— Выпусти, капитан. Не дай здесь подохнуть.
Ключи на поясе — привилегия Старшего Анклава. А он-то хотел уже заткнуть куда-нибудь эти два килограмма железа… Вот и пригодились.
— Быстрее! — рявкнул Игорь, открыв замок и пинком распахнув дверь. — Вали отсюда!
Седой майити, хоть и выглядел, как оживший труп (да и вонял не хуже), пулей вылетел из камеры. Игорь перехватил покрепче магессу, и побежал дальше — наверх.
Нет, не ад был во дворе только что, а детская песочница, где пацаны дрались совочками. Настоящий ад случился теперь.
Двора больше не было. Величественные стены, только недавно ограждавшие храм, превратились в оплывшие валики расплавленного камня.
По мраморным плитам будто прокатился огненный каток. Две изящные беседки, что только недавно радовали глаз стройными колоннами, испарились. Вместо них зияли в земле багровые дыры, из которых валил чёрный дым.
Груда мрамора, в которую превратился каменный дракон, сравнялась с остатками стен.
На развалинах привратных башен, по обе стороны бывших ворот, стояла парочка магов.
Увешанные до ушей амулетами, кольцами, связками заклинаний, как рождественские ёлки. В воздухе стоял острый запах озона.
— Нееет! — простонал кто-то рядом — не то магесса сквозь кляп, не то седой майити.
Больше живых во дворе храма, почитай, и не осталось.
Маги на развалинах одновременно взмахнули рукавами. Выкрикнули что-то. Кажется: «За адмирала!» Закружились, как стая белых голубей, обрывки заклинаний.
Игорь пошатнулся. Девица на плече внезапно показалась тяжёлой, как колода. Возник и стал нарастать в ушах пронзительный звон.
Он сбросил магессу на землю. Вот и всё. Капитан Роберт сделал, что мог. Жребий брошен, Рубикон перейдён, последняя карта легла на стол.
Он увидел, как из-за развалин стены, из тучи дыма появились вооружённые люди. Свои или чужие, было не разобрать. Что же, пока капризная судьба раздумывает, жить ему или умереть, можно склонить чашу весов в свою сторону.
Топор тоже показался тяжелее обычного. Игорь помотал головой, пытаясь прогнать пелену перед глазами. Звон в ушах оглушал. Ничего, он и так наваляет любому, кто сунется…
Звон внезапно оборвался. Мир накрыла ватная тишина, будто где-то отрубили звук. Первый воин в кирасе и шлеме с перьями был уже в двух шагах. Игорь взмахнул топором. Топорище выпало из пальцев и упало под ноги подбежавшему врагу. Потом картинка сожжённого храма пропала, потому что свет тоже выключили.
Глава 24
Совесть у него была чистая. Не бывшая в употреблении.
Станислав Ежи Лец
Мир был перевёрнутым. Он ещё и покачивался слегка. Знакомый солёный морской ветерок трепал волосы, солнце жгло глаза сквозь закрытые веки.
Игорь моргнул. Глаза не хотели открываться. Веки, похоже, покрылись солёной коркой и так засохли.
Мир и правда перевернулся вверх тормашками. Земля болталась где-то над головой и тошно покачивалась, поскрипывая при этом.
Небо, пронизанное лучами багряного солнечного света, с резвыми стадами серых косматых облаков, раскинулось внизу. На фоне ступней, намертво связанных верёвкой.
В поле зрения показались чьи-то ноги — волосатые лодыжки, грубые сандалии из плетёных ремешков. Мотнулось ведро, и тут же в лицо Игорю хлопнуло литров пять холодной воды.
Что-то скрипнуло, и незнакомый голос произнёс:
— Хватит притворяться.
На мокром палубном настиле, залитом морской водой из кожаного ведра, топталось полукругом несколько ног разной степени обутости. Чуть подальше, там, куда не доставали брызги воды, настил попирали разлапистые ножки массивного кресла.
Голос доносился оттуда.
Игорь моргнул ещё, с лица текла солёная едкая дрянь, которую здесь почему-то называют водой. В кресле развалился толстяк.
Похожего толстяка Игорь видел в одном старом детском фильме. Там их было аж трое — жирных, розовых, в розовых же кафтанах с кружевами, пухлые пальцы в бриллиантах, глазки заплыли от сытости.
