Читать интересную книгу Опоенные смертью - Елена Сулима

Сев за столик в шикарном заведении, которое в Москве было бы для них обыкновенным, они с удивлением заметили, что больше никого нет в зале. Впрочем, это легко объяснялось тем, что сейчас не сезон для приезжих.

Импозантно откинувшись на спинку стула, Кирилл раскрыл меню и обомлел. По-русски там не было ни слова, это понятно, но, даже ковыряясь во французских буквах, зная, что соединение из трех, четырех, бог знает скольких, дает всего лишь один звук, он никак не мог составить хоть что-то напоминающее ему по звукосочетанию привычное, кроме слов "бульон", "жульен", "шартрез".

- Да... - вздохнул он, - Как-то Франция выскользнула из диапазона нашего размаха, - Все Фиджи, Майями, Лондоны, Брайтон Бич... Даже в Италии нам было проще. Пора ассимилировать, как турков. Резко и внушительно.

Он пролистал меню до конца и обнаружил аналог его по-английски. Со спокойной душой, зная точно, что ему известен смысл слов "фиш", "миит" и "бекон", и т. п. Он заказал, тыча пальцем в меню, при этом ориентируясь на цены, все самое дорогое. Только так он мог быть уверен, что пища заказанная им съедобна. И не забыл объяснить, чтоб не мешкались - ставили на стол все сразу.

Юркий официант в великолепном костюме, но слишком слащавый лицом, вскорости заставил их стол блюдами непонятного содержания.

Кирилл первый придвинул себе одно из них и принялся есть. Ел он всегда основательно. Сразу отправляя в рот порции внушительных размеров. Пока Алина в задумчивости разглядывала заказанное, он успел пожевать, проглотить и, изменившись в лице, взреветь:

- Они что?! Издеваются надо мною?! Думают, если я не говорю по-французски, то рыбу от мяса не смогу отличить?!

- Тише, тише, - встрепенулась Алина, - Быть может, у них рыба дороже, чем мясо. Ты же выбирал все самое...

- Да что же это за рыба на вес золота? Это же треска какая-то. Даже не форель, не стерлядь и не севрюга!

Прибежав на слово "севрюга", мгновенно побледневший официант начал взмахивать руками, что-то лепетать с такой скоростью, что Кирилл и Алина, в конце концов, оказались лишь немыми зрителями театра мимики и жестов с летающим ласточкой словом "ошибка" по-английски. На десятой минуте Кирилл сломался.

- Пойдем отсюда, - взревел он и встал он из-за стола.

- Но это как-то неприлично. Ты посмотри, он машет счетом. Он угрожает полицией.

- Пусть вызывает полицию, - твердо ответил Кирилл и властно приподнял растерявшуюся Алину за локоток.

Едва в речи чужестранцев дважды мелькнуло понятное на всех языках слово "полиция" официант как-то сник. Теперь его лицо выражало полнейшую растерянность, в то время как Кирилл, уверенным шагом прошел к выходу, под руку с женою. И никто из обслуживающего персонала не решился их остановить.

Они сели в машину и долго пытались выяснить у водителя, который должен был одновременно исполнять функции гида, что же такое произошло. Почему им дали дешевую рыбу вместо самого дорогого мясного блюда и как они должны были поступить в этом случае?

Серж слушал их, не оборачиваясь, слушал долго и молча, и когда они уж уверились в том, что он точно немой, вдруг глубокомысленно произнес на выдохе:

- Ошибка.

- Но мы уже поняли, что ошибка! - возмутилась Алина. - Но кто должен был расплачиваться за нее?

- Тот, кто умеет... faire Charlemagne.

- Переведи! - потребовал раздраженный и голодный Кирилл.

- Это трудно. Это не прямо. Это... - Серж помолчал несколько километров, гоня машину по горному серпантину, и вдруг выдал: - Тот - кто умеет быть королевский происхождения.

- Теперь я понимаю, почему любое благополучие кончается революцией, усмехнулась Алина, утирая разволновавшемуся мужу пот со лба его носовым платком. Он послушно подставлял ей лицо словно завороженный материнской лаской ребенок, но вдруг очнулся и оглянулся на мелькающие за окнами машины пальмы, и прочие чуждые русскому взору растения, напоминающие увеличенные спьяну создателем, старушечьи столетники и прочие кактусообразные диковинки из тех, что разводят на подоконниках московские чудаки:

- Куда ты нас везешь, Серж Сусанин?

- Простой французский кухня для французов. В февраль там цветет мимоза.

- Но сейчас же она ещё не цветет?! - не понимая его логики, воскликнула Алина. - К тому же ночь!

- Вам надо посмотреть, где цветет много мимозы. Все смотрят это местность.

- Уж не собираешься ли ты нас накормить этими цветами?! - отчаянно воскликнул голодный Кирилл.

