отложения защиты показал себя хорошо, поэтому начинай изготавливать артефакты для стабильной конструкции. Остальные готовятся, завтра будем окончательно откапывать саркофаг и переписывать внешние узоры с его поверхности.
— Мы и сегодня можем, там работы всего ничего!
— Каше, сегодня вашему старенькому мастеру хотелось бы обдумать увиденное. А одних он вас оставить не может из опасения, что вы полезете внутрь и ещё кого-нибудь разбудите!
У присутствующих хватило приличий изобразить смущение. Знали они за собой грешок, знали. Исследованиями некрополя занимались те маги-вампиры, кто отличался повышенным любопытством, остальные предпочли выполнять иные задания общины.
Нагрузив учеников работой, Хастин направился к себе. Идти пришлось долго, он в который раз задумался о возможности мгновенного перемещения сквозь пространство, существовавшего до Чумы, затем мысли перескочили на быстрое возвращение Селесты, невольно вспомнился Зерван… Маги всегда стояли наособицу, в любом обществе, и Хастин не был исключением. Держась, и вольно, и невольно, на дистанции от будней общины, тем не менее, он находился в курсе её дел, а в качестве старейшины был посвящен в секреты, рядовому составу неведомые. Общался со всей верхушкой, лучше них самих понимал мотивы их поступков.
Предательство Зервана не удивило его абсолютно. Он, скорее, поразился, как долго тот продержался.
В личности стержень либо есть, либо его совсем нет, во втором случае личность неизбежно согнется. Падет. Так его учил в детстве отец, и время доказало правоту давно ушедшего кузнеца. В Зерване, несмотря на всю его силу и ярость, стержня не было. Не ощущал в нём Хастин сильной воли, потому звериный старейшина некогда и подчинился Госпоже, что мог на неё опереться, мог укрыться за её решениями. Истинной преданности вождю в нём не чувствовалось никогда. Селеста считала так же, но она иногда слишком хорошо относится к окружающим и видит добро даже в тех, в ком его искать бессмысленно. Однажды она процитировала какого-то забытого философа, сказав «плохих людей нет». Плохих, может, и нет — зато достаточно слабых.
Короче говоря, о Зерване мэтр не сожалел, даже в каком-то смысле был доволен, что того рядом нет и не будет. Надоело ему задавать дураку трепки так, чтобы Госпожа не узнала. Не любил он её тревожить.
В отношении Хастина к мелкой повелительнице сплелось многое. Уважение к наставнице, посвящавшей его в азы второй жизни; почтение к главе рода, в который он вошел перерождением через смерть; восхищение способностью на равных говорить с сильными мира сего, даже стоя на коленях; легкий трепет перед широчайшим кругозором и постоянной готовностью к самосовершенствованию. Непонимание некоторых решений — иногда Селеста мыслила непривычными категориями, отдающими привкусом чуждости, и в такие моменты ему казалось, что в ходящих среди сектантов слухах о её неземном происхождении есть рациональное зерно.
Он точно знал, что никто иной править вампирским обществом не смог бы. По той простой причине, что никакого общества не появилось бы. В лучшем случае, кое-где существовали маленькие общины, еле сводящие концы с концами, избегающие привлекать малейшее внимание властей. Ни армии слуг из смертных, ни подземных убежищ, роскошью убранства сравнимых с дворцами, ни научной деятельности, ни учеников… Медея, его до зубовного скрежета раздражающая возлюбленная, совершенно справедливо утверждала, что Селесте они обязаны всем.
Хотя безгрешной они мелкую госпожу, в отличие от слегка двинувшегося Мерка, не считали. Потому что стояли рядом, когда она совершала ошибки.
Насколько он понял из переговоров через зеркало, повелительница опять затеяла нечто масштабное. И, кажется, необычное. Хороший признак — последнее время она словно в полусне находилась, заставляя себя работать. Вопрос в том, не стоит ли ему заранее пугаться идей Селесты, как в былые времена? Но ведь они срабатывали, почти всегда.
Безусловно, Хастин ей доверял, более того — предводительнице он верил больше, чем кому бы то ни было. Просто он не всегда понимал её логику, и это жутко бесило.
Какую бы очередную авантюру она не задумала, ему, Хастину, место в ней найдётся. Так уж выходит, что он участвовал во всех серьёзных проектах общины, и этот наверняка не станет исключением. Значит, надо заранее подобрать накопившиеся долги, чтобы потом не отвлекаться на второстепенные задачи. Чем он сейчас, собственно, с учениками и занимается.
Глава 9
По отношению к своим первым наставникам из «пауков» Селеста испытывала сильное чувство благодарности. Дурой она не была и прекрасно понимала, что для инструкторов оставалась не более чем просто работой — да, весьма специфической, всё-таки обучать восставших им прежде не доводилось, но всего лишь работой. Однако точно так же она понимала, что учить можно по-разному. Давать минимум необходимого и не более того — или вкладывать душу в обучение, заставляя ученика шаг за шагом преодолевать себя, вынуждая с каждым уроком становиться сильнее, изощрённее, наблюдательнее.
Её учителя принадлежали ко второй категории. Свою работу они выполняли качественно.
Когда барон Кардэ, руководивший в те времена безопасниками Талеи, добровольно-принудительно завербовал их с Медеей и Хастином в свою организацию, одним из условий вхождения стало обучение всему, необходимому на новом месте службы. Изначально предполагалось, что речь идёт о чисто воинских навыках, но позднее в список вошли психология, этикет, древние языки, риторика, литература и много, очень много иного. Изголодавшийся по информации ум Селесты поглощал знания с бешеной скоростью, поражая инструкторов темпами учебы, она за месяцы осваивала то, на что у других уходили годы. Возможно, тогда она совершила ошибку, напугав людей продемонстрированными способностями и тем самым заставляя их туже натягивать невидимый поводок. А может быть, ей просто завидовали? В любом случае, отношения с коллегами у неё не сложились, миниатюрную упырицу старались задеть при каждом удобном случае, пытались подставить перед начальством. Кардэ быстро разобрался в ситуации, но вмешиваться не стал — ему было интересно, справится ли она.
Справилась, пусть не сразу. Разобралась в подводных течениях службы, научилась лавировать между группировками, провела несколько удачных операций. Заработала репутацию твари умной, злопамятной, полезной. Дружить после всего она ни с кем не собиралась, да и не смогла бы. Уже потом она поняла, что барон её всё-таки прикрыл, одернув наиболее ретивых гонителей.
Кардэ перед ней не выказывал ни страха, ни брезгливости. Он был очень неординарным человеком, практически гением, с презрением игнорировавшим общепринятые стереотипы. Ему