Читать интересную книгу Почему и нет? Часть вторая - Александр Головчук

  Вот пример. Если кто увлекается военной историей, то должен помнить знаменитую атаку легкой бригады в Крымской кампании 1853 года. Кавалеристы, составлявшие цвет британской аристократии, буквально сами влезли в артиллерийский мешок, проявив при этом чудеса стойкости. И, естественно, были разбиты и почти полностью уничтожены. А всего-то - ошибка офицера-порученца, неверно понявшего приказ. И бригады не стало...

  Вероятность таких проколов уменьшается, если командиры понимают друг друга и знают чего ожидать от своих соседей по полю боя, от подчиненных и начальников. Оркестр, если он сыгран и знает партию, может играть и без дирижера, только подчиняясь ритму музыки. Импровизируя. Армия тоже так умеет. Редко. И только очень хорошая армия.

  Выученные солдаты с компетентными и решительными командирами могут вести битву и при минимальном вмешательстве командующего. Тем более, когда обстановка изменяется почти ежеминутно и приказ всегда запоздает. При такой армии основная задача командующего - общий стратегический замысел, выбор времени и места. А еще подбор людей и умение не мешать подчиненным. Конечно, при нужде вовремя поддержать там, где это требуется. Сымпровизировать резервами и маневром. Все остальное - за командирами подразделений. Это умение рождается из знания возможностей всех своих людей, как солдат так и командиров.

  Лучшей армией этого времени, где взаимодействие между войсками доведено до автоматизма, а командиры умны, смелы, инициативны и дерзки, конечно, французы. Они - вне конкуренции на 1811 год. Беспрерывные революционные войны, открывшие дорогу талантливым, хоть и безродным генералам, выковали невиданную в Европе армию. И вел ее лучший импровизатор того времени, низкорослый генерал, отвоевавший для себя императорскую корону.

  Чуть хуже французской была армия русская. Солдаты - профессионалы, неприхотливы, выносливы и стойки. И главное, смекалисты и упрямы. Не любили проигрывать. С офицерами похуже, но ненамного, поскольку русская армия также почти беспрерывно воевала. И не захочешь, выучишься. Кроме того, к 1811 году стараниями незаслуженно ругаемого Барклая уже создана армия, сплавившая в себе румянцевскую широту, суворовский натиск и изобретательность, а также гатчинскую дисциплину. Кошмар для наших врагов, особенно, если к этому сплаву добавлялось азиатское коварство и разные воинские хитрости, которые, помимо воли, переняли и солдаты, и генералы в персидских да турецких войнах.

  Так что - не ругайте штабиста. Необходимый и не самый маловажный это винтик в армейской машине. Ну, а их ошибки.... Так это - как у пианиста. Играет - как умеет.

  В ожидании, какого-либо приказа прошел целый день. Но, увы. Меня не привлекали ни к каким задачам, кроме как 'быть при особе'. Командующий любил, когда вокруг него находилась куча свиты. Как правило, это либо представители знатных фамилий, либо действительно высокопрофессиональные офицеры. И первое совсем не исключало второе.

  Да - снобы, да - заносчивы, да - самовлюбленны и высокомерны, но специалистами в своем военном деле были отличными. Как же! Чтобы никто не смел сказать, что сын князя или графа, скажем, такого-то не знает воинской науки и не справился. Что неумейка, мол, да белоручка на войне.

  Ну, нет. Бесчестие. А этого отпрыски вельмож не могли допустить. Потому старались и соперничали между собой крепко. По крайней мере, в Дунайской армии. Смешно смотрелось, словно молодые петушки друг на друга поглядывали. Оттого и на меня ревниво косились сперва. Но увидав, что его высокопревосходительство никак не выделяет новичка, подуспокоились. Поняли, что армеец, а не штабист.

  Наконец горн пропел 'поверку'. Весь состав штаба, свободный от службы выстроился на плацу. Зачитали приказы на завтра, провели развод, потом прозвучала команда 'на молитву'. Рабочий день армии закончился. Сейчас барабаны пророкочут 'по караулам' для людей, назначенных в наряды и все. Для остальных до отбоя - свободное время.

  Война там, или нет, а армия живет по своим законам и по своему распорядку.

  Как и обещал, отправился в гости к уланам.

  Впрочем, уланами они стали совсем недавно, всего три года как. До этого регулярный Чугуевский полк числился казачьим. Потому и не удивился, что попав в расположение стоящего на дневке полка, очутился в таборе натуральном. Привычки старые еще сохранялись.

