– Ты что-то хочешь спросить? – спросил я, переходя с «вы» на более непринужденную форму общения.
– Я много чего хочу спросить. Но мне не велели приставать к вам с разговорами.
– Зачем же ты тогда пришла? – спросил я.
– Так ведь я буду жить с вами. В этой комнате, – спокойно заявила девушка.
Я слегка опешил. Такое абсурдное заявление было еще более странным, чем рассказ полковника.
– Со мной? Зачем?
– Ну, надо ведь за вами кому-то присматривать?
– Да я не болен…
– Не в том смысле. Всякое может случиться… При том, на что вы способны, за вами нужен глаз да глаз!
Что ж, если я пленник, это не лишено смысла. Но почему не поставить в каждой комнате видеокамеру? Или не запирать дверь на большой засов? Или, в конце концов, не поселить со мной дюжего охранника-мужчину? Очень уж странно выглядела ситуация, когда даже с высокопоставленным и уважаемым пленником живет девушка-лейтенант. А я был даже не высокопоставленным пленником, а вообще непонятно кем…
– Что, такую работу не могли доверить мужчине? – спросил я.
Большие глаза Нади округлились.
– Вы предпочитаете мужчин?
– Нет, конечно! То есть смотря в каком смысле… Я вообще ничего не понимаю… У вас здесь какие-то странные порядки!
– Полковник Мизерный считает, что за вами нужен присмотр. И что женщина уследит лучше. Тем более что на женщину вы нападать не станете. Да и ужиться женщине с мужчиной гораздо легче, чем двум мужчинам или двум женщинам. Сексуальное взаимопонимание, основанное на взаимном интересе. А нам ведь предстоит быть вместе почти все время.
– Да я и на мужчину нападать не стану, – начал было я, но замолчал.
В конце концов, зачем мне спорить? Пусть живет. И насчет взаимопонимания полковник прав. Но только не делают так! Девушка ведь, наверное, не проститутка? С другой стороны, ее ведь не в постель ко мне кладут!
Я почувствовал, что краснею. А Надежда Полякова рассматривала меня со спокойным интересом. Как лошадь, которую выставили на торги. Эту девушку я начал слегка побаиваться.
* * *
Спал я беспокойно. Не помогли ни физические упражнения, ни расслабляющий душ. Стены и потолок давили. Смущало то, что на соседней кровати отдыхает молоденькая девушка.
Несмотря на всю ее привлекательность, приставать к ней в такой ситуации мог только маньяк. Наверняка в потолке вмонтированы камеры. Да и не в камерах дело… Что-то порочное и ирреальное прослеживалось в моем нынешнем положении.
Часа в три ночи я проснулся окончательно. Было душно. Нельзя ли включить принудительную вентиляцию? Над дверью горел то ли ночник, то ли указатель выхода, немного рассеивающий липкую тьму.
– Надя! – позвал я не очень громко, но и не совсем шепотом.
Девушка не отозвалась.
– Лейтенант Полякова!
Надежда что-то промурлыкала. Потом резко поднялась на кровати, подтягивая к груди одеяло. Спала она в пижаме, жест был рефлекторным. Наверное, дома спит голой.
– Вы меня звали, гражданин Воронов?
– И тебе не спится? – пошутил я.
– Нет, я хорошо сплю… Вы что-то хотели?
– Можно здесь телевизор посмотреть? Или почитать что-нибудь? Хочешь, давай просто поразговариваем!
– Давайте лучше поразговариваем, – быстро отозвалась девушка. Словно бы и сама выспалась.
Я вспомнил – она хотела задать мне много вопросов. А я, в свою очередь, хотел задать свои.
– Мы сейчас в подвале? Душно…
– В бункере, – уточнила Надя, – На глубине пятидесяти метров. Под армированным бетоном. В личных апартаментах командующего округом.
– Ты не разглашаешь секретные сведения?
– Да какой тут секрет? Мы вообще, наверное, отсюда уедем через пару дней. Может, и завтра. Если вы согласитесь работать на правительство.
– Это действительно так выгодно, как говорил полковник Мизерный? – спросил я.
– Действительно.
Еще бы. Что еще она может сказать? Наш разговор прослушивается и записывается. Я представил себе оператора, прислушивающегося к шепоту, и мысленно сплюнул. Что за извращенцы придумали такое развлечение – держать вместе почти незнакомых молодых мужчину и женщину, да еще и подглядывать за ними?
– Ты поедешь с нами? Охранять тот самый объект?
– Конечно. Я буду с вами все время, Евгений, Замечательно!
– Ты хотела что-то спросить у меня. Спрашивай.
– Скажите, а в ваше время дрались на дуэлях? Я не удержался и рассмеялся.
– Только по взаимному согласию. Дуэли назывались «выйти поговорить». И дрались на кулаках. Иногда с применением холодного оружия. У бандитов были еще «разборки». На них стреляли из автоматического и полуавтоматического оружия. Бывало, и гранаты в ход шли.
– Вам доводилось участвовать в разборках? – жарким шепотом спросила девушка.
– Так я ведь не бандит. В людей не стрелял.
– А могли бы?
– Отчего бы и нет? Если, конечно, возникнет насущная необходимость…
Надя зашевелилась под своим одеялом.
– Как оно было – жить больше пятидесяти лет назад?
– А как оно – жить пятьдесят лет спустя? – улыбнулся я. – Сейчас что, не осталось людей, которые жили пятьдесят лет назад?
– Они все старые. Старели сами, вместе с ними старели и воспоминания. Они – такие же, как и все мы. Нам нужен свежий человек…
– Для того, чтобы охранять объект? – уточнил я.
– И для этого. – Девушка мечтательно вздохнула. – Мы что, так и будем шептаться через всю комнату?
– Перебирайся ближе, если хочешь, – предложил я.
Надя тотчас поднялась и подошла. Я ожидал ее с некоторым содроганием. Девушка присела на край кровати. Одета она была в очень строгую пижамку.
– Можно мне прилечь? – спросила Надя после минутного колебания.
– Естественно.
Я подвинулся к стене, и девушка легла поверх одеяла. Я аккуратно пододвинул ей руку под голову:
– Так хорошо?
– Вполне, – довольно мурлыкнула она. – Скажи, ты чего-нибудь боишься?
– Сейчас?
– Глобально.
– Я много чего боюсь, – ответил я.
– Никогда бы не подумала. И чего же?
– Зачем рассказывать о страхах? Думаю, нас могут слушать.
«Да и ты можешь сыграть на этих страхах, – пронеслась мысль, которую я не торопился высказать вслух. – Ведь то, что ты лежишь рядом и дышишь мне в ухо, не означает, что ты не предашь меня. Точнее, ты не можешь предать меня по той простой причине, что у тебя нет передо мной обязательств».
– А смерти? Ты боишься смерти?
– В разное время – по-разному. Иногда – нет. Иногда становится очень не по себе, когда понимаешь, что когда-то тебя не будет. Впрочем, в любой душе теплится надежда, что она пребудет всегда…
– Ты мог бы убить человека? – прошептала Надя. – Делал это когда-нибудь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});