Читать интересную книгу Роковой Обет - Эллис Питерс

– А есть среди них такие, что пришли в одиночку, - спросил Хью, просматривая последний список.

Брат Дэнис, склонив набок круглую голову с розоватой тонзурой, в свою очередь, пробежал этот лист круглым, как у малиновки, глазом и пожал плечами.

– Ни единого. Молодые сквайры - а вы ведь такого ищете - вообще редко пускаются в паломничество, если им не приходиться сопровождать своего лорда или леди. Ну а если все же пускаются, - худо ли летом, в прекрасную погоду побывать на таком празднике, как наш - то собираются компаниями, чтобы не скучать по дороге. Им ведь и поразвлечься хочется, дело-то молодое.

– Есть здесь двое таких,- заметил Кадфаэль, - что хотя и пришли вместе, но не с намерениями поразвлечься. Признаюсь, меня они несколько озадачивают. Описание, которое мы имеем, могло бы, пожалуй, подойти к ним обоим. Ты ведь их знаешь, Дэнис, - того малого, что держит путь в Абердарон, и его неразлучного спутника. Они ведь оба грамотные, с хорошими манерами и сюда заявились откуда-то с юга, из-за Адингтона. Это точно, их там видел брат Адам из Ридинга.

– Ты имеешь в виду того босоногого паломника и его верного друга, - пробормотал брат Дэнис, отыскивая в списке их имена. - Точно, они и по возрасту годятся, что тот, что другой, и по росту, и по сложению. Но вам-то нужен один юноша а их двое.

– Что с того? - возразил Кадфаэль. - В любом случае потолковать с ними не помешает. Пусть даже ни один из них не тот, кто нам нужен, но ведь они пришли из тех же краев, откуда вышел и он. Вдруг они встречали по дороге одинокого путника. Конечно, мы сами не вправе расспрашивать, кто они да откуда, но это во власти отца аббата. К тому же честным людям скрывать нечего, и коли они таковы, то сами охотно расскажут все, что нас интересует.

– Точно, - загорелся Хью, - стоит с ними поговорить. Даже если они не имеют никакого отношения к этому Люку и слыхом о нем не слыхивали, мы на этом разговоре потеряем никак не более получаса. и, уж наверное, они не обидятся на нас за расспросы.

Правда, - с сомнением заметил Кадфаэль, - все, что мы знаем об этой парочке, не больно-то вяжется с рассказами о Люке. Насколько мы можем судить, один из них смертельно болен и направляется в Абердарон, чтобы там окончить свой земной путь, а другой намерен не покидать его до последнего часа. Но с другой стороны, ежели человек хочет исчезнуть, он может придумать и не такую историю - это не труднее, чем назваться чужим именем.

– Но если один из этих паломников и вправду тот, кого я ищу, то кто же, во имя Господа другой? - спросил Оливье.

– Мы тут без конца задаем друг другу вопросы, на каждый из которых легко можно получить ответ у любого, из этих двоих, - заметил Хью, склонный не рассуждать, а действовать. - Пойдемте-ка к аббату. Пусть он прикажет вызвать этих паломников к себе, а там уж посмотрим, что из этого выйдет.

Убедить аббата послать за двумя молодыми паломниками было совсем не трудно. Куда труднее оказалось их отыскать. Аббатский посыльный отсутствовал куда дольше, чем ожидалось, а в результате вернулся ни с чем и сокрушенно сообщил, что ни одного из молодых людей в стенах обители найти не удалось и скорее всего они уже ушли. Правда, привратник сказал, что за ворота никто из них не выходил, но зато Мэтью, спутник босоногого паломника, явился в сторожку за своим кинжалом и забрал его, сказав, что им с другом пора отправляться в путь. В благодарность за предоставленный друзьям кров, он на прощанье сделал денежное пожертвование в пользу обители.

– А как он при этом выглядел, - сам не зная почему, поинтересовался Кадфаэль, - как обычно или же, скажем, был огорчен, а может, рассержен?

Посыльный недоуменно пожал плечами. Ему и в голову не пришло спросить об этом у привратника. Когда же сам брат Кадфаэль направился к воротам и задал тот же вопрос, привратник не колеблясь ответил: - Этот малый явно был не в себе. Вроде и говорил тихо, и был, как обычно, любезен, но глянешь на него - оторопь берет. Бледный, глаза горят ровно уголья, кажись, волосы - и те дыбом. Правда, я тому не особенно удивился, потому как после нынешнего чуда многие ходят, как очумелые.Мне подумалось, что эти парни решили поскорее пуститься в путь, чтобы по дороге рассказывать всем встречным о том, что они повидали в обители. Сам ведь знаешь - чуть помедлишь, и новость уже не новость.

