никогда не достигая их.
Ближе всех стоят к ним наши ближайшие сородичи — выродившееся арийское семейство Индии и Персии и семитское население, менее всего затронутое контактами с черной расой.[30] По мере того, как все эти расы удаляются от «белого» типа, черты их лиц и строение тел претерпевают отрицательные изменения, особенно это касается пропорций, которые, все больше накладываясь друг на друга и усиливая друг друга, в конце концов приводят к удивительному уродству, столь явно запечатленному во многих человеческих ветвях. Так что не стоит принимать всерьез учение, подхваченное Гельвецием в его книге «Дух», согласно которому понятие красоты есть идея чисто субъективная и не постоянная. Пусть читатели, у которых еще остались сомнения на сей счет, возьмут в руки превосходный труд Джиоберти «Эссе о прекрасном». Никто не продемонстрировал лучше, чем он, что прекрасное есть абсолютная и необходимая идея, которая не может иметь факультативное приложение; и именно благодаря принципам, солидно обоснованным пьемонтс-ким философом, я без колебаний признаю превосходство белой расы над остальными, что касается красоты; впрочем, все остальные различаются в этом смысле между собой в той мере, в какой они приближены или удалены от модели. Следовательно, существует неравенство в красоте человеческих типов или групп — неравенство логичное, доказанное, постоянное и безусловное.
А как обстоит дело с неравенством в физической силе? Нет сомнения в том, что дикари Америки, так же как и индусы, намного уступают нам в этом отношении. В ту же категорию следует включить австралийских аборигенов. У негров тоже меньше мышечной силы, о чем свидетельствуют многочисленные путешественники. Все эти народы отличаются гораздо меньшей выносливостью. Но есть разница между чисто мышечной силой, которая концентрируется в определенный момент, и выносливостью, т. е. силой, распределенной во времени и имеющей длительный характер. Это последнее качество более типично, чем первое, которое можно встретить даже у заведомо слабых рас. Тяжесть кулака, если брать это как единственный критерий силы, можно констатировать у диких негроидных народов, у недалеких умом новозеландцев, у ласкаров, у малайцев не в меньшей степени, нежели у англичан: между тем, если взять какую-то нацию в ее массе и судить о ней по тяжелым работам, которые могут выдержать ее представители, пальма равенства принадлежит народам белой расы.
Но даже среди этих народов имеет место неравенство между разными группами, что касается и силы и красоты, хотя оно выражено не так явно. Итальянцы более привлекательны, чем немцы, швейцарцы, французы или испанцы. Также и англичане превосходят по красоте тела славян.
Что до силы кулака, англичане выше всех прочих европейских народов, а французы и испанцы отличаются большей выносливостью в физических упражнениях, в лишениях, по отнощению к самым суровым климатическим условиям. Французы показали это свойство во время роковой кампании в России. Там, где немцы и солдаты северных стран, привычные к низким температурам, погибли почти без остатка под снегом, наши полки, хотя и заплатили безмерную дань трагическим обстоятельствам отступления, сумели сохранить людей. Кое-кто объяснял этот факт высоким уровнем морального воспитания и боевого духа. Однако объяснение это малоубедительно. Немецкие офицеры, погибавшие сотнями, имели не меньше понятия о воинском долге, чем наши солдаты. Отсюда вывод: французы отличаются определенными физическими качествами, более высокими, чем у немцев, благодаря которым они пережили и российские снега, и обжигающие пески Египта.
ГЛАВА XIII
Человеческие расы не равны по интеллекту; человечество не может совершенствоваться до бесконечности
Чтобы лучше понять интеллектуальные различия между расами, в первую очередь следует определить, до какой тупости может опуститься человечество. Мы уже знаем, каких высот оно может достичь — я имею в виду цивилизацию.
До сих пор у большинства ученых прослеживалась явная тенденция утрированно принижать неразвитые расы. В первых сведениях о диких племенах краски были сгущены до предела: дикарям приписывали такую немощь ума и способности рассуждать, которая ставила их на одну ступень с обезьяной и немного выше слона. Справедливости ради скажем, что были и прямо противоположные описания. Если путешественник встречал теплый прием на каком-нибудь острове, если он замечал у жителей мягкость нравов и радушие, видел дикарей, которые могли выполнять кое-какую несложную работу и помогать матросам, тут же на аборигенов, как из рога изобилия, сыпались похвалы: их называли способными, восприимчивыми, талантливыми, и порой этот энтузиазм переходил все границы.
