— Вчера она снова вспомнила про маму. Каждый раз, когда она это делает, я думаю.
Я дую несколько раз на свой кофе, так и не рискнув попробовать, и спрашиваю:
— О чем?
— Что может быть это я во всем виноват. Я отобрал у сестры мать, запер ее в больнице, а теперь она подстерегает меня на каждом шагу, словно маньяк и…
— Она ЧТО?
Мой потрясенный голос.
Кейн застывает на какой-то миг, словно опомнившись, ставит чашку на стол и отрицательно качает головой.
— Черт, Ким, я не хотел об этом говорить.
— Нет-нет, подожди. Твоя мать преследует тебя?..
— Она хочет увидеться с Оливией. Но я… — он замолкает, глядя на меня с отчаянием. — Боюсь. Я не уверен, как это отразится на психике ребенка. Понимаешь, Оливия запомнила то, что ее мама предпочла нам развлечения, — его губы трогает маленькая грустная улыбка. — Ты наверное осуждаешь меня?
— Нет, — на полном серьёзе отвечаю я. — Почему-то ты не хочешь давать ей второй шанс и на это есть причины.
— Не знаю, Ким, — он бездумно тянется к своей чашке, взяв ее, наверное, чтобы только занять руки. — Наверное, я просто плохой сын.
Я решительно забираю у него чашку, ставлю вместе со своей на стол и смотрю ему в глаза.
— Ты — не плохой. Ты очень хороший, умный и замечательный человек, который заботится о своих близких. Я очень люблю тебя и уверена, что Оливия тоже, несмотря на то, сейчас она на тебя обижается. И я точно знаю, что лучше отца для нашего ребенка не найти.
Он вдруг поворачивает ко мне голову и я вижу его глаза. Ярко-синие, искрящиеся неземным сиянием.
— Ты правда так думаешь?..
Без лишних слов я кидаюсь ему на шею и целую так крепко и глубоко, что от удивления Кейн едва не оступается, из-за чего ему приходится упереться руками на стойку позади. Я прижимаю его к себе так сильно, что руки ломит от боли, а мышцы едва не рвутся от усилий. Я пробую на вкус его губы, язык, острые грани зубов и с наслаждением упиваюсь его ответным стоном, в котором слышится удовольствие и нескрываемое облегчение. Вот тебе мой ответ, Кейн Тернер, почувствуй и наконец пойми, что я люблю тебя и принимаю без всяких «но». Что ты не оттолкнёшь меня своей безумной самокритикой, не запугаешь меня чудовищем внутри себя, которое ты выдумал сам. Пойми же, что я знаю обо всех альтернативах, представляю о сложностях, с которыми мы можем и непременно столкнёмся, но уже давным-давно сделала свой выбор. Я выбираю тебя, сегодня и каждый день этой чёртовой жизни, кажущейся такой пустой без тебя. Всё, что имело раньше значение, всё, что до этого казалось мне таким важным, — потеряло смысл, рассыпалось прахом и оказалось ничтожным по сравнению с тем счастьем, которое я испытываю, находясь рядом с тобой.
51
Время треснуло, потерялось, растворилось в нагретом страстью воздухе. Мне требуется неимоверное усилие, чтобы заставить своё тело снова меня слушаться, пошевелить рукой, отодвинуться и открыть глаза, сделать вдох. Я смотрю ему в глаза и молчаливо улыбаюсь ему сквозь мутную пленку удовольствия, мягко держа ладонь на его груди.
— И что ты скажешь на это?
— Я скажу… — дыхание Кейна на пару секунд перехватывает. — Что ты умеешь убеждать, — он вдруг улыбается и снова тянется ко мне, опустив руки на мою талию, но я останавливаю его и накрываю его губы ладошкой.
— Кейн, я рассказала родителям. Обо всем, — на выдохе выпаливаю я, глядя ему в глаза.
Кейн замирает, как восковая фигура, и я чувствую, как его губы так же неподвижно застывают под моей ладошкой. Я затаиваю дыхание. Вот этого момента я больше всего боялась. Как отреагирует? Что скажет? А если разозлится? Брови Кейна медленно изгибаются хмурой дугой, я осторожно убираю ладонь от его губ и с опаской за ним наблюдаю, ожидая самого настоящего взрыва детонатора.
— Обо всем, — хмуро констатирует Кейн.
— Обо всем.
Те несколько секунд тишины, что последовали дальше, становятся для меня чем-то сродни мини-пытке. Тут Кейн протяжно выдыхает и просто качает головой.
