Ну и что с того, что этого хватило бы для того, чтобы целую рабочую смену подпитывать силы шахтера? – думала Микаэла, зажав свою добычу в руке и пробираясь обратно в свою комнату. Главное – эффект!
Она уже почти добралась до цели, уже видела слабую полоску света под дверью своей комнаты, как вдруг путь ей преградило что-то темное и большое, а плечо клещами сжали крепкие пальцы. Микаэла испуганно взвизгнула и рванулась изо всех сил. В то же мгновение щелкнул выключатель, и коридор залил яркий свет. Микаэла зажмурилась, а когда открыла глаза, то перед собой увидела Коула.
– Ох, как вы меня напугали!
– Скорее вы меня, – отозвался Коул и отпустил ее плечо. Микаэла на всякий случай отодвинулась подальше. – Что вы бродите ночью, словно привидение?
– Я не могла уснуть. Потом захотела пить и отправилась на кухню…
Коул с сомнением покачал головой. И немудрено, потому что стиснутые в правой руке Микаэлы продукты никак не тянули на стакан с водой даже при избытке фантазии. Микаэла запоздало спрятала эту неопровержимую улику за спину.
– А вам почему не спится, мистер Рассел? И… что это? – Только сейчас Микаэла заметила в руке Коула бейсбольную биту. – Что вы собираетесь с этим делать? – подозрительно осведомилась она.
– Я услышал шум и решил, что в дом кто-то забрался. Я же не знал, что вы предпочитаете ночные прогулки.
– С сегодняшнего дня я праздная женщина и мне не нужно вставать ни свет ни заря и трудиться до седьмого пота.
Тут Микаэла поняла, что Коул совсем ее не слушает. Он с нескрываемым изумлением рассматривал ее наряд. Это было одно из одеяний, в которое самые отъявленные пуритане обряжали своих жен века два назад: наглухо застегнутый ворот, плотная ткань, фасон «а-ля картофельный мешок» и такая длина, что подол закрывал не только лодыжки, но и пальцы ног. Вдобавок этот шедевр портновского искусства был Микаэле явно велик: длинные рукава она подвернула, а подол поддерживала свободной рукой.
– Что вы так на меня смотрите? – осведомилась Микаэла и подбоченилась.
– Где вы откопали это… эту… этот… – Коул явно затруднился с определением, а потом все-таки выпалил: – Салоп?!
Этот «салоп» она сегодня вытащила из одного из сундуков, что пылились на чердаке. Рубашка была прочной и хорошо выглядела. А уж если учитывать холод, стоящий в доме, и временное отсутствие в ее гардеробе теплых вещей, эта рубашка подходила как нельзя лучше! Ну и что с того, что она решила воспользоваться чьей-то одеждой? Она выстирала этот «ужас», высушила и отгладила, и, по ее мнению, ночная рубашка выглядела вполне прилично. Ей нужно было надеть французское белье специально к его появлению?!
Микаэла уже собралась высказать Коулу свои соображения, но совсем некстати вспомнила, как выглядела в этом пуританском одеянии. И тут Микаэлу стал разбирать смех, но, чтобы скрыть это от Коула, она изо всех сил нахмурилась.
– Простите?
– Я хотел сказать… мм… что это дурацкая одежда.
– Послушайте, мистер Рассел, если я решусь поинтересоваться вашим мнением, вы сразу узнаете об этом. В данном случае это совсем не ваше дело.
– Вы вполне могли наступить на этот подол и свалиться с лестницы.
– Но ведь не свалилась.
– Но ведь могли! Пока вы здесь, я отвечаю за вас.
– Я совершенно взрослая и поэтому отвечаю за себя сама! – почти высокомерно заявила она.
Коул нахмурился, но Микаэле было не привыкать. Она ничего не теряла: он как считал ее городской избалованной стервочкой, так и будет считать. И, если принимать во внимание ее недавнее помешательство, Микаэле не стоит его разочаровывать. Эта роль поможет ей держать ситуацию под контролем.
