Дверь отрезала поднявшийся в палате гомон. Маринка прислонилась к стене и шумно выдохнула. Нянька посмотрела на бледную, как смерть, вдову и сочувственно покачала головой. Дура. Ничего она не понимает. Что делать-то теперь?
***
Игорь выплюнул морскую воду и отёр рот. Кажется, он проглотил половину Едкого моря, когда этот чёртов девятый вал перехлестнул через палубу. Что за жуткая дрянь.
Принцесса Холодных Земель стояла рядом, вцепившись в леер. Даже бледная, с мокрыми спутанными волосами, она была хороша. Полупрозрачная накидка, облепившая стройное девичье тело, не скрывала ничего. Тёмная густая грива, тонкая талия, блестящие раскосые глаза… Так похожа на Май… Игорь отогнал от себя воспоминания о предательнице. Хватит. Пускай катится к своим престарелым послам, принцам в кожаных штанах и кому угодно.
Апокалипсис местного масштаба остался позади. Флагманский корабль ходко шёл вперёд. За кормой поднимались клубы чёрного дыма. Очертания острова, оплота магии, изменились. Величественная гора, увенчанная золотым храмом, исчезла. Вместо неё громоздились чёрные изломанные груды скал. Над обломками поднимались к небесам клубы густого дыма.
Корабли флота Нижних Земель, как гусиная стая, неслись по волнам за флагманом. Капитаны торопились увести свои суда подальше от острова, где бушевала магия. Позади, среди кипящих волн и дыма, носящегося над водой, творилось такое, что не снилось бывалым морякам в самых страшных кошмарах.
Струи воды извивались змеями, выпрыгивали из глубин, разевали бездонные пасти и обрушивались обратно в пучину, распадаясь на множество вёртких клешнястых тварей. Едкий дым обращался лоскутами непроглядного мрака, слеплялся в жутких птиц с человеческими лицами. Бесшумно хлопая крыльями, птицы проносились над палубой, как стрелы смерти. Там, где такая птица встречала препятствие — парус, борт или человеческое тело — она не останавливалась. Чёрная тень проносилась над палубой, расплывалась кляксой с одной стороны, и с другой появлялась струйкой чёрного дыма.
Когда несколько моряков упали замертво, капитаны велели поставить все паруса, какие только возможно. Лишь бы убраться поскорее из проклятого места.
Странные видения появлялись и исчезали в дымке испарений, клубящихся в воздухе. Самые привычные вещи принимали причудливые очертания, и корабль, прошедший сквозь облако такого тумана, мог уже не остаться прежним.
Несколько кораблей, войдя в белесую завесу, что колыхалась над водой, уже не вышли на свет. А тот, что пробил носом кисель тумана, прошёл немного, качаясь на волнах, и рассыпался в прах. Хлюпнули о воду скелеты моряков в истлевших одеждах. Последним обвалился в воду бушприт с обрывкамиснастей. Упала на волну фигура морской девы и канула в глубину, на прощанье кивнув головой застывшим в изумлении и ужасе матросам другого корабля.
Но корабли уходили всё дальше, туман редел, клубы дыма рассеивались, волны становились просто волнами. И наконец море успокоилось, а остров остался далеко за кормой.
Впереди, прямо по курсу, поднимались берега княжества. Княжества, только что потерявшего своего господина. Король умер, да здравствует король.
***
Загудели трубы. С небес посыпались лепестки цветов, облепили потное лицо. Толпа радостно завопила, женщины поднимали на руки детей.
На площади возле дворца и прилегающих улочках было не протолкнуться. Народ шумел и толкался, продавцы пирожков и воды благословляли небеса за удачу. Людской гомон поднял с крыш мелких птиц, и они кружили в воздухе, добавляя свой резкий крик в общую какофонию.
Не каждый день показывают одновременно свадьбу и похороны. Не каждый день Князь отдаёт концы, а его вдова идёт за гробом в свадебном платье — с новым мужем.
Всё было обставлено по высшему разряду. Придворные со скорбными и одновременно торжественными лицами — как их только не перекосило — ровными рядами выступали за траурной колесницей.
Кудрявые румяные детишки в белоснежных платьицах бежали впереди и рассыпали перед процессией лиловые лепестки из плетёных корзин. Десяток придворных музыкантов в нарядных ливреях выступали, как на параде.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Музыканты играли военный марш. От этого марша народ притопывал ногами в такт, а женщины размахивали в воздухе шляпками и платками.