- Нет. - Спокойно ответил мсье Серж, - Мой кузен имеет там маленький ресторацию. Я буду кормить вас буйабес. И не выпендривайтесь. - Произнес он неожиданно четко, добавив явно гордясь пополнением своего словаря от новых русских: - Кончай распальцовку.

Местности, что расположилась на вершине холма, они не разглядели во тьме. Местность спала беспробудно в одиннадцать ночи. Но все-таки их накормили какой-то похлебкой с... запашком.

ГЛАВА 2

С утра Канны показались куда ясней. Прозрачней. Больше неба наблюдалось в пейзаже.

Едва проснувшись, они ощутили странное желание - встать и идти. Никаких раскачиваний спросонья, брожений по дому с чашечкой кофе... Да и кофе вовсе не хотелось. Тем более это было странно для Алины, заядлой кофеманки. Воздух был настолько чист, что ей казалось, что она не дышит им, а пьет, словно родниковую воду. Прозрачную-прозрачную воду. И все вокруг казалось прозрачным, даже темные приземистые старинные виллы, казались просвечивающими солнечный свет шелковыми декорациями. Пляж был тоже какой-то ненастоящий. "Узкий, не шире Тверской..." - усмехнулись они хором. И было им странно - как он может вместить слетающуюся на него мировую тусовку.

Зинаида очень хвасталась этим пляжем, говоря, что он более песчаный, чем в Ницце. Песок, если его и можно было назвать песком, казался слишком крупным, он лежал полотном крупнозернистой фотографии и притягивал взгляд. Кирилл и Алина шли и шли по пляжу, глядя под ноги. Чем ближе к кинотеатру, который стоял на берегу моря, и был похож на все районные кубы кинотеатров Москвы, тем больше людей встречалось им, навстречу. Это прогуливались пожилые люди, удалившиеся от дел бизнесмены. Завидев Алину, они останавливались, шагов за пять от нее, и кланялись. Алина кланялась в ответ машинально, по после десятого с удивлением оглянулась на Кирилла:

- У меня такое впечатление, что я в деревне.

- Заметь, они раскланиваются с тобой именно на пляже, и тем сильней, чем ближе к этому хваленому на весь мир кинокоробу. Быть может они, как дети, только и бродят здесь ради того, чтобы дождаться, когда выпрыгнет из него очередная звезда, словно чертик из табакерки. - Лукаво промурлыкал Кирилл, обнимая её за плечи и целуя в тоненькую шейку. Их спонтанно нахлынувшую ласку прервали старичок со старушкой. Мило улыбаясь, они остановились и закивали головами. Подражая им, Кирилл и Алина закивали в ответ. Пауза затянулась. Алина едва сдерживала смех. Едва они обошли пожилую пару, Алина захохотала в голос:

- Надо же! Какова у них сила почитания! Они меня явно путают с какой-то кинозвездой!

- Не с кем они тебя не путают. Ты и есть звезда. Разве только что не какая-нибудь там кинозвезда, а звезда настоящая. - И приступ нежности захлестнул его. Они ласкались, не стесняясь, словно в каком-то захолустном черноморском городке зимой на пляже, ласкались, не различая стен холодного серо-выхолощенного бетонного куба так похожего на московские кинотеатры типа "Енисей" или "Патриот", но ступени которого раз в год покрывались ковровой дорожкой.

Вдоль пляжа шло шоссе. По нему медленно катил мсье Серж. Иногда подолгу задерживаясь на платных стоянках. Он оглядывался на своих романтично настроенных клиентов и вздыхал.

Алина с удивлением разглядывала памятник киноаппарату, словно ребенок, не стесняясь ни кого, водила пальцем по изгибистым линиям пленки из черного металла. На аллее звезд внимательно изучала отпечатки ладоней известных кинодеятелей вмурованные в дорожку.

- Ты посмотри, какие крупные ладони! Непомерно крупные ладони в большинстве случаев, - восхищалась она своему открытию.

- Аналитик ты мой, - поглаживал он её, сидящую на корточках, по голове, - Все-таки у тебя наукообразное мышления. И зачем ты пошла в журналистику. Я всегда знал, что это не твое призвание.

- Но почему же, - не переставая рассматривать отпечатки, - обижалась по ходу дела Алина, - журналистика дает так много знаний!

- И никакой систематизации. Порою, мне кажется, что ты Ламарк.

- Ты хочешь сказать, что я в душе ботаник?! - оскорблялась Алина.

- Ну, тихо, тихо. Что ты там ещё нашла?

- В хиромантии руки с длинными пальцами называются артистичными, а здесь у большинства артистов они квадратные - философские. И очень большие большие пальцы - они означают волю.

- Ламарк. - Усмехнувшись, вздохнул Кирилл.

- Но причем здесь Ламарк?!

- Интересно с тобой. Всегда интересно. Слава богу, что ты у меня не Дарвин. Ведь тебе не приходит в голову опускать высшее до низшего. Нет, ты все самое примитивное и простое должна подтянуть...