Но потускнели золотые змейки, тише стало биться сердце Варламова, незаметно он уснул, и никто не пришел…
Утро отличалось от ночи тем, что стал ярче золотой свет. Варламов сел, на табурете была сложена новая одежда взамен истрепавшейся. Он взял ее в охапку и отнес в ванную, чтобы одеться перед зеркалом. Так…
Зеленая рубашка (ну да, малахит — любимый камень Хозяйки), темные брюки и куртка, пуговицы на ней с медным отливом. Намек, что от Хозяйки Медной горы? Долго придется объясняться с Джанет. Все впору, мастера здесь отменные.
Он вышел из ванной, и его бросило в жар: за столом сидела сама Хозяйка. На этот раз в серебристом платье, на темных волосах диадема с изумрудами. Варламов невольно тронул нагрудный карман, его изумруд на месте.
— Здравствуй, — охрипшим голосом сказал он. Подошел к столу и коснулся губами ее руки, гладкой, как мрамор, но теплой.
Хозяйка рассмеялась, знакомый перезвон серебряных колокольчиков.
— И ты здравствуй. Рада, что жив и здоров.
Взмах рукой, и из стены снова появились девушки. На этот раз глазки потупили, двигаются беззвучно. На завтрак омлет на серебряном блюде, теплый хлеб, чай с непривычным ароматом. Хозяйка только прихлебывала прежний темный напиток.
— Сегодня ты оставишь мой мир, — сказала она. — Как тебе здесь понравилось?
— Интересно… — Варламов подумал и добавил: — Но несколько сумрачно для меня. К подземным красотам я не привык.
— Тебе стоило бы повидать Золотой чертог, — заметила Хозяйка, — хотя пребывание там тягостно для людей. И, конечно, Алмазный. Но это далеко, и удобного пути для вас нет. Впрочем, я подумывала оставить тебя здесь. Скоро привыкнешь, а подобного богатства и могущества не найдешь на Земле.
— Я… — смешался Варламов.
— Знаю, что ты женат, — тихо рассмеялась Хозяйка. — Но такие вещи быстро забываются внутри горы. Только опасаюсь разгневать Владычицу Сада, у тебя с ней вроде контракт.
Варламов вздохнул:
— Даже не знаю, что это значит.
— Узнаешь в свое время, — пообещала Хозяйка. — Если доживешь, конечно. Вот почему тебе лучше остаться здесь. Тут безопасно.
— Не совсем, — вспомнил Варламов. — Что за чудища появляются из соседнего слоя?
— Про слой Кемень сказал? — глаза Хозяйки сузились. — Ну, если только тебе, ему простится. А вообще, в смежном четырехмерном мире живут хэ-ути. Сами сюда проникнуть не могут, поэтому посылают механических слуг. Ну и работают над созданием своих биологических подобий.
— Хотят проникнуть в твой мир? — задумчиво спросил Варламов.
— Вроде того, — хищно улыбнулась Хозяйка. — Но для меня они неопасны.
Холодом повеяло в серебряном зале. Помолчали. А потом Хозяйка снова улыбнулась, теперь уже грустно.
— Видишь, я обсуждаю с тобой то, что вы зовете государственными делами. Почти как с мужем… В мой мир относительно легко попасть из двух слоев — вашего Верхнего мира, и того, где живут хэ-ути. Поэтому границы охраняются, хотя не так строго, как границы Сада. Из Верхнего мира порой являлись незваные гости, но большинство оказывались в моем Зале, — снова недобрая улыбка тронула губы Хозяйки. — Кстати, и ты особенно не болтай.
Горечь в голосе Хозяйки тронула, и Варламов сказал:
— У меня и раньше были странные встречи. Например, меня навестил даймон. Мог произвольно менять форму, и сначала явился в облике огромного пса. Разговор был необычный, я мало что помню. Но он упомянул о царстве минералов — с сожалением, что контакты бывают редки.
Глаза Хозяйки снова сузились.
— Даймоны?.. Я немного знаю о них. Это могущественные существа, только их слой далек. И они как будто выше наших забот, помощи от них ждать не приходится. Но спасибо, буду знать, что интересуются моим миром.
От выпитого чая стало жарко. Варламов снял куртку и положил на табурет рядом.
— Слишком теплая, — сказал он.
— Скоро увидишь, что нет, — тихо рассмеялась Хозяйка. — Ладно, пора прощаться. А то еще передумаю. Возвращайся на станцию, Кемень проводит вас дальше.