— Он…? — Кейн встречается со мной взглядом и в его глазах повисает так и не озвученный вопрос.
Я смотрю на него, не в состоянии придумать вразумительный ответ. Сказать правду? Чтобы Кейн сразу же сорвался к моему отцу выяснять отношения с билетом в один конец?.. Или я все же использую возможность потянуть время и не оставлю надежду на то, что всё-таки удастся их помирить? Как же трудно порой сделать правильный выбор. Разве я могу?.. Нет, не могу. Поэтому, без сомнения, второе.
— Нормально, — я незаметно перевожу дыхание. — Все нормально.
Он в беспокойстве прикусывает нижнюю губу.
— Ким, ты ведь понимаешь, что я бы тебя ни за что не отпустил к нему одну?
— Да. Поэтому я ничего тебе не сказала.
— И ты понимаешь, что рано или поздно нам с твоим отцом все равно придется посмотреть друг другу в глаза, как бы ты ни пыталась это оттянуть.
— Да.
— …И я не делаю это сейчас только потому как знаю, что это может закончиться очень плохо. Для него.
— Да, Кейн.
Я улыбаюсь. Я вижу в синих глазах такую нежность, такое небезразличие, что не могу удержаться. Я тянусь к нему и мягко целую в губы. Это застаёт его врасплох.
— И ты решила так легко заслужить моё прощение? — спрашивает он, когда я отстраняюсь. И хоть в его голосе ещё слышится прежняя строгость, я вижу, что его взгляд теплеет.
— Нет, мне просто нравится, как ты это делаешь.
— Делаю что?
— Командуешь.
— Ой да ладно, — фыркает Кейн, качая головой, и я впервые вижу, как он смущается. — Ты ещё не видела, какой я в офисе.
— Покажешь мне? — спрашиваю я.
Кейн смотрит на меня, о чем-то размышляя. Его руки медленно опускаются на мою талию и мягко притягивают меня к его телу. Сильные, мужские. Я сама обхватываю ладонями его плечи, придвигаюсь чуть ближе и он обнимает меня ещё крепче.
— Мне было бы интересно посмотреть, чем ты занимаешься, — искренне произношу я, но вдруг замечаю опущенную вниз голову Кейна, его брови хмуро сошлись, а взгляд словно завис в задумчивом оцепенении. Я опускаю глаза и ощущаю, как его пальцы поддевают край моей футболки, будто пробуя на ощупь.
— Кейн? — нервно зову я. — Это просто футболка из мужского отдела, я купила ее пару месяцев назад по скидке. У меня никого не было кроме тебя, да и быть не могло. Честно-честно. Клянусь.
Кейн отпускает ткань, вдруг поднимает голову и смотрит на меня. От глубины его взгляда у меня перехватывает дыхание. Он берет меня за подбородок, долго смотрит мне в лицо, а затем крепко целует в губы.
— Пойду позову Оливию, — выдыхает он своим сильным голосом мне в рот, отпускает меня и идёт, заставив чуть ли не покачнуться на желейных ногах. А я стою, как дурочка, повернув за ним голову и понимаю, что у него и мысли не было обвинять меня в неверности. Как же мы порой можем ошибаться из-за неверных выводов…
Я беру со стола кружки, выливаю ненужный кофе в раковину, только-только подставляя кружки под включенный шум воды и вдруг слышу, как по округе раздается невообразимый грохот и звук битого стекла.
В моих венах будто замерзает кровь, я замираю в шоке, не в состоянии предпринять что-нибудь вразумительное, но это оказалось вовсе необязательным, потому как через пару мгновений в дверном отверстии появляется Кейн. Вид у него слегка шокированный, в его волосах застряли белые лепестки ромашек и с густых прядей капает ручейком вода…
— Э-э… Ким, тебя не сильно заденет тот факт, если я скажу, что твоя ваза случайно…
— Я позову её, — мягко перебиваю я и улыбаюсь, откладывая кружки.
Кейн поджимает губы, явно такого ответа и ожидая.Да, именно так.
— Да, пожалуй. Спасибо.
Я подмигиваю ему и прохожу мимо, с усилием сдерживая рвущийся из груди смешок. По дороге я замечаю валяющиеся осколки вазы и разбросанные цветы Элайны напротив распахнутой двери балкона и, наверное, меня бы должно это смутить, но это не вызывает во мне ничего, кроме лёгкой улыбки. Теперь-то с двумя женщинами в доме он точно не будет нуждаться в женской заботе. Ну держись, Кейн Тернер, теперь тебе ни за что от нас не отвертеться, потому что ты крупно и бесповоротно влип.