— Придержи верёвку! — кричал Карик сверху.
Валя схватила верёвку за конец. Верёвка дрогнула, натянулась. Карик, а за ним профессор быстро спустились вниз и стали рядом с Валей.
— Отсюда до земли не так уж далеко! — сказал Иван Гермогенович, поглядывая вниз. — Посмотрим, в какой стороне наш маяк.
Он поглядел направо, налево и вдруг закричал:
— Вон он!
— Где? Где? — спросили Карик и Валя, вытягивая шеи.
Сквозь заросли сосновых игл путешественники увидели на далёком горизонте шест с красным флагом.
Но как далеко он был теперь! Он казался совсем крохотным — такими бывают флажки на игрушечных пароходах.
Валя, прищурив глаза, посмотрела на маяк, на Карика, на профессора.
— Нам не дойти до него! — сказала она. — За год не дойти. Мы такие маленькие, а он так далеко теперь!
— Н-да, — процедил сквозь зубы профессор, — пожалуй, придётся шагать месяца два или даже три.
— Три месяца? Но ведь тогда наступит зима… Придётся дом строить, — сказала Валя.
— Гм… возможно… Однако что же мы стоим? Идёмте по ветке к стволу сосны.
Профессор осмотрелся ещё раз и уверенно пошёл вперёд.
Следом за ним побрели ребята.
Они карабкались по тёмно-красным буграм сосновой коры, прыгали через узкие, но глубокие расщелины.
Наконец путешественники дошли до отвесной стены.
Это был ствол. Красно-коричневые глыбы коры громоздились одна над другой; между глыбами проходили глубокие ущелья. В некоторых местах эти ущелья густо заросли серым, седым кустарником.
— Отдохнём, друзья мои, — сказал Иван Гермогенович, присаживаясь. — А потом спустимся по стволу, как муравьи.
Ребята взглянули вниз и невольно попятились.
— Страшно! — сказала Валя.
— И всё-таки придётся спускаться! — сказал Иван Гермогенович.
Валя прижалась к красной глыбе.
— Ничего, ничего, — сказал профессор, — на Кавказе и на Памире наши альпинисты взбираются на горы ещё покруче. И спускаются, конечно, с них. А там разве такие подъёмы и спуски? То и дело встречаются ледники, глетчеры. От ветра слезятся глаза. От холода замерзают слезы на щеках. Бррр… Подумать страшно. Ну, а по нашему деревянному Монблану не так уж и опасно спускаться.
— Ну что ж, как-нибудь спустимся! — вздохнула грустно Валя.
— Конечно, спустимся, — отозвался Карик. — Ведь всё равно другого пути на землю нет? Значит, нужно спускаться по стволу? Ладно! Спустимся!
Профессор размотал ещё часть своего костюма, свил надёжную верёвку и протянул один её конец Вале.
— Ты опять пойдёшь первой, — сказал он. — Обмотай верёвку вокруг пояса и держись за неё крепче. Следующим пойдёт Карик. Я буду спускаться последним.
Иван Гермогенович, сделав из верёвки петлю, накинул её на плечи Карика:
— Освободи руки. Та-ак.
Карик поднял руки, опустил петлю до пояса, затянул её покрепче.
— Ну вот и все, — сказал профессор.
Путешественники двинулись вниз.
Сначала спускали на верёвке Валю. Она шарила внизу ногами, нащупывая выступ коры, и кричала:
— Стою! Отпустите немножко верёвку!
Верёвку ослабляли. Следом за Валей спускался Карик, Иван Гермогенович ждал наверху, широко расставив ноги, придерживая верёвку обеими руками. Он следил за каждым движением ребят.
Как только Валя и Карик укреплялись на новой площадке, Иван Гермогенович сбрасывал им верёвку и, крепко цепляясь за каждый выступ, осторожно спускался сам.
Так прошли они почти половину опасного пути. Земля приближалась с каждым шагом. Уже можно было разглядеть узловатые стволы травяного леса.
— А всё-таки далеко ещё! — сказал Иван Гермогенович. — До земли мы доберёмся, пожалуй, не раньше чем через два часа.
Все они сильно устали. Плечи и колени путешественников были в ссадинах, в синяках, в царапинах. Руки и ноги дрожали. Пора было отдохнуть.
На одной из широких площадок профессор и ребята остановились.
— Привал! — скомандовал профессор, падая в изнеможении на бугристую площадку.
Ребята опустились рядом с ним.
Иван Гермогенович лежал, тяжело дыша, вытирая ладонью мокрое от пота лицо. Карик и Валя сидели, свесив ноги над пропастью.
Все молчали.
Вдруг Валя вскочила, замахала руками:
— Ай, смотрите! Кто это?
— Что? Что такое? — спросил Иван Гермогенович, приподнимаясь.
И тут профессор увидел огромную голову, покрытую лесом густой щетины. Короткие, но цепкие лапы хватались за края площадки. Наконец животное вскарабкалось на площадку. Выгибая лохматое длинное тело, оно поползло по коре, перебирая многочисленными ногами. За ним появилось другое, такое же лохматое и длинное, затем ещё и ещё.
