отозван и что власти придерживаются директив, принятых советом министром ранее, в соответствии с договоренностями, достигнутыми между правительством и монсеньором апостольским нунцием». Затем они кратко поговорили о помощи евреям, депортированным в Транснистрию:
«Министр Антонеску ответил, что он уже об этом размышлял и не намеревался превращаться в гонителя, несмотря на то, что должен был обеспечить, чтобы все шло гладко»87. Пока что Кассуло удалось снова разрядить ситуацию.
На этом этапе Кассуло, кажется, был уверен, что ответ, данный министром Антонеску в декабре, получил benestare (благословение) Святого Престола88. Со стороны нунция это было некоторое преувеличение, которое не ускользнуло от внимания Барбетты, отметившего в одной служебной записке: «В нашем ответе мы говорили, что министру Антонеску, заявлявшему, что в еврейском вопросе румынское правительство соблюдало христианские принципы, “делают честь” божественный закон и положения конкордата. Мы также говорили, что нужно сохранять бдительность, ибо важно, чтобы слова претворялись в дела»89. К словам «делают честь» Тардини оставил такой комментарий: «Видите ли, Барбетта, когда вы пишете монсеньору Кассуло, нужно быть крайне осторожным, в том числе когда речь заходит о… чести!» Ниже кардинал Мальоне объяснил в нескольких словах это неуклюжее и наивное заявление Барбетты: «С монсеньором Кассуло никогда не знаешь, куда попадешь. Именно поэтому я запросил сведения по этому делу. И что теперь делать?»90
Пометка Тардини служит прекрасным примером его знаменитых едких, полных сарказма, присущего уроженцам Рима, комментариев. В свойственной ему манере он оставляет сегодняшнему читателю ломать голову над вопросом, что именно имел в виду секретарь Конгрегации по чрезвычайным церковным делам под этой игрой слов о «чести»? Вспомним также о почти что недоверчивом вопросе о процедуре крещения, который Мальоне задал Кассуло, и о том, что Кассуло поспешно счел за одобрение ответ Святого Престола, упомянутый Барбеттой в начале текста. Самое логичное объяснение заключается в том, что нунций, стремившийся оказать максимальную помощь румынским евреям, прибегал к хитрости, чтобы преодолеть политические препятствия, обращая себе на пользу бюрократические тонкости и тщательно подбирая слова в переписке со своим римским начальством для того, чтобы механизм спасения, основанный на крещении, продолжал работать.
Такую интерпретацию подтверждает и тот факт, что в дневниках Кассуло повторяется мысль о том, что «обращение есть деяние не столько человеческое, сколько божественное»91. Между строк, на наш взгляд, просматривается его положительное отношение к массовому обращению евреев, которое создавало немалые проблемы румынским властям. И тем не менее нунций, прекрасно осознававший, что scripta manent (написанное остается), никогда не высказывал это открыто, предпочитая писать, что его долг – следовать правилам, установленным Священной канцелярией.
* * *
Как бы то ни было, благодаря совместным усилиям Кассуло, Барбетты, Тардини и Мальоне, действовавшим по поручению Пия XII, были достигнуты некоторые положительные результаты для евреев, о чем свидетельствует благодарность, которую доктор Шафран, главный раввин Бухареста, высказал лично следующей весной 1943 года. В первую неделю марта он пришел в нунциатуру в Румынии с целью поприветствовать и передать наилучшие пожелания общине по случаю годовщины понтификата Святого отца. Монсеньор Кассуло рассказывает нам:
«Отметив, что Его Святейшество обеспечивал и до сих пор обеспечивает защиту его единоверцам, он [д-р Шафран] попросил передать Святому отцу выражение их благодарности. Когда я спросил его о положении интернированных гражданских лиц, раввин сразу же понял, что я откликнулся на его желание затронуть этот вопрос. Действительно, он передал мне меморандум о множестве несчастных сирот и попросил Святой Престол и румынское правительство уделить им благосклонное внимание. Маленькая фотография, снятая на месте, показала мне ужасное положение множества несчастных. Я попросил д-ра Шафрана сообщить мне в кратком отчете о положении депортированных взрослых и о месте их сосредоточения. В конце он тепло попрощался со мной и ушел, взволнованный и благодарный»92.
Тем не менее на горизонте по-прежнему сгущались мрачные тучи. Всего через два дня, «по возвращении в нунциатуру, я принял д-ра Шафрана, который вручил мне второй меморандум о депортации неарийских гражданских лиц в Транснистрию. В нем рекомендовалось обратиться к румынскому правительству с целью не допустить, чтобы чуждые элементы настраивали местное население против евреев. По всему городу были незаконно развешаны плакаты, и есть опасение, что в ближайшие месяцы простые угрозы претворятся в действия. Приняв во внимание переданные им сведения, я снова рекомендую, чтобы эта община спокойно и мирно содействовала благу страны, оставаясь верной закону и божественным заветам»93.
Ситуация продолжала усугубляться. Меньше чем через неделю, «после обеда, в 16 часов, монсеньор Шуберт пришел ко мне от имени группы евреев австрийского происхождения, от которых потребовали покинуть Румынию в течение апреля. Я пообещал, что займусь этим вопросом»94.
«Затем ко мне снова пришел д-р Шафран, раввин Бухареста, и рассказал мне о все возрастающих трудностях. Румынское правительство согласилось, чтобы значительное число еврейских детей было переправлено через территорию страны в Палестину, но, судя по всему, этому воспротивились немецкие власти. Трое детей, ехавших с остальными, уже были арестованы на болгарско-турецкой границе… Раввин Шафран посоветовал мне написать апостольскому делегату в Софии, чтобы так или иначе их защитить»95. Записи в дневниках нунция свидетельствуют о взаимопонимании и уважении, которое сохранялось в отношениях между ним и раввином Шафраном. Кассуло, в свою очередь, дал ему очень полезные рекомендации. «Я посоветовал ему написать мне письмо и изложить в нем все данные по этому прискорбному делу, которыми он располагал. После того как я заверил его в том, что Святой отец и его нунций сделают все, что в их силах, для улучшения положения евреев, особенно депортированных (или “интернированных”, или “задержанных”), и для того, чтобы румынское правительство благосклонно приняло наши предложения, д-р Шафран покинул мой кабинет, крайне признательный за отеческое отношение, которое я проявил к представителям его народа»96.
Некоторые положительные последствия деятельности Святого Престола были отмечены даже за пределами Румынии. 8 апреля 1943 года нунций Бернардини в Берне (Швейцария) передал Бюро отчеты о положении евреев в Польше, Румынии и Транснистрии. Приславший их д-р А. Зильбершейн, председатель Комитета помощи еврейскому населению, пострадавшему от войны, добавил следующий комментарий: «В этом [отчете] о Румынии утверждается, что на какое-то время ситуация улучшилась, возможно, вследствие шагов, предпринятых Ватиканом»97. А в Бухаресте 11 апреля, «около 11 часов, монсеньор [Анджело] Принетто принес добрые вести от монсеньора Ронкалли и монсеньора Маццоли»98. Нам остается только предположить, что за этой таинственной формулировкой «добрые вести» скрывалось сообщение о том, что им удалось привести евреев, детей и / или взрослых, к свободе и спасению. Чтобы узнать об этом больше, стоит услышать и прочитать слова главного раввина Бухареста.
В 1944 году он высказал свое мнение в «Послании Его Высокопреосвященства д-ра Александра Шафрана, главного раввина Румынии, к евреям повсюду по воле представителей иностранной прессы в Бухаресте»99.
Газетная статья с