Хозяйка встала. Серебристое платье, диадема, удлиненные темные глаза. Только кожа лица белая, ведь здесь не бывает солнца. Неопределенная тоска стиснула сердце: он коснулся мира чудес и могущества, и какая-то часть его существа не хотела покидать этот мир.
Неожиданно для себя он шагнул к Хозяйке и поцеловал ее в губы. Та было отпрянула, но потом положила ладонь на его затылок и плотно прижала губы Варламова к своим. Горьковатый вкус, странное онемение в теле, он будто скользит куда-то. Сердце замерло: вспомнилось ощущение предельного ужаса, который испытал при встрече с Ренатой. Но тут ужаса не было, вместо него ощущение пьянящей свободы…
Варламов очнулся от боли — перстни на пальцах Хозяйки больно врезались в затылок. Он отшатнулся, учащенно дыша. Грудь Хозяйки тоже вздымалась, а в глазах горело пламя. Она подняла руку ладонью вперед.
— Уходи! После второго поцелуя ты останешься здесь навсегда.
Она повернулась и исчезла в колонне. За спиной Варламова распахнулись высокие двери, в них маячила фигура Кеменя.
Отец Вениамин посматривал на Варламова смущенно, а Кемень глядел больше на стены коридора. Они были высокими и гладкими, без неровностей, обычных для туннеля здешнего «метро». И свет исходил непонятно откуда — похоже, светился сам воздух. Появилось ощущение, что туннель возник только что и растворится в земных недрах, едва люди оставят его.
Арка впереди, самоцветные камни засияли с нее. Знакомый перебой сердца, все вокруг поплыло, и в глаза ударил солнечный свет. Варламов повернулся, думая помочь отцу Вениамину, но тот прошел без труда — видимо, сказалась близость Хозяйки.
— Прощайте, — глухо донесся голос Кеменя.
— Спасибо вам, — сказал в ответ Варламов, но сзади уже возникла глухая скала.
Небо было высокое и ярко-голубое, не как в «нижнем мире», Вправо и влево тянулись невысокие горы, желтея в свете солнца. Похоже, утро… Только почему горы желтые?
Холодок тронул щеку Варламова, потом еще раз. В воздухе порхали снежинки.
— Вот тебе раз! — удивился отец Вениамин. — Лето ведь.
— Уже нет. — Варламов вспомнил смешок Хозяйки при упоминании о куртке. — Похоже, мы побывали там, где время течет быстрее. Еще хорошо, если тут минули месяцы, а не годы. Но скорее первое… Помнишь, когда мы впервые попали к Хозяйке, военные действия только начинались. А когда оказались в Белорецке, были уже в полном разгаре. Жаль, тогда не обратил внимания на даты. Сейчас, наверное, уже сентябрь.
— Чудеса! — покрутил головой отец Вениамин.
Они стояли на склоне холма, внизу поблескивала речка, по берегу тянулась дорога. Варламов привычно собрал «Сайгу» и пошли через перелесок. Поглядывали по сторонам, но похоже, говорящих кошек или хэ-ути здесь не водилось. Без приключений добрались до дороги, тут Варламов подумал и разобрал «Сайгу».
— Не будем пугать местных жителей. Надо ловить попутку, Чита должна быть близко.
— Чита! — вздохнул отец Вениамин. — Вон куда занесло.
Побрели по щебенке. Навстречу пропылил грузовик, а потом сзади показалась машина. Варламов поднял руку, машина поехала медленнее и остановилась. Опять китайская «Тойота»! Высунулся парень в камуфляже.
— Вам куда?
Все-таки на севере и в Сибири сохранилась традиция помогать путникам.
— Нам до Читы, — ответил Варламов.
Парень помотал головой.
— Вообще-то туда не собирался.
Он оглядел щегольской наряд Варламова и потрепанный подрясник отца Вениамина.
— Хотя… Деньги есть?
Варламов кивнул: — Если подбросите до банкомата.
— До Читы будет стоить пять тысяч.
Варламов снова кивнул: — Ладно.
— Садитесь. Ты, с ружьем, вперед. Поп назад, справа. А в Чите куда?
— Нам в аэропорт. — Варламов забрался на переднее сиденье и пристроил «Сайгу» в ногах. — Не знаете, сколько стоит билет до Хабаровска?
— До Боли, что ли? — парень тронул машину. — Точно не знаю, тысяч пятнадцать. А вы откуда взялись?