— Не бойтесь, — сказал Иван Гермогенович, усаживаясь на выступ коры. — Это гусеницы соснового шелкопряда. Нас они не тронут.
— Ох, всё-таки я их боюсь! — прошептала Валя.
— Чего трусишь? — сказал Карик. — Говорят тебе, что они не тронут, — значит, не тронут… Чем они питаются? — спросил он у профессора.
— Зелёной хвоей и мягкими, молодыми побегами сосны, — ответил Иван Гермогенович.
— Ну вот видишь. Это гусеницы-вегетарианки. Можешь даже погладить рукой любую гусеницу.
Но Валя на всякий случай отодвинулась подальше. Профессор, улыбаясь, подошёл к Вале, похлопал её по плечу, сказал:
— Не бойся, не бойся, дружок. Сейчас они уползут дальше. Мы-то им совсем не нужны. Они подбираются к хвое, к молодым побегам сосны. А вот зелени достанется от волосатых вегетарианок. О, я их прекрасно знаю! Когда-то написал даже о них книгу.
— Книгу о гусеницах? — удивилась Валя.
— Что ж тут удивительного? — пожал плечами Иван Гермогенович. — Ведь эти гусеницы — настоящая лесная саранча. Они собираются в бесчисленные стаи и пожирают хвойные леса, как саранча пожирает хлеб. Однажды я видел лес, по которому прошли шелкопряды. Он был начисто обглодан этими обжорами. Десятки километров ехал я, но нигде не видел ни одного зелёного пятнышка, только голые сучья торчали во все стороны.
Тут профессор поглядел вверх и улыбнулся, как будто увидел самого лучшего из своих друзей.
— А вот и микрогастер неморум! — сказал Иван Гермогенович. — Добро пожаловать! Добро пожаловать!
— Где? Кого это вы увидели?
— А вы разве не видите?
В воздушных волнах, прямо над гусеницами шелкопрядов, бесшумно парили огромные животные с узкими телами, с длинными прозрачными крыльями.
— Комары! — закричала Валя.
— Микрогастер неморум! — повторил Иван Гермогенович. — Наездники! Друзья лесов и полей. Смотрите, ребята, что будет дальше. Многие учёные позавидовали бы сейчас! Ррраз! — отсчитывал профессор. — Есть один! Рраз! Другой! Прекрасно! Рраз! Третий! Молодцы! Смотрите! Смотрите!
Крылатые наездники падали сверху на гусениц, точно коршуны на добычу, и усаживались у них на спинах.
— Едут! Едут! — засмеялась Валя. — Настоящие наездники!
Это было похоже на забавное представление в цирке, где собаки катаются на лошадях, а на кошках мчатся перепуганные мыши. Ребята захлопали в ладоши. Но вдруг Валя опустила руки, поглядела на профессора и растерянно спросила:
— Эти… микры… что ж они делают?
Она увидела, как наездники быстро поднимают вверх брюшко с острой шпагой на конце и со всего размаху вонзают эту шпагу в спины гусениц. Кольнув гусеницу, они сейчас же взлетали вверх.
— Дерутся! — сказала Валя. — Дерутся, а не катаются!
— И не дерутся и не катаются! — ответил Иван Гермогенович. — Наездники прокалывают своим острым яйцекладом кожу гусеницы и под кожу кладут яички. Через некоторое время из яиц выйдут личинки наездника и примутся уничтожать гусениц… Они, я полагаю, сожрут гусениц раньше, чем из них выйдут бабочки-шелкопряды… Если бы, друзья мои, не было наездников, сосновый шелкопряд пожрал бы все леса, но микрогастер не даёт ему расплодиться. Поэтому мы можем назвать микрогастера лучшим сторожем наших лесов.
— А нельзя ли разводить их искусственно? — спросил Карик.
— Микрогастеров?… Можно! — сказал профессор.
— Так почему же их не разводят?
— Пробуют, но не всегда эти опыты бывают удачны, — ответил Иван Гермогенович. — К сожалению, в личинки этих наездников откладывают свои яйца другие наездники. Правда, совсем крошечные, но эти яйца убивают микрогастера, и он погибает.
— Вот паразиты! А разве нельзя эту мелюзгу уничтожить?
— Можно! У этих крошечных наездников есть тоже свои враги, тоже наездники. Это уже совсем малютки.
— Ну вот, — сказал Карик, — этих-то, значит, и надо разводить!
— Да, это, конечно, разумно, — согласился профессор, — да вот беда: есть ещё на свете наездники, которые откладывают свои яйца в личинки этих полезных крошек.
Карик смущённо развёл руками:
— Вроде… сказки про белого бычка. Начало есть, а конец потерялся.
— Вот именно, вот именно! — подхватил Иван Гермогенович. — Иной раз кажется, что ты уже нашёл конец и все, всё узнал о том или ином животном, но стоит только поглубже и посерьёзнее вникнуть в суть дела, как убеждаешься, что в твоих руках не конец, а только начало новой, увлекательной главы исследования.