Вип'єм за все що миліше. ...
Все время, пока длилась песня, ротмистр простоял с кружкой наполненной вином. Вставший в горле комок мешал ему выпить вместе со всеми. Трудно растрогать боевого, загрубевшего в походах, офицера, но уланам это удалось.
- Будьмо! Нам на славу, ворогам на погибель! За нашу землю, за нашу веру! - Ротмистр, наконец, опрокинул в себя вино, а после поклонился стоявшим полукругом у нашего бивуачного костра солдатам.
- Спасибо вам, братчики. Не забуду...
- Та, на здоровья Максим Георгиевич!
- Хай здоровый растет!
- Ты главное не останавливайся. Три дочки есть, теперь давай три сына...
- Га-га-га. Уже научился хлопцев робить...
- И здоровья тебе не занимать. Подсоблять не надо... Га-га-га...
- На счастье! - Загомонили в толпе и потихоньку уланы разошлись, оставив у костра наш небольшой офицерский кружок.
Ну, что сказать. Неожиданное поздравление, красочное и ни грамма не фальшивое. Абсолютно не уставное, но меня ошеломившее. Вот так, бабах - и от всей души. Пришли и поздравили всем эскадроном. Аж мурашки по коже. Дорогого стоит...
Я думал, придут ли когда вот так поздравить меня с каким либо праздником мои солдаты? Заслужу ли я когда-нибудь такое уважение и любовь от подчиненных? Даже эти грубоватые шуточки были от сердца и к месту.
Хорошо-то как на душе...
- Максим Георгиевич! А не поискать ли нам в эскадроне гитару? Чем мы, господа офицеры, хуже нижних чинов? И от нас песня быть должна. - Нарушил тишину самый молодой в нашей компании уланский корнет.
Офицеры поддержали. Инструмент, конечно, нашелся, и зазвучали песни в честь родителя и новорожденного или просто под настроение. Гитара по обычаю пошла по кругу. Короче, до отбоя провели время приятно. Причем уланы деликатно старались уменьшить обычный лагерный шум, чтобы не мешать их благородиям, культурно отдыхать.
В очередной раз подивился восприимчивости предков к слову и мелодии. Хорошая песня воздействовала на не избалованных телевидением и интернетом людей по-настоящему, и была в цене.
Я опять сплагиатил, и пропел уже под занавес песню Никитина на стихи Коротича, в переводе Юны Мориц. Себе я присвоил только русский перевод, а слова, мол, на площади от старого лирника слыхал, да на свой лад переложил.
Переведи меня через майдан,
Через родное торжище людское,
Туда, где пчелы в гречневом покое,
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан,
Он битвами, слезами, смехом дышит,
Порой меня и сам себя не слышит,
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан,
Там мной все песни сыграны и спеты,
Я в тишь войду и стихну - был и нету,
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан,
С моей любовью, с болью от потравы,
Здесь дни моей ничтожности и славы,
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан,
Там плачет женщина - я был когда-то с нею,
Теперь пройду, и даже не узнаю,
Переведи меня через майдан.
Переведи меня через майдан,
Где тучи пьяные на пьяный тополь тянет,
Мой сын поет сегодня на майдане,
Переведи меня через майдан.
Переведи... Майдана океан
Качнулся, взял и вел его в тумане,
Когда упал он мертвым на майдане,
А поля не было, где кончился майдан...
- Добре, спасибо тебе, Сергей Александрович. Не знал, что ты по-нашему балакать можешь. Порадовал. Добре...
Хлопцы песню ту теперь петь станут, дом вспоминать да дедов своих, да сынов и женок. Злее драться будут. Чтоб перед ними стыдно не было. Сильный был лирник, что такое спел...
То крепкое колдунство. И про сына, хорошо. Ведь и мой когда-то споет за меня. А!? Ведь стоит жить для этого, поручик? Ой, стоит...
Назавтра полк снялся с дневки и отправился на правый фланг армии в распоряжение генерал-лейтенанта Засса, а я продолжил свою службу при штабе.
Дважды сопровождал Кутузова в инспекторской поездке в составе 'свиты', раз выезжали на рекогносцировку местности. Командующий готовился к будущим боям, и все предположительные места боев проверял самолично.
Стиль командования Кутузова резко отличался от Суворовского. Если Александр Васильевич - генией наступления, умеющий меньшим числом и более скудными ресурсами громить сильнейшего противника, стремительно и неожиданно, то у Михайла Илларионовича - тактика иная.