Этот экземпляр был почти такой же. Только он не обгладывал куриное бёдрышко, а просто сидел, развалившись в своём пафосном кресле, и глядел на пленённого капитана Роберта.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рядом с толстяком, возле позолоченного трона-седалища, примостилась красивая девица. Она сидела прямо на палубе, подобрав под себя стройные ножки.
Волнистые волосы, тёмные, блестящие, густой копной спускались на плечи, длинные локоны трепал морской ветерок.
Овальное личико, почти скрытое волосами, с розовыми губами и парой раскосых глаз, опушённых длинными ресницами. Глаза опущены, но, даже перевёрнутый вверх тормашками, Игорь видел, как они блестят — как два огонька.
Кроме плетёных сандалий из позолоченной кожи ящера, да накидки из полупрозрачной ткани, на девице ничего не было. Побрякушки вроде серёг и колец не в счёт. Да ещё широкий ошейник на стройной шее девушки, усаженный драгоценными камнями — как у собаки или рабыни. Одень дорогой, ухоженной, но рабыни.
Девушка подняла глаза на пленника, и снова опустила взгляд. Порыв ветра разметал ей волосы, и стали видны кончики острых ушей. Майити. Дорогая, ухоженная, рядом с троном… ну конечно. Та самая дочка графа Холодных Земель, которую отправили свадебным караваном к вельможному засранцу — Князю.
Сокровищницу покойного графа Игорь как раз и ограбил вместе с пиратами, заодно прихлопнув владельца. Или кто уж его там прикончил в той суматохе… то ли женщина-киллер, то ли шальная стрела…
— Хватит, я сказал, — повторил Князь — а в кресле, несомненно, сидел повелитель Нижних Земель собственной персоной. — Не то мой палач поджарит тебе пятки.
Игорь откашлялся и сплюнул на палубу едкую жидкость. За троном, за массивной тушей Князя он увидел поднимающиеся к небу дымные столбы. Это горели поселения мирных жителей. Над местом, где раньше был храм, клубилась чёрная туча дыма.
— Мне говорили, что Старший Анклава — итиол, — брезгливо сказал Князь, разглядывая подвешенного за ноги капитана Роберта. — Я не верил. Да-а. Измельчали уважаемые маги, измельчали. Стыд, да и только.
Повелитель Нижних Земель взял пригоршню конфеток из чаши, услужливо поданной слугой, пожевал, задумчиво рассматривая пленника. Дым на острове его, казалось, не волновал.
— И что мне с тобой теперь делать, Старший? — Князь отряхнул ладони от липких сладких крошек. — Нанятые тобой убийцы прикончили моего любимого адмирала. Ты подослал? Ты, ты, не отпирайся. Ты нарушил закон ведения войны, итиол. Теперь я могу сделать с тобой всё, что захочу. Знатные пленники имеют право на милосердие и выкуп. Ты — не имеешь.
Князь повёл рукой, обведя широким жестом бухту:
— Убийство адмирала — сильный удар по моей армии. Признаю. Но ты опоздал. Мы захватили Анклав. Теперь это моя земля. А ты умрёшь. Медленно и со вкусом. На площади у моего дворца. Но начнём мы прямо сейчас.
Хлопнули пухлые ладоши. Засуетились матросы и слуги. У Игоря пересохло в горле. Он даже позабыл о том, что висит вниз головой, подвешенный к рее.
На палубу вытолкнули, поближе к нему, девицу-магессу. Вслед за ней швырнули молодого майити — рыжего, голубоглазого менестреля. Потом, завершая картину крушения мира, на настил возле трона брякнули увесистую клетку — ту самую, что попросила сберечь женщина-киллер. На клетку, явно с намёком, накинули кусок ткани, в котором Игорь узнал клочок от одеяния чернокожей убийцы.
Ну что же, он ведь сам послал её на смерть. Что теперь переживать…
— Мы думаем, что эти… хм, люди дороги тебе, Старший, — любезно произнёс Князь. — Они так стремились быть рядом с тобой, что мы не смогли им отказать.
Игорь попытался высвободить руку. Ничего не получилось. Он только завращался на своей подвеске, и деловитый палач остановил его, повернув лицом к креслу.
Девица-магесса гордо выпрямилась. Её серый балахон был прожжён в нескольких местах, волосы растрепались. Зато взгляд, которым она одарила Князя, мог бы заморозить даже ад.