Иными словами, крайности были и с той и с другой стороны. Если некоторые жители Таити помогали отремонтировать парусную оснастку китобойного судна, нельзя только по этой причине считать весь народ способным к цивилизации. Если какой-то дикарь с острова Тонга-Табу благожелательно отнесся к чужеземцам, он не обязательно способен усвоить прогресс; точно так же нельзя низводить до стадии зверя аборигена с глухого побережья только за то, что он встретил стрелами первых пришельцев или за то, что те увидели, как он ест сырых ящериц и земляные лепешки. Разумеется, такая трапеза не свидетельствует о выраженном интеллекте или о прогрессивных нравах. Но я уверен в том, что в самом отвратительном каннибале осталась искорка божественного огня, и из нее в определенный момент может зажечься разум. Нет таких дикарей на земле, у которых не имелось бы хоть каких-то, пусть самых примитивных, суждений об окружающих их вещах — суждений истинных или ложных, справедливых или ошибочных, но уже сам факт их наличия в достаточной мере доказывает, что искры разума не лишены все ветви человеческого рода. По этой причине самые отсталые дикари способны воспринять религию, отличаясь этим от- самых умных животных.
Однако может ли зародыш одухотворенности, скрытый в глубине сознания каждого представителя нашего рода, развиваться до бесконечности? Все ли люди в одинаковой степени обладают неограниченной способностью к интеллектуальному развитию? Поставим вопрос по-иному: обладают ли различные человеческие расы интеллектуальной силой, равняющей их друг с другом? В сущности, это вопрос о безграничной способности рас к совершенствованию и об их равенстве. Мой ответ категоричен: ни в коем случае.
Идея бесконечного совершенствования весьма соблазняет наших современников; они приводят в качестве доказательства следующее: наша цивилизация имеет такие достоинства и такие успехи, каких не было у наших предшественников. При этом перечисляются все факты, кои характеризуют наши общества. Я о них уже говорил, но охотно повторю сказанное еще раз.
Нас уверяют, что в области наук мы имеем самые разнообразные познания, что наши нравы в целом мягкие, а мораль превосходит моральные принципы древних греков и римлян. Что же касается политической свободы, продолжают убеждать нас, мы имеем идеи, чувства, мнения, убеждения, терпимость, которые лучше всех прочих фактов доказывают наше превосходство. Нет недостатка в прекраснодушных теоретиках, считающих, что наши общественные институты открывают нам прямую дорогу в сад Гесперид, столь долго разыскиваемый и никогда не находимый с тех пор, как древние мореходы засвидетельствовали его отсутствие на Канарских островах.
Конец таким неумеренным претензиям может положить более или менее серьезное знакомство с историей.
Это правда, что мы обладаем большей ученостью, чем древние. Но ведь мы использовали их открытия. Если у нас больше знаний, так это лишь потому, что мы являемся их продолжателями, учениками и наследниками. Следует ли из этого, что открытие возможностей пара и решение нескольких задач в области механики ведут нас к всезнанию? Более того: откроют ли эти успехи все тайны материального мира? После того, как мы завершили это победное шествие, для успеха которого надо сделать очень и очень много шагов, еще даже не обдуманных нами, сумеем ли мы перешагнуть этап чистой констатации физических законов? Нам предстоит — и мне очень хочется этого — намного увеличить наши силы и возможности, чтобы лучше понимать природу и заставить ее служить нашим нуждам. Нам еще предстоит исследовать землю вдоль и поперек или честно признать, что это невозможно. Нам следует обратиться к небу и, приблизившись на несколько тысяч метров к пределам атмосферы, решить многие задачи астрономии. Тем не менее это не подвинет нас к бесконечности. Даже сосчитав все планетарные системы, которые движутся в пространстве, станем ли мы ближе к этой бесконечности? Разве мы узнали о великих тайнах этого мира нечто такое, что не было известно древним? Мне представляется, что мы лишь изменили методы, которыми пользовались до нас, чтобы пробиться к тайне. Но мы не сделали ни одного шага вперед в окружающей нас тьме.