Он - мастер контратак, действует от обороны.
Остановить, измотать, а после окружить врага, вынуждая его сдаться. Не так эффектно, много дольше и затратней, но не менее эффективно. Очень часто это была единственно возможная тактика, при боевых действиях против более многочисленного противника. А так случалось почти постоянно на южных и восточных пределах империи.
Ставка делалась на стойкость солдат, артиллерию, и лихость кавалерии перерезающей коммуникации противника. Не будучи настолько гениальным военным как Суворов, Кутузов, тем не менее, заслуженно считался незаурядным военачальником. Он знал людей как никто и старался использовать их сильные стороны. Оборона - значит, командовать будет самый искушенный в этом генерал во главе испытанных ветеранов. Атака - значит, поведет самый стремительный из офицеров. Рейд - самый дерзкий. Обходной маневр - самый осторожный, и т.д. Знал и свой предел, генерал, что немаловажно для командующего.
Но имелся и один недостаток. Уж больно оглядывался Михайла Илларионович на Двор, согласовывая свои решения с 'текущим моментом'. Отчасти это и привело к поражению при Аустерлице.
Такой стиль командования весьма ценился солдатами, но не особо одобрялся офицерами. Впрочем, их мнение трогало старого генерала мало. Просто он воевал не как Суворов, а как Кутузов. Всего-то.
Наконец командующий вызвал меня к себе. Прибыл в знакомую комнатенку, доложился и вытянувшись во фрунт стал ожидать приказа. А генерал не торопился, что-то дописывая на листе бумаги. Наконец закончил.
- Так, поручик. Все пока совпадает с теми бумагами, что ты привез. Доносят валахи, Измаил-бей, паша виденский, движется к Дунаю всем своим корпусом. Их тридцать тысяч человек будет. На наш берег, думается мне, не меньше двадцати пяти тысяч переправит. А у Засса только пять тысяч. Но в Малую Валахию, а паче в Сербию, Измаил-бея пускать никак нельзя. Дивизия из Хотина к Андрею Петровичу идет, пушки с левого фланга я ему в помощь дал. Резерву, правда, еще неделю добираться придется, потому генерал-лейтенанту Зассу приказываю...
Путь Измаил-бею пушками заступить. Где - он знает. Самому - всеми силами за пушками встать крепко. Не пустить...
И еще. Пусть не мешает паше переправу налаживать. Чем больше на наш берег нехристей перейдет, тем больше тут и ляжет. Паша ловушку будет подозревать, сторожиться станет. Глядишь, и день-другой у него так отыграем. А там и подмога подоспеет.
Вот пакет для генерал-лейтенанта, но все что я сказал, ты на словах тоже передай. Скажи... - старый генерал, кряхтя, поднялся с лавки и, подойдя ко мне, пронзительно глянул в лицо.
- Скажи. Просит де, Михайла Илларионыч, выдержать до подхода резервов. Первый удар самый страшный будет. Пусть стоит. На нем вся компания завязана. Устоит - сей год войну окончим. Нет - еще три года воевать будем. А за визиря пускай не думает, мы его тут сдержать сумеем.
Резервы подойдут, все едино пусть вперед не лезет. Крепит оборону и стоит. А Измаил-бей лоб об пушки расшибает...
По возможности лодки турецкие палит, казачков засылает за спину нехристю. Чтобы неуютно стало паше-то на этом берегу. Пусть все время оглядывается...
Тебе, Горский, до подхода резерва быть при генерале. Ему толковый офицер лишним не будет. После - ко мне с докладом. Ступай, голубчик. С Богом...
Кто там рассказывал, что турок побить - плевое дело? Вот сейчас бы этого писаку да сюда...
Я уже почти месяц в составе отряда Засса и с этими самыми турками познакомился очень плотно. Пережил два, нет уже три, больших дела и раз пять ввязывался во фланкерскую перестрелку с их кавалеристами.
Что сказать - крепкие солдаты. Стойкостью нашим если и уступают, то не скажу что уж слишком сильно. Неприхотливы. Жилисты и выносливы. Но с командирами и вооружением у них полный завал. Особенно с командирами...
Если при встрече роты наших егерей с ротой янычар счет, как правило, ничейный, а успех любой из сторон весьма спорный, то уже при встрече батальонов, а тем более полков, равных по количественному составу, дела у османов идут похуже. Намного. Выучка у наших солдат выше на порядок, этим и берем. Плюс значительный перевес в артиллерии.