Полковник два раза моргнул.
– Мы вас почти что воскресили.
– Сейчас такое в моде?
Мизерный почти шарахнулся от меня.
– Я вас недооценивал, гражданин Воронов. Или переоценивал.
Вошла Надя. Она несла большой поднос с двумя дымящимися фарфоровыми чашками и вазочкой, на которой лежала горка печенья.
– Меньше загадок, полковник, – предложил я. – Говорите прямо. Как можно воскресить человека?
– Вырастить по образцу тканей, – отрапортовал Мизерный, придвигая лицо ко мне и пристально глядя в глаза.
– И что, по-вашему, это – разумное объяснение? Можно создать клон, но откуда взять память?
Полковник отшатнулся от меня с таким выражением, будто его ударили. Надя, выставившая на стол чашки и вазочку, уронила на пол пустой поднос. Раздался оглушительный звон.
– Технология процесса является секретной, – выдавил из себя полковник несколько секунд спустя. – Но я не понимаю – неужели вас совершенно не волнует, что вы – восстановленная личность?
– Особых различий не замечаю, – признался я. – За исключением досадных провалов в памяти. А важно, наверное, только это.
Откровенно говоря, мне было немного не по себе. Но не до такой степени, чтобы плакаться Мизерному в жилетку или биться головой о стену.
– Зубы, – сказал Мизерный.
– Что зубы?
– Исследуйте свои зубы.
Я провел языком по зубам. Вроде бы все целы.
– На месте, – ответил я.
– Пломбы, – уточнил полковник.
А вот пломб не было! Наверное, мое лицо приняло озадаченное выражение. Полковник торжествующе улыбнулся.
– Ваш организм полностью здоров. Вы словно только родились. Да, собственно говоря, примерно так оно и есть.
– Приятно чувствовать себя молодым и здоровым, – кивнул я. – Но вы все время уводите в сторону. Кем бы я ни был, откуда бы ни появился… Что вам от меня надо?
* * *
Полковник пригубил дымящийся напиток из фарфоровой чашечки. Вздохнул, взял кусочек печенья. Я тоже попробовал кофе. Пакость наподобие дешевого растворимого, с кислым привкусом. И печенье сухое, безвкусное. Наверняка загорится, если поджечь.
– Мы, гражданин Воронов, хотим предложить вам высокооплачиваемую и престижную работу. С массой льгот и привилегий. Такую работу, за которую любой человек будет согласен на все. Что и говорить – я бы сам от нее не отказался. А я занимаю довольно высокую должность…
Я хмыкнул. Это уже похоже на что-то.
– PR-акции? Вам рекомендовали меня как специалиста? Кто, хотелось бы знать, помнит меня на этой планете через пятьдесят лет после… Ну, за исключением, скажем, того, что я сам себя помню.
– Пи Ар? – переспросил полковник, проигнорировав мой второй вопрос. – Что это значит?
– Паблик рилэйшенз. Общественные отношения. Формирование общественного мнения в нужную сторону.
– Вы этим занимаетесь? – удивился Мизерный.
– Сейчас – не занимаюсь. Но доводилось.
– Нет, наша работа не касается рекламных кампаний. Мы хотим предложить вам возглавить охрану одного объекта.
На этот раз настал черед удивиться мне. И удивиться сильно.
– Охрану объекта? Но, как бы вам сказать… Я ведь ни разу не занимался ничем подобным! Собственно, об охране я вообще имею очень слабое представление. И мои навыки в этой области крайне ограниченны.
– Я в курсе, – не растерялся полковник. – Но, как мы знаем, у вас большой опыт планирования диверсионно-подрывной работы…
– Что? – не веря своим ушам, переспросил я. – Да за кого вы меня принимаете? Я взрывчатку никогда в руках не держал!
Полковник выразительным жестом остановил меня.
– Мы читали ваши книги, Евгений. Их мог написать только специалист. К тому же вы достаточно себя проявили… – Полковник замялся, словно потеряв мысль. – Одним словом, я уверен, что у вас получится. Тем более, сейчас большинство граждан стало мягче. Или, напротив, прут напролом. А у вас, я надеюсь, сохранились черты человека прошлого. Гражданина общества, где каждый был воином. И мы уверены, что вы сможете выполнить поставленную перед вами задачу.
Говорил Мизерный красиво. Слишком красиво для того, чтобы ему можно было поверить.
– Мне нужно получить больше сведений. Тогда я подумаю над вашим предложением, – сказал я. – Но сначала у меня еще один вопрос. Вы говорите, что воскресили меня. Я что, погиб? Когда, как? Или вы вывели меня из состояния клинической смерти?
– Именно так, – согласился Мизерный. – Вы долго лежали в холодильнике. У нас уже не было никакой надежды. Но потом обнаружилось, что мозг не поврежден. И мы вас оживили.
– Пересадив мозг в выращенное тело?
– Примерно так.
– Что же со мной случилось? Как я попал в холодильник?
– Не знаю, – простодушно ответил полковник. – Столько времени прошло… Одни документы и остались! Ни родственников, ни друзей… Печально, но что поделать?
* * *
Помимо маленькой спальни, небольшого конференц-зала и крошечного душевого блока, в непосредственной близости от места моего обитания оказалась еще одна спальня, побольше, с двумя кроватями. Вся «квартира» была отгорожена от прочих помещений тяжелой бронированной дверью. Закрывалась она, похоже, снаружи. Наверное, когда-то ее можно было открыть и изнутри, но отпирающий механизм сняли – об этом свидетельствовали следы на двери.
Я подумывал было искупаться, когда меня вновь навестила Надя. Девушка принесла большую тарелку пшенной каши, брусок желеобразного продукта, напоминавшего холодец, но теплого, две головки чеснока. И стакан напитка, похожего на травяной настой с лимоном.
– Ваш обед, – объявила девушка.
– Спасибо, – кивнул я.
Ни ножей, ни вилок… Простая алюминиевая ложка, пластиковая тарелка. Я в тюрьме? Или все сейчас живут не очень широко?
Попробовав кашу, я нашел ее довольно вкусной, хотя пшенку прежде никогда не любил. Желе оказалось мясным. А как его готовили, я не понял. Чай я выпил, чеснок есть не стал.
– Почему вы не хотите чеснок? – спросила Надя, внимательно наблюдавшая за моей трапезой.
– Не тянет, – признался я. – Чеснок с борщом хорошо…
– Борща нет. Когда пойдете работать, сможете ходить в рестораны. В некоторых подают борщ, – улыбнулась девушка.
– Не такой уж я любитель. Особенно ресторанных борщей.
– Я когда-то пробовала – мне тоже не понравилось, – призналась Надя. – Правда, не в ресторане. Покупала пакет с растворимым борщом…
– Ну, растворимый борщ, наверное, дрянь…
– Не наверное, а точно! – засмеялась девушка.
Она забрала посуду, отнесла ее куда-то за бронированную дверь, но очень скоро вернулась. Присела на кровать и смущенно улыбнулась.
– Ты что-то хочешь спросить? – спросил я, переходя с «вы» на более непринужденную форму общения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});