  Из украинского казачества в те предвоенные годы формировались вербовальные гусарские и уланские полки. Кроме того переформировались в армейские поселенные полки старые еще слобожанские сотни. Кто, как не потомки этого вольного народа, с самого детства приученные к седлу, лучше всего подходили на роль легких конников? А походный быт обустраивать они умели с максимальным для себя комфортом еще с деда-прадеда.

  Ротмистр встретил со всем своим радушием. Поляна накрыта и ждала только меня.

  Атмосфера в лагере легкой кавалерии вообще несколько отличался от нашей армейской. Здесь царила удаль и чувствовалось большая свобода в общении между офицерами, да и между нижними чинами. А иначе и не выходило. Легкая кавалерия в отличие от тяжелой, воюющей массами и в правильном строю, предназначена для иных задач. Разведка, действия на флангах, патрулирование, фуражировка, рейды в ближний тыл на коммуникации врага. Все это требует от личного состава большей инициативы, ведь, как правило, легкая кавалерия в бой вступает небольшими группами и крайне дерзко. Дисциплина была, но какая-то не такая. Не муштрой достигалась, а скорее общностью цели, традицией и самодисциплиной. Ближе к казачьей, чем армейской, что ли.

  Глядя на этих людей, помимо воли вспоминал фильмы про другую войну. Так в них показывали фронтовиков-разведчиков. Здорово похоже. Наверное, схожая атмосфера и в спецназе моего времени. Бытие, так сказать, определяет...

  Ну а нам пока предстояло питие. Ибо сегодня у Максима Георгиевича - праздник. Долгожданная весточка из дома, как раз и полученная утром в штабе, известила ротмистра о том, что у него, наконец, появился наследник. После трех дочерей родился продолжатель фамилии Остроградских - сын. Георгий Максимович. Вот это была радость. И ее ротмистр хотел разделить со своими боевыми товарищами. Полковник дозволил, но не более, чем до отбоя. Да мы и сами понимали...

  Ротмистр желал отметить рождение наследника без официоза, почти по-семейному, камерно. Он, да четверо офицеров его эскадрона. Из приглашенных - я, да два ровесника ротмистра из черноморских казачьих полков. Как я понял - старинные знакомые Максима Георгиевича. Эскадронные же офицеры, совсем молодые, недавно после корпуса, с энтузиазмом встретили приятеля 'батьки', как в шутку именовали ротмистра за его 'почтенный' тридцатилетний возраст и малороссийский говор. А тот не возражал. Вне службы - можно...

  Первый тост - за новорожденного, второй - за отца. А третьим помянули деда, старого казацкого сотника Георгия Остроградского, сложившего голову в бою с тем же врагом с которым и мы ныне воюем. Не каждому удается вступить в свой последний бой почти в семьдесят лет и погибнуть с честью, прихватив с собой и двух нехристей. Погиб, как и хотел старый казарлюга, с саблей в руке. Нельзя было такую фамилию прерывать, никак нельзя. Вот за род Остроградских и подняли чарки.

  Вот тут нас поджидал интересный момент. Пока мы чарковались у походного костра, к нам из темноты подступила целая толпа народа. Вот, злыдни. Почти триста человек подошло, а мы и не услыхали. Удивить своего ротмистра решили, паразиты. А у меня чуть сердце не встало, когда из темноты вылезла целая рать в мундирах с кружками наперевес.

  Оказывается, полковник дозволил нижним чинам принять дополнительную винную порцию перед отбоем, за счет полковой казны. Сам он на таких посиделках присутствовать, естественно, не мог. Должность не дозволяла. Но вот сюрприз организовать сумел. Потому к последнему тосту присоединились без малого триста человек.

  Вот тебе и камерно...

  А потом уланы спели. Для своего ротмистра и его сына. Пел эскадрон, в полном составе.

  Не, ребята, это не хор Александрова. Даже и близко. Это мощнее. На слобожанщине умеют и любят петь, чувствуя мелодию душой. Партии сами собой раскладывались на голоса, словно какой-то умелый регент руководит этими сильными мужскими басами, баритонами и тенорами.

  Гей, наливайте повні§ чари,

  Щоб через вінця лилося.

  Щоб наша доля нас не цуралась,

  Щоб краще в світі жилося.

  Вдармо об землю лихом-журбою

  Щоб стало всім веселіше!

  Вип'єм за щастя, вип'єм за долю,

  Вип'єм за все що миліше. ...

  Все время, пока длилась песня, ротмистр простоял с кружкой наполненной вином. Вставший в горле комок мешал ему выпить вместе со всеми. Трудно растрогать боевого, загрубевшего в походах, офицера, но уланам это удалось.