– Неужели? – насмешливо спросил он.
– Именно так! – подтвердила Микаэла. – А теперь, извините, мне нужно идти. Спать, знаете ли, очень хочется!
Микаэла ожидала, что он посторонится, пропуская ее, но Коул не сдвинулся с места.
– Может быть, хватит, Микаэла? – вдруг тихо спросил он.
Этот простой вопрос потряс ее до глубины души.
– Чего… хватит? – дрожащим голосом осведомилась она.
– Сама знаешь. Хватит этого притворства, – сказал Коул, глядя ей в глаза.
– Не… не понимаю…
Коул смотрел на ошеломленную девушку и думал о том, что всегда считал себя опытным и искушенным для того, чтобы распознать ведущуюся с ним игру. Однако в случае с Микаэлой Престон он сильно оплошал, не разгадав сразу ее маневры. Но, во-первых, в этом было виновато сложившееся у него предвзятое отношение к мисс Престон, а во-вторых, Микаэла устроила не какой-нибудь бездарный спектаклик – это было настоящее высокое искусство! Только потом он стал замечать, что сквозь маску все чаще проглядывает совсем другая Микаэла. Однако она с упорством продолжала следовать избранному имиджу, каждый раз снова влезая в чужую шкуру, совсем не шедшую ей и с каждым днем становившуюся все более тесной. Она рвалась и слезала, как ненужная шелуха, оставляя только чистое сияние истинного бриллианта…
– Я хотел вас поблагодарить.
– За что же?
С внутренней дрожью она завороженно наблюдала за переменами, преобразившими его лицо: взгляд потеплел и заискрился, губы смягчились, а их уголки приподнялись, словно Коул вот-вот улыбнется.
– За то, что здесь стало, как раньше.
– Да как же так?! – попыталась возмутиться Микаэла. – Комнаты отремонтированы, мебель отреставрирована, появилось множество новых деталей и…
– И вы сотворили настоящее чудо. Спасибо.
– Вам не нужно благодарить меня за это…
– Вынужден признать, что вы провели меня, мисс Престон.
– Вы сами себя обманули, когда сделали собственные выводы и даже не пожелали выслушать меня!
– Что я должен был подумать, когда вы вели себя…
– Как маленькая мегера?
– Вроде того.
– Вынуждена вас разочаровать: я на самом деле такая.
– Нет. – Для пущего эффекта он отрицательно качнул головой.
Коул держался так, словно ему стала известна какая-то страшная тайна, касающаяся Микаэлы, и она почувствовала себя очень неуютно.
Нужно бежать! – поняла Микаэла, но оказалось, что она не в силах сделать ни шага. Внезапно запылавшие странным огнем глаза Коула гипнотизировали ее, лишая воли. От этого взгляда внутри Микаэлы все перевернулось. Сердце барабанило везде: в груди, в висках, в животе, и Микаэлу сотрясала эта сумасшедшая вибрация. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем один из них сумел двинуться. Коул. Не отпуская ее взгляда, он коснулся кончиками пальцев щеки Микаэлы, потом одна его ладонь легла ей на затылок, а другая – на талию.
– Микаэла… – прошептал Коул, а потом его губы жадно припали к ее губам.
Его губы были горячими, твердыми и очень умелыми, и это была взрывоопасная комбинация. Он ласкал ее губы настойчиво и жарко, но каким-то шестым чувством Микаэла поняла, что ему этого мало, что ему нужно что-то еще… Коул слегка прикусил нижнюю губу Микаэлы, и она беззвучно охнула. Воспользовавшись этим, его язык скользнул внутрь ее рта. Он не пробрался, как вор, а вошел властно, как господин. Он поглаживал, надавливал, отходил и вновь наступал… До тех пор, пока у Микаэлы не закружилась голова, а обезумевшее сердце едва не выскочило из груди. Она умирала от нехватки воздуха, но не хотела отпускать Коула, стискивая его широкие плечи и покоряясь сильным рукам, вжимающим ее в твердое мужское тело…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});