– Ушли! - огорченно воскликнул Оливье, когда Кадфаэль вернулся с этим известием в покои аббата. - Постойте, а ведь это может свидетельствовать о том, что один из них как раз тот, кого я ищу. Сам-то я Люка Мевереля в лицо не знаю, но он мог меня и запомнить, ведь я несколько раз гостил у его лорда. А что, если он сегодня увидел меня здесь, узнал и поспешил убраться, чтобы не попадаться мне на глаза. Он, конечно, не мог знать, что я его ищу, но все-таки предпочел поскорее унести ноги. Ну а недужный спутник - это неплохое прикрытие для человека, которому нужно как-то объяснить, почему он скитается, как бродяга. Жаль, что я не смогу поговорить ни с одним из них. А давно они ушли?

– Судя по тому, когда Мэтью забрал свой кинжал, - ответил Кадфаэль, они не могли уйти раньше чем часа через полтора после полудня.

– И притом пешком, - обрадовался Оливье. К тому же один из них босой. Догнать их верхом совсем не трудно, знать бы только, какой дорогой они пошли.

– Скорее всего дорогой на Освестри, а там уж к валлийской границе.

– Тогда, отец аббат, - нетерпеливо заявил Оливье, - с Вашего дозволения, я сяду на коня и поскачу следом за ними. Они не могли далеко уйти. Было бы жаль упустить такую возможность. Даже если среди них нет того, кто мне нужен, я ничего не потеряю. Ну а потом, с этим человеком или без него, я обязательно вернусь в аббатство.

– Через Шрусбери мы поедем вместе, - предложил Хью. -Я покажу тебе кратчайший путь, а то ведь ты наших краев не знаешь. Но дальше отправишься один, у меня есть еще дела в городе. Надо узнать, чем закончилась сегодняшняя охота. Хочется верить, что мои люди хоть кого-нибудь да поймали. Ну а тебя, Оливье, мы будем ждать. Надеемся, что ты останешься у нас хотя бы еще на одну ночь.

Оливье распрощался со всеми торопливо, но с подобающей учтивость. Он отвесил низкий поклон аббату, а затем обратился к брату Кадфаэлю, и на его озабоченном лице появилась теплая, лучистая улыбка - словно солнышко на миг выглянуло из-за облаков.

– Я ни за что не уеду из вашего города, пока мы с тобой, брат, не посидим и не поговорим по душам. Но сейчас я должен поторопиться, время не ждет.

Оливье и Хью поспешили в конюшню, где оставляли своих лошадей. Аббат Радульфус проводил их задумчивым взглядом.

– Не находишь ли ты странным, брат, - обратился он к Кадфаэлю, - что эти паломники так неожиданно и поспешно покинули обитель? Неужели их действительно напугал приезд Мессира де Бретань?

Поразмыслив, брат Кадфаэль покачал головой.

– Нет, отец аббат, не думаю. Сегодня утром в обители было такое столпотворение, что заметить приезд одного человека, которого к тому же никто не ждал, было попросту невозможно. Но их уход действительно кажется мне очень странным. У обоих были резоны задержаться хотя бы ненадолго. Одному стоило подождать денек-другой и как следует подлечить ноги - ему ведь и дальше идти босым. Что же до второго, то я готов поклясться, что еще утром он и не помышлял об уходе. Дело в том, что у нас в аббатстве гостит одна девушка, которая ему очень дорога, хотя он, возможно, еще не вполне это осознал. Они вместе сопровождали святую в сегодняшнем шествии и, стоя бок о бок, созерцали чудо. Он и думать не мог ни о чем, кроме нее, и от всей души разделял ее радость. Ведь этот мальчик Рун, сподобившийся чудесного исцеления, - ее родной брат. Не представляю, что могло заставить его уйти.

– Ее брат, говоришь, - пробормотал под нос аббат, припоминая то, о чем чуть не забыл, увлекшись беседой с Оливье. - До вечерни еще час, а то и поболее. Мне бы хотелось поговорить с этим пареньком. Кстати, Кадфаэль, ты ведь его лечил. Как полагаешь, то, что ты сумел для него сделать, могло привести к такому результату, какой мы видели? Или - хотя мне не хотелось бы подозревать в притворстве столь юное создание - не мог ли его недуг быть вовсе не таким тяжким, как он расписывал, и не мог ли он специально преувеличивать свои страдания, чтобы прославиться?

– Ни в коем случае, - твердо заявил Кадфаэль, - он не способен даже на невинную ложь. Что же касается моего скромного умения, то будь у меня побольше времени, я, пожалуй, сумел бы несколько улучшить его состояние. Скорее всего он смог бы слегка опираться на больную ногу, но о том, чтобы она полностью выздоровела, я и мечтать не мог. Да что там я - величайший лекарь на свете не сумел бы этого добиться. Отец аббат, в тот день, когда он пришел ко мне, я дал ему снадобье, которое должно было унять боль и дать ему возможность спокойно спать. Но он так и не притронулся к нему, а через три дня вернул мне неоткупоренный флакон. Этот парнишка считал, что он не заслуживает чести быть избранным для исцеления, а еще он говорил, что хочет предложить свою боль в качестве дара святой, ибо ничего другого он поднести ей не может. Предложить не затем, чтобы купить ее милость, а именно в качестве добровольной жертвы, ничего не прося взамен. И в видимо, она приняла этот дар, ибо боль оставила его. Он удостоился великой милости.