На счастье, вовремя подвернувшийся заказ позволил Джилли покинуть дом в поисках пирожных и юноши. Он потянулся, оказавшись на солнышке, и неожиданно для себя расплылся в улыбке. В последнее время он проводил слишком много времени в душных, переполненных людьми помещениях. Проворный ветерок и легкий аромат моря действовали на его чувства, как бальзам. Джилли миновал Дав-сквер, где толпились ораторы: с наспех сколоченных трибун люди проповедовали эгалитаризм, призывали к мятежу, разглагольствовали об экономике. В самой гуще народа один провинциал, облаченный в лучшее платье, посмел завести разговор об отсутствующих богах, был тут же освистан толпой и замолк.
Джилли швырнул несколько медяков в сброшенное пальто защитника богов. Тот размашисто нарисовал в воздухе над головой своего благодетеля символ Баксита — бога праздности и благоразумия. «Пусть прекратятся сны», — мысленно попросил Джилли, кивнув головой в знак благодарности и направляясь к магазинам.
Расплатившись с кондитером, Джилли замедлил шаг. Ему не хотелось возвращаться на Дав-стрит. Он не отыскал Маледикта — а потому не имел ни малейшего желания выслушивать ругань Ворнатти или то и дело натыкаться на невидимые границы, вежливо очерченные женщинами, к которым он не имел права прикасаться. Сортируя в голове идеи и возможные отговорки, он брел в сторону набережной. Можно бы купить свежей рыбы и крабов для Ворнатти — и сочных устриц, немодную страсть к которым они разделяли с Маледиктом. Джилли выбрал извилистую дорожку, что вела по аллеям позади магазинов; этим путем ездили повозки с товаром. Аллеи пульсировали жизнью; Джилли посторонился, пропуская телегу с мешками сахара и специями из Приисков. По печати на тюках — в виде синего полумесяца — он определил, что это лучший импортный товар, предназначенный не для продажи в Итарусе или Дайнланде, а для приготовления изысканных сладостей, поставляемых ко двору Антира. В воздухе плыл аромат корицы и свежесобранных какао-бобов.
Шелест волн, плеск воды о пирс и днища судов возвестили о близости к пристани раньше, чем Джилли увидел ее. Аллея в последний раз нырнула — и вот перед ним открылась мощеная набережная, словно слившаяся с серой морской водой.
Джилли спустился к пристани, намереваясь понаблюдать за кораблями и матросами, быть может, отыскать у причала лодку своего приятеля Рега, когда взгляд его упал на силуэт в изысканной одежде. На набережной стоял юноша благородного происхождения; светлая рубашка поблескивала на солнце золотом, черные волосы спутались на ветру. Джилли замер. Не просто благородный юноша, но его юноша.
Маледикт неотрывно глядел на воду, на корабли, что чередою шли в порт и становились здесь на якорь. Юноша и сам слегка покачивался — словно представлял, что слился с морем, превратился в одну из волн.
— Строишь планы, как бы раздобыть койку на корабле, плывущем за границу? — спросил Джилли.
Маледикт не спеша перевел взгляд на корабль с красно-золотым носом и ростром в виде дельфина.
— С чего мне так усердствовать? К тому же, Ворнатти твердит, что Янус вернется. Ведь я могу ему доверять — не так ли?
Горечь в голосе юноши заставила Джилли замедлить шаг.
— Разумеется, — ответил он. — Что это на тебя нашло с утра пораньше? — Джилли уселся на волнолом и свесил ноги над бурлящей водой. Прибой выбрасывал на берег всякий мусор: грязные перья чаек, дохлую рыбу, что плавала кверху серебристым брюхом, веревки водорослей, вырванные со дна тяжелыми якорями.
— Мирабель, — отозвался Маледикт. — Она ходит за мной, как тень, следит за каждым движением, цепляется за руку, надевает платье в тон моему — это ненормально!
Джилли рассмеялся.
— Мэл, ведь мы же торгуем информацией, которую выудили из сплетен слуг, себе на пользу? Почему бы Мирабель не поступать так же? Она наверняка платит кому-то из нашей домашней прислуги.
— Тебе? — спросил Маледикт.
Джилли поднял взгляд на слепящее солнце — и мрачное лицо юноши.
— Скорее всего, Ливии, — ответил он. — Она неравнодушна к деньгам. Впрочем, особой опасности тут нет.
— Ну, значит, прикажи Ливии перестать этим заниматься. Или пускай врет Мирабель, что я надену розовое, когда я собираюсь надеть голубое. Она самолюбива и не станет липнуть ко мне, если вдруг окажется, что наша с ней одежда не гармонирует по цвету. — Маледикт столкнул ногой в воду перепачканную смолой щепку.
— Если Мирабель узнает, что ты намеренно ввел ее в заблуждение, она обидится — а она не тот человек, который легко забывает обиды, — предупредил Джилли. — Она ищет твоего расположения, Мэл.
Маледикт зарычал.
— Почему я? Нет, меня не интересуют причины. Просто останови ее.
— Ладно, — уступил Джилли.
Маледикт удивленно замер.
— Вот так просто?
Джилли ухмыльнулся — в кои-то веки ему удалось удивить Маледикта.
— Я знаю, что сказать. Главное — найти способ довести до нее нужную информацию.
Маледикт сделал глубокий выдох, расслабленно опустил плечи.
— Никто не научил меня, как отталкивать вельмож. На всех уроках я учился лишь тому, чтобы сойти среди них за своего. Пока я не знал правил этикета, все было проще.
Джилли едва подавил смешок.
— И как бы ты избавился от нее в прежние времена, пока еще не был образчиком хороших манер?
Маледикт пожал плечами.
— С помощью палки.
Джилли расхохотался. Но когда первая волна изумления схлынула, он осознал, что Маледикт говорил правду. Он видел юного Роуча и его грубое орудие, и понимал, какие повреждения способна нанести обыкновенная палка в умелой руке. Вдобавок Маледикт был не просто заурядной крысой из Развалин. Мимо проплыло темное блестящее перо, и вслед за ним пришли страхи, прогнавшие всю веселость Джилли.
Он недоумевал: почему какое-то покачивающееся на волнах перо вмиг вернуло его к состоянию, о котором он не вспоминал уже неделю — и даже дольше, если быть до конца честным с самим собой. Сон об Ани. Мальчик и меч с крылатой гардой — и жажда мести. Комом в горле, готовые вырваться наружу, застряли слова — вопрос, настоятельная потребность услышать ответ. Любой ответ — лишь бы не эта мучительная неопределенность. Но настроение Маледикта было столь непредсказуемо и обманчиво, что Джилли проглотил самый важный и самый простой вопрос в ожидании более благоприятного случая, надеясь потихоньку добраться до правды. Он нервно кашлянул.
— Ты родился в Развалинах, — заговорил Джилли. — Ты когда-нибудь слышал, как они стали тем, что они есть?
— Разумеется, слышал. Знатная девушка, отвергнутая возлюбленным-купцом, вознесла молитву к Ани. Ани отозвалась на ее молитву, погубив купца, его лавки, улицы — все, что он когда-либо любил. — Маледикт опустился на камень рядом с Джилли, прячась в тени его большого тела. — Вся история лишь в очередной раз доказывает власть знати, даже над богами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});