Читать интересную книгу Опоенные смертью - Елена Сулима

От объяснений того, что правильно, а что неправильно, следовавших за её высказываниями, у Алины начинала кружиться голова. Никаких особых планов на дальнейшую жизнь не строила. Просто у неё возникло желание провести остаток дней в этом тихом домике на горе, взирать из его окна на аккуратный игрушечный городок, сбегать по кривой улочке к морю, гулять в горах и не думать, не думать ни о чем. Тем более, ни о каких правах, гражданствах, налогах... Алина сникла.

Кирилл оживился, постигая делопроизводство передачи недвижимости по наследству, любое дело касающееся бизнеса пробуждало его азарт. Денег на жизнь в Каннах у него хватило бы надолго, но он преследовал иную цель заставить её добровольно пойти на операцию - захотеть жить. Вернуть тягу и вкус жизни. И с удовольствием наблюдал, как она увлекается путешествием. "Ну подумай, любимая, ну зачем мне твои грудки? Я же не с грудками живу, а с тобой. Не анатом от литературы я - не Лимонов, чтобы взахлеб любоваться жениными органами. Если хочешь, потом силиконовые вставим. Но подумай, сколько женщин вставляет себе эти протезы, и ничего. Даже те, у которых ничего не болит. Правда, я не пойму - зачем, все равно любят не оттого, что груди большие, от этого просто хотят. А я тебя и без них люблю. Прооперируйся здесь.

- Нет. Даже жену Пола Маккарти не сумели спасти ни за какие деньги. Дай мне просто пожить, не думая об этом.

- Давай продадим дом, и ты сама распорядишься всей суммой. Если решишь сделать операцию, я потом тебе любой дом подарю. В любой стране, где пожелаешь. Даже если просто потратишь деньги, все равно...

В тайне Кирилл надеялся, что, получив немалые деньги за дом, свои, а не выпрошенные у него деньги, Алина почувствует самостоятельность, начнет строить планы. И тогда благоразумие победит, заставит её пройти курс лечения, чтобы продлить свою не скованную экономическими обстоятельствами жизнь.

- Деньги, деньги! У меня кружится голова, и я дохожу до слабоумия, когда меня заставляют думать о том, что я должна ради них делать, что не должна. И вообще, мне кажется, что все тут вокруг жулики. Мне и денег не жалко, куда противнее чувствовать себя полной дурой. Возьми все на себя. Ты разбираешься в этом, продай дом по моей доверенности. Я подпишу все, что требуется. Продавай сам. Мне все равно.

- Но нам придется переехать в гостиницу. Тебе не надоел этот мелодрамный пейзаж? Поехали в Ниццу?!

Ницца...

Стоит ли везти в город, ставший последним прибежищем большинства русских эмигрантов, свою жену, желая заставить её забыть о приближающейся смерти, когда все так или иначе в нем умерли совершенно невероятной смертью, об этом Кирилл не задумывался. Увлеченный пластическими жестами людей модерна, легко перестроившись на этот стиль, он с удовольствием играл из себя дворянина начала века. К его бело-кремовому костюму, и шляпе, и плащу, не хватало только трости для окончательного перевоплощения. Он с удовольствием примерял к себе тот размеренный шаг, вздохи на закат, и фразы типа: Ты посмотри дорогая...

Однако догорая, суетно оглядывалась, читала надписи, требовала водителя рассказывать о том, что видела, пояснять, откуда взялись русские названия улиц и вилл. И даже, зайдя в Русский Кафедральный Собор, сногсшибательно похожий на Храм Василия Блаженного, не помолилась толком, а проболтала со служкой, все то время, пока Кирилл рассматривал его убранство и иконы. А потом потянула на кладбище.

Кладбище было закрыто. Но она позвонила в ворота. Им открыл пожилой человек, похожий на московского профессора бодрячка, не чуждающегося спортивного образа жизни, как в прямом, так в питейном смысле, и в тоже время, напоминающий немецкого бюргера, он представился Евгением.

Лучше бы они туда не ходили.

В её взгляде появилась тревога загнанной оленихи.

Маленькое русское кладбище, расположившееся за высоким каменным забором на склоне горы, было непохоже на действительно русское, и все-таки оно не было похоже и католическое. Чем?.. Уютностью. Покоем, который не был столь строг.

Евгений, обрадовавшись редким посетителям, как дорогим гостям, видимо бросил обедать, потому что вместо галстука в ворот его рубашки была заткнута салфетка, на которую поначалу никто не обратил внимания, а когда обратили, сделали вид, что не заметили. Он же, стянув её вниз, вкрутил в карман джинсов движением школьника прячущего неприличный рисунок от учителя, а затем пошел мелкими шажками, по узкой тропке между могил, приглашая следовать за собой. Шел, беспрерывно говоря, перечисляя:

- У нас тут такие люди, такие люди... Вот Григорий Васильевич Солыпин. 18 января родился 1838 года, а умер выходит летом в 1899, прожил всего 61 год. Малова-то выходит - у нас тут такие долгожители... Вот Лев Викторович - представитель славного рода Кочубеев. - Говорил он о могилах, как о живых людях.

