– Не желаете присоединиться? Тут еще полно еды, – непринужденно продолжила подруга и незаметно толкнула Микаэлу в бок.
– Да-да, присоединяйтесь, – пролепетала Микаэла.
– Спасибо, но я уже поужинал.
Где? – едва не спросила Микаэла, но вовремя прикусила язык.
– Может, тогда просто посидите с нами?
– Извините, мисс Ольсен, но я очень устал. Спокойной ночи.
– Очень жаль, – сокрушенно ответила Мэри-Энн. – И вам тогда тоже спокойной ночи.
– Какой он всегда суровый и мрачный… Он когда-нибудь смеется? – задумчиво спросила Мэри-Энн после ухода Коула, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Я не видела, – быстро сказала Микаэла, которую тоже очень заинтересовал этот вопрос, и повернулась к Дику. Он единственный, кто мог ответить, поскольку, работая с Коулом, должен был хорошо его знать.
– Говорят, он всегда был таким.
А вот и нет! – хотела сказать Микаэла. Одиннадцать лет назад он хоть и не слишком часто, но улыбался, и глаза у него были совсем другие, и вообще…
– Что-то мы засиделись, – проговорила Мэри-Энн, прерывая мысли Микаэлы. – Мне уже пора.
Дик немедленно поднялся.
– Я провожу.
Микаэла тихонько вздохнула и принялась убирать со стола. Через некоторое время послышался шум отъезжающей машины, но Дик больше не появился. Наверное, решил пострадать в одиночестве, решила Микаэла. Она вымыла посуду и поднялась на второй этаж. Перед дверью своей комнаты она остановилась и бросила быстрый взгляд на дверь гостевой спальни. Коул Рассел с каждым днем подбирался к ней все ближе, но дело было не только в сокращавшемся расстоянии!
12
Микаэла долго ворочалась в кровати, хотя повода для недовольства не было: кровать была новая, огромная и очень удобная.
Наверное, начало сказываться переутомление! – решила Микаэла. Или перевозбуждение… Вон как они развеселились на ночь глядя!
К счастью, у нее имелась панацея от бессонницы: пара детективов с весьма запутанным сюжетом, нудный роман, который почему-то назывался приключенческим, и даже труды Публия Сира, которые время от времени она читала ради самообразования, черпая из произведения мудрые мысли, как, например: «видя чужие пороки, умный избавляется от своих». Настоящий девиз, с которым можно идти по жизни!
Микаэла включила лампу на прикроватной тумбочке и выбрала книгу. Она остановилась на нудном приключенческом романе, поскольку он был уже испытанным средством, не подводившим ее в аналогичных ситуациях уже на протяжении нескольких недель. Поскольку за это время она едва дошла до середины, «снотворного» хватит еще на пару месяцев. Микаэла взбила и подпихнула под спину большую подушку и открыла увесистый том.
И где только успел поужинать Коул? – слегка раздраженно подумала она, прочитав абзац, в котором описывались чувства героя, повисшего на пожарной лестнице. Висел он там уже довольно продолжительное время
Впрочем, это даже хорошо, что он отказался. Микаэла попыталась представить, что могло бы случиться в противном случае. Вот он садится за стол и смотрит на нее своими черными глазищами… Кусок, конечно, сразу встает поперек горла, застревает там и она начинает кашлять, как ненормальная. И Коул снова ее спасает. На этот раз от удушья. Микаэла вспомнила его надежные объятия, тяжесть больших рук и гулкое биение сердца под своей щекой. Конечно, для него это был всего лишь широкий жест, проявление сострадания, но для нее… Для нее это было не только утешением!
Микаэле пришлось признать, что Коул Рассел перестал быть ей безразличным. И случилось это давным-давно. Только о его чувствах к ней этого сказать нельзя. Разве может такая скала в человеческом обличье, суровая и мрачная, заинтересоваться таким мотыльком, как она? Да никогда! А ей – да, да, да! – очень бы этого хотелось. И не потому, что она легкомысленная или тщеславная, а потому… Господи, она и сама не знает толком почему! Потому что хочет узнать его получше, хочет непринужденного общения и смеха, в котором он себе отказывает, хочет быть к нему гораздо ближе… увидеть его счастливым.
– Ну ты завернула… Уж не горячка ли у тебя? – сама себе сказала Микаэла и, чтобы окончательно увериться, что не горячка, потрогала лоб. Лоб был холодным, но щеки подозрительно горели.
Это просто ночь, и робкие «язычки» пламени потрескивают и пляшут над свечами, и круг света от лампы выхватывает из темноты только кровать, не затрагивая таинственный мрак по углам, и непонятные мысли лезут в голову.
Вот как жизнь повернулась, уныло подумала Микаэла. Никогда она не страдала от недостатка мужского внимания, даже наоборот, но ее голова всегда оставалась трезвой, а сердце холодным. Микаэла могла пофлиртовать, могла пойти с поклонником в клуб, в кино или даже на свидание, но никогда и никем она не увлекалась, не говоря уже о серьезных чувствах. И вот теперь снова встретилась с Коулом Расселом, и что-то в ее душе дрогнуло, а он… совершенно игнорирует ее как женщину! Сначала Микаэла была уверена, что может возненавидеть Коула, теперь же подумала, что смогла бы его полюбить…
Поймав себя на этой мысли, она испуганно ахнула. Одно дело – просто думать о Коуле, и совсем другое – дойти до такого сумасшествия! Вместо того чтобы следить за приключениями несчастного главного героя из романа, который продолжал болтаться на пожарной лестнице, она неотрывно думает о Коуле Расселе. И не просто думает, а погружается в какое-то немыслимое сумасшествие! Даже на открытой странице она видела не черные буквы, складывающиеся в слова и фразы, а его лицо!
Микаэла тут же захлопнула книгу. Сна не было ни в одном глазу. Да и откуда ему взяться после этих мыслей? Микаэла взглянула на часы и ужаснулась: начало второго!
Да что же это такое? – думала она, раздраженно расхаживая по комнате. Что за наваждение?
И следствием разгулявшихся нервов как всегда стал острый приступ голода. Совсем некстати Микаэла вспомнила, что после ужина остались несколько кусочков жареного цыпленка и огромный ломоть яблочного пирога, а в шкафчике у нее припрятана плитка молочного шоколада. Вообще-то есть на ночь вредно… Только ведь уже ночь, и она ест как бы в счет утра. Кроме того, за последнее время она так похудела, что несколько набранных фунтов ей совсем не повредят! А еще она надеялась, что еда ее успокоит.
Сказано – сделано. По темному коридору Микаэла пробралась на кухню и за один присест съела половину плитки шоколада, то есть двести восемьдесят килокалорий. После чего соорудила себе гигантский сандвич с курицей – еще килокалорий на шестьсот – и, запретив себе думать об энергетической ценности продуктов, отрезала кусок пирога.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});