Игорь шёл за колесницей. В руке его лежала рука принцессы Холодных Земель, Княгини Нижних Земель, благородной госпожи как-её-там графини. Единственной наследницы покойного графа как-его-там и своего мужа — Князя, имя которого не поминалось всуе.
Сияло золотое шитьё церемониального платья, сверкали бриллианты и сапфиры зубчатой короны. Лицо вдовы (и молодой жены) было бледным, строгим и прекрасным. Она казалась фарфоровой куклой, ожившей статуэткой, обряженной в драгоценные ткани.
Сам новоявленный муж, а по сути — принц-консорт — был в строгих, но дорогих доспехах. Согласно обычаю. Знак готовности защищать и оберегать.
За новоявленным принцем шла его маленькая свита. Магесса в новеньком, пошитом к случаю балахоне. Густые волосы собраны в строгий пучок, лицо надменно-спокойное.
Менестрель — штаны в обтяжку, яркий плащ накинут на плечо, в руках — новая мандолина. Рыжие волосы развеваются по ветру, голубые глаза восторженно сияют.
Немного позади шагает майити Март — седая грива приглажена, кожаный колет с нашивками ветерана сидит безукоризненно, сапоги с набойками звенят по мостовой. На плече колета трепещет под ветром малиновый бант, скреплённый золотой фибулой. На фибуле вьётся выгравированный девиз гвардии: «Умираем, но не сдаёмся».
Игорь знал, что где-то там, в укромном уголке княжеского дворца, в тишине и покое, стоит деревянная, укреплённая железными полосами клетка. В которой прячется беременная самка ящера. Та самая ящерка Фриззи, завещанная капитану Роберту женщиной-киллером.
А ведь Игорь уже похоронил её в волнах. Но к его великому удивлению, когда буря, поднятая магическим взрывом, улеглась, а волны перестали перекатываться через корабль, на палубе обнаружилась выкинутая морем клетка — мокрая, облепленная водорослями, но целая. Внутри что-то шевельнулось, в окошечко для кормления выглянула чёрная, блестящая от морской воды голова ящерки. И капитан Роберт со смешанным чувством досады и облегчения почесал пальцем чешуйчатую мордочку. Достался младшему брату в наследство не дом, не мельница, а облезлый кот…
Принцесса сжала ему руку, и он посмотрел на молодую жену. Она была прекрасна, как ясный день.
Алые губы разжались, блеснули белые острые зубки. Девушка улыбнулась толпе и спросила нежным голоском:
— Всё так, как мы договаривались, мой муж? Ты доволен?
— Да, — что она имеет в виду?
Принцесса кивнула в ответ на приветственные крики. Глаза её сияли из-под густых ресниц. Сверкали бриллианты княжеской короны.
— Запомни этот день, муж мой. Это последний счастливый день твоей жизни. А может быть, просто последний.
Глава 27
Нет, герцогство поставлю против пенса, что я досель не знал себе цены!
У. Шекспир «Ричард III»
— Другого выхода нет?
Собравшиеся вокруг стола члены княжеского совета отрицательно помотали головами. Игорь тяжко вздохнул. Корона принца-консорта, золотым обручем сжимавшая ему голову, казалась тяжелей тонны кирпича. Молодая жена оказалась права — счастье было недолгим. Да его, почитай, и не было.
Ещё в море, когда корабли княжеского флота торопились к родным берегам, принцесса отлепилась от леера, решительно ухватила капитана Роберта за руку и повлекла в каюту. А он-то уже решил, что она, как и Май, предпочла своего соплеменника — Марта. Тот стоял по другую руку княгини и так нахально щурился на полуобнажённые груди девушки, что заслуживал две гильотины сразу.
Но принцесса вдруг отвернулась от седого майити, и потащила в каюту Старшего Анклава.
Там она, не успев захлопнуть дверь, набросилась на ошалевшего от такого напора Игоря. Он едва успел напомнить себе, что, скорее всего, не внезапная вспышка страсти бросила ему на шею эту красотку, а голый расчёт. Нищий, хотя и привлекательный соплеменник не идёт в сравнение с человеком — главой могущественной организации и владельцем целого острова. Пусть даже организация изрядно поредела, а остров хорошенько обуглился. Но уже через минуту Игорь обо всём забыл.