- Кочубеи... у меня был кто-то из рода Кочубеев. Кажется пра... пра... в общем, бабка ещё в 17 веке. Я помню, её звали Прасковья Кочубей, она была дочь генерального судьи в Запорожье. А умерла где-то в 1726, я помню! просияла Алина, удивляясь, что вдруг память не подвела её. Мало того, она словно ясно увидела и эту Прасковью и Льва Викторовича, почувствовала их словно знакомых всем лабиринтом душ людей.

- Вот видите, как приятно встретиться с родственником.

- Но где? - тихо вздохнула Алина.

- А вот Александра Петровна Охотникова, а чуть ниже княгиня Трубецкая. Вот Виноградовы из эмигрантов, положили их в могилку Елены Кирилловны Горыкиной.

- И Оболенские с Елагиными под одной плитой, - указал Кирилл.

- Да... земля у нас дорогая. Тут вообще сносить наше кладбище снести хотят. Платить за землю община не может. Да и нет общины-то уже. А я говорю - вы не кладбище сносите, вы культуру уничтожаете. Это ж вы посмотрите каждый человек, как целая книга. Вот генерал-майор Трухачев умер в 1942 прямо в войну. От переживаний, наверное. А вот могила Веры и Нины Церетели, сверху Давидова положили. Не знаю, вашего ли скульптора родственница?.. Обратите внимание - тут по-французски "принцесса" написано. Они едва в Ниццу перебрались - все в принцессы заделались. А поди ж ты - докажи. Но я даже старух по манерам распознаю. А вот видите - написано уже по-французски Тамара Низванер - принцесса Церетели и есть год рождения 1929, черточка, а смерти нет. Ждем-с.

- И давно ждете?

- Лет десять. Ничего. Пусть не спешит. Все одно место уже куплено.

Алина и Кирилл невольно переглянулись и отвели взгляды в разные стороны. А Евгений продолжал: Вот: Борисова, Синельников, Павел Николаевич Яхонтов, Александра Заболоцкая...

- Как ты думаешь, она родственница нашего поэта Заболоцкого? спросила Алина.

- Вряд ли.

- А Фишер, Безобразов, Кусковы, Дурасовы, Шишкины, Беклемишевы, Троицкие?..

- Все может быть... Но Юденич настоящий. И Георгий Адамович тот самый.

- Но странно, фамилии тех, кто здесь лежит, до сих пор у нас на слуху, и не столько благодаря истории, сколько современности! Неужели действительно имя несет в себе некий мистический заряд.

- Нет. Не фамилия красит человека, а человек фамилию. - Вздохнул Евгений. - Сейчас я расскажу вам судьбы тех, кого знаю. Смотрите - две третьих Козьмы Пруткова. Да, да... это те самые братья Жемчужниковы.

- Какая встреча! - одновременно воскликнули Кирилл и Алина.

ГЛАВА 4

И все, все, почему-то обязательно умирают, - вздохнула Алина, когда они, поднявшись на вершину замкового холма, ни не обнаружили никакого замка. А взглянув вниз, по склону с противоположной стороны от моря, вновь увидели белокаменные склепы и памятники кладбища - целый город мертвого умолчания.

Он пытался перебить её мысли, пока они спускались вниз к водопаду, обращал её внимание на экзотические растения, спрашивал их названия... Она напрягала свою память, не вспоминала, но забывалась. Но не проходил час, два и обнажалось в её словах то, о чем она постоянно думала:

- Представляешь, выбросится из окна второго этажа, и разбиться на смерть?! Это все оттого, что он был русским художником. А Ницца, это же конечная точка для русских. В Москве с шестого прыгают и не разбиваются. А супруга Герцена? Надо же было стремиться сюда, чтобы поправить здоровье и попасть в корабле крушение. А все эти князья... Великие князья... Надо же! - восклицала она - Там, на кладбище, - Три тысячи русских! В каком-то далеком курортном городке! И с чего это им пришло в голову, что они обязательно поправят свое здоровье в Ницце. Они летели сюда, словно мотыльки в огонь... Какой огонь?! Это Ницца просто черная дыра для русских. Вот от того-то и притягивала так. Не свяжись царское семейство с этим городом, быть может и Россия бы не погибла.

- Я не понимаю, как ты мыслишь, дорогая, - пытался он перевести её на степенный стиль ретро. - В соответствии с какими законами логики?

- Не логики, а мистики! Это больше чем мышление. Это все сразу! Так читают символ. Символ можно объяснять томами книг, а можно понять сразу.