— Огонь в Большом очаге развел Ярик, прозванный Одноглазым филином.
Арэн увидал рядом Эрба, хозяина постоялого. Второй день их троих держали почти взаперти. В пределах «Медвежьей лапы» они были свободны, но выход и само здание денно и нощно стерегли дозорные. Эрб всячески старался услужить гостям, кормил досыта и неустанно травил байки. Но вечером, когда в зале первого этажа собирались деревенские, он словно отгораживался. Арэн понимал его и не держал зла.
— С тех пор не случалось такого дня, чтоб огонь затухал. Ни снег, ни ветер, ни метели — ничто до сей поры не убивало пламени основателя. — Эрб в задумчивости пожевал нижнюю губу.
— Это же просто огонь, — Арэн отвернулся от запотевшего окна.
— Священный огонь, от руки нашего предка.
— Пусть так, — кивнул дасириец, не утруждая себя тяжкими раздумьями.
— Это гневается дух-защитник. — Северянин покачал головой, глядя на Арэна таким взглядом, словно над тем уже висел палачий топор. — Сегодня эрл придет за одним из вас.
— Скорей бы уж, — выдохнул мужчина. Дверь в «Медвежью лапу», отворилась, с шумом ударяясь о стены.
— Ты пойдешь с нами, человек, — Варай лично пришел за ним, сопровождаемый четырьмя воинами, к которым присоединились и те, что охраняли выход. — Мудрая выбрала тебя.
Арэн повиновался, мысленно благодаря всех богов сразу. Больше всего он опасался, что выбор падет на тутмосского жреца или красавицу Миэ. А эту ношу должно было нести только ему.
Они покинули постоялый двор. Дасириец, несколько дней не выходивший на улицу, с наслаждением глотнул холодный воздух и подставил щеки бушующей метели. Снег нещадно хлестал кожу, ветер пробирал до костей, но сейчас непогода только радовала воина. Даже тревожные мысли о Хани и Раше, которых ненастье может застать в пути, не омрачали внезапно поднявшегося настроения.
Большой очаг продолжал оставаться бездыханным. Поленья едва тлели; тут же стояла Мудрая, хмуро поглядывая в очаг. Она опиралась на свой посох и Арэн видел, какого труда ей стоит стоять на ногах. Одежды старой женщины трепал ветер, в какой-то миг дасирийцу даже показалось, что они развиваются вокруг нее, словно клочья тумана. Она действительно уже очень давно была немощной старухой, ее кости ныли и требовали покоя — Арэн, как никогда ясно, вдруг, почуял ее усталость. И на смену злости, пришло раскаянье и уважение.
Стоило подойти ближе, как деревенские обступили их со всех сторон, образуя живую преграду.
— Связать его, Мудрая? — После короткого поклона, спросил Варай.
— Ни к чему, — она сама подошла к Арэну, двигаясь медленно и грузно.
Взгляд ее теперь стал еще более древним, чем в их прошлую встречу. Зрачки выцвели, подернулись беленой, как у слепца. Арэну стало не по себе, под таким взглядом, но он не отвел глаз.
— Знаешь, ради чего ты здесь, воин? — спросила старая женщина.
— Знаю.
Позади него раздалась возня и возмущенные крики горожан. Арэн обернулся — сквозь плотный строй людей, пробирались Миэ и Банру. Оба выглядели взволнованными, а глаза волшебницы подернулись слезами.
— Не троньте его, слышите, дикари?! — Ее голос звенел чистым горным хрусталем. — Я испепелю ваши дома, и да поможет мне Амейлин!
— Миэ, не стоит, — попытался успокоить Арэн, но гул в толпе возрос и слова утонули в нем.
Варай уже двинулся к волшебнице, но Мудрая остановила его, призывая деревенских к тишине. Дасириец в очередной раз подивился ее удивительной власти — стоило только заговорить, и все звуки разом смолкали, как по мановению странного колдовства.
— Наши традиции непонятны чужакам, — сказала Мудрая, обращая взор в сторону Миэ. — Но этот мужчина покорился им. В Яркии вдосталь пролилось крови.
Миэ уже порывалась с ответом, но Банру, дождавшись молчаливого согласия Арэна, закрыл ей рот ладонью и прижал женщину к себе. Бронзовокожий жрец покорно принимал ее слабые удары ладонями, только шептал что-то на своем родном языке. В конце концов, Миэ перестала сопротивляться, укрывшись на его плече. Тело таремки содрогалось рыданиями.
— Я буду просить духа о милости, — только и сказала Мудрая, вновь оборачивая лицо к Арэну.
Дасириец не стал отвечать. Он не знал, что его ждет, мог только догадываться, вспомнив ритуал, который ему довелось увидеть в лесу. Хани тогда вряд ли смогла бы уйти, останься она без помощи. Оставалось только верить, что его не бросят умирать одного. В памяти всплыл отцовский замок: реющие на башнях знамена, цвета спелой пшеницы, с летящим орлом, дубовая роща, полная дичи, младшие сестры за вышиванием и мать у окна, с глазами полными грустью. Вспомнились и письма, которые он так и не отдал Рашу. Обещание, данное отцу.
В толпе снова раздалась возня, в этот раз деревенские расступались живо, пропустив вперед двух северян: лица обоих были цвета спелой свеклы, рты широко раскрывались, на волосы налипли тонкие сосульки.
— Мудрая, — проговорил один, но дыхание его сбилось и он умолк.
— Мы ездили за частокол, по южному пути, как приказал эрл, — заговорил второй. — Шараши. Их много. Куда хватает глаз — все чернится от них.
— С ними тролли и гиены. — Первый, совладав с дыханием, снова обрел речь.
В толпе пронзительно закричала женщина, ее подхватил дружный плач ребятни и тихий гомон мужчин.
Мудрая еще сильнее вцепилась ладонями в палку. Она сгорбилась, как будто ей на спину свалилась непосильная ноша, вмиг стала вдвое меньше ростом. Варай поспешил помочь, подставляя руку.
— Когда будут здесь? — Наконец, заговорила она и голос едва был слышен.
— Два, может быть три дня, — ответил первый лазутчик. — Мы загнали лошадей, но шараши идут пешими. На их пути озеро, мы же поехали в обход, по тайной тропе, через лес. Арэн слушал внимательно, ловя каждое слово.
— Эрл, вели всем расходиться по домам, — приказала старая женщина. — Ты, — ее крючковатый палец указал на дасирийца, — останься.
— Хочешь закончить ритуал? — Арэн позволил себе вымученную улыбку.
— Будешь на совете. — Она велела эрлу молчать, как только тот попытался встрять с гневными речами. — Ты мудр, воин, твои советы уже помогли Яркии выстоять. Пусть дух гневается, если на то его воля.
— Тогда я прошу, чтобы на этот совет допустили моих друзей, — потребовал Арэн. — Они многое повидали и их советы не менее ценны, чем мои.
— Пусть будет так, — согласилась старая женщина. — Варай, считаю, долги их сочтены и больше никто из твоих цепных псов не станет чинить им преград. Ты понял меня? — Она требовательно ждала ответа. Не сразу, но эрл согласно мотнул головой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});