– Сама девушка.
– Что-о? Тысяча чертей! – завопил судья. – Она с вами разговаривала?
– Да.
– И она, действительно, сказала вам, что прислуживает моей племяннице? – спросил старик, и лицо его осветилось загадочной улыбкой.
– Да, я все это слышал от нее самой.
– Вот оно что! Итак, значит, „горничная“! – хихикнул старик, пожимая плечами. – Я этого не знал, конечно, и моей племяннице теперь придется обходиться самой, пока она опять не вступит в свет. Когда же вернется мой золотой мальчик, все пойдет иначе, сударь! Он не позволит ей больше служить, хотя бы она жила и при дворе!
Маркус, не желая слушать дальше болтовню старого хвастунишки, надел шляпу, поклонился и вышел из дома.
18.
Судья подошел к окну и крикнул:
– Сударь, если вы встретите молодую даму в шляпе с серой вуалью, гоните ее на мызу, иначе она промокнет! Да и вам надо спешить, дождь может хлынуть каждую минуту. У нее проклятая страсть к цветам, – прибавил судья. – А мы, старики, сиди дома и беспокойся!
На губах Маркуса мелькнула злобная улыбка…
Только бы встретить ему прекрасную племянницу судьи! Он не только не погнал бы ее домой, напротив, загородил бы ей дорогу и заставил бы отвечать даже под грозой и проливным дождем.
Когда девушку прогнали с мызы, ясно, что она поспешила в домик лесничего. Судья тоже сказал что-то о цыганщине, не вернулась ли она в табор?
Маркус оглянулся: не видно ли где под деревьями тонкой струйки дыма от костра, над которым висит котелок этого кочующего народа? И тут же усмехнулся, подумав, что кто потерпел бы цыганский табор в культивированном лесу его светлости.
„Нет, эта стыдливая, гордая и мужественная девушка не может жить в лесу среди диких плутоватых мужчин и старух, похожих на ведьм!“ – подумал Маркус и ускорил шаги, спеша к домику лесничего. Там все должно разъясниться, и если девушка уехала, он пойдет, куда глаза глядят, пока не разыщет ее.
Лучи солнца, золотившие верхушки буков, исчезли, и лес стоял темный и мрачный под надвигающимися грозовыми тучами.
Добравшись до кустов, Маркус замер в отдалении и был до крайности удивлен тем, что увидел.
Из дверей дома лесничего вышел человек, которого он уже видел ночью, и сел на лошадь, подведенную ему лесником. При дневном свете исчезли все дикие предположения: статный господин с седыми волосами, в сером летнем пальто и замшевых перчатках, никак не мог быть представителем цыганской шайки. Сев на лошадь, он поехал крупной рысью, лесничий пошел рядом с ним, а Дакс помчался вперед.
Через несколько минут они скрылись из вида, и Маркус не знал, что ему делать: один лесничий мог дать ему нужные сведения, но не мог же он останавливать его сейчас, когда он торопился куда-то.
Синие занавески были спущены на окнах, но дверь не была закрыта, и Маркус вошел, полагая, что там должны быть люди.
В сени проникал голубоватый свет из угловой комнаты, и молодым помещиком овладело неприятное чувство. Ведь он стоял здесь как вор, и чем смог бы он объяснить свое пребывание здесь. И все же он остался, тихо затворив за собою дверь.
В доме царила полная тишина…
Когда же Маркус огляделся, он сделал поразительное открытие: на столике возле двери лежала шляпа с серой вуалью и перчатки, так взволновавшие Грибель. Значит, фрейлейн гувернантка была здесь, и Маркус злорадно усмехнулся. Птичка попалась наконец-то и он, одержимый чувством мести, радовался, что сорвет покрывало с идеала. Он заставит эту эгоистку покаяться и искупить зло, причиненное преданной девушке. Она должна помочь ему найти ее, которую она увлекла с собой в нищету и лишения, а потом безжалостно выбросила на улицу.
Быстро решившись, он направился к двери во внутреннюю комнату, и вдруг испуганно вздрогнул и отступил назад. В углу стояла кровать и на ней покоился тот оборванец, которого Маркус когда-то приютил в своем доме.
Как он попал сюда? И что делает здесь гувернантка, важная светская дама, в домике лесничего, у постели бродяги?
Таинственность происшествия волновала молодого помещика, но не успел он ничего придумать, как раздался шелест женского платья, что заставило его притаиться.
Ненавистная ему обитательница мансарды появилась в дверях: она вышла из боковой комнаты, очевидно, кухни, и Маркус хотел посмотреть, что она будет здесь делать.
Стройная, изящная фигура стояла спиной к Маркусу, и он видел, как она грациозно подобрала шлейф темного платья. Черные косы, вившиеся на концах кольцами, змеились до колен и странно, молодому помещику казалось, что движения и походка этой дамы были ему знакомы.
Наклонившись над спящим, она прислушалась к его дыханию, когда же затем, она повернулась, Маркус чуть не закричал, до того он был поражен!
Эта элегантная дама с красивым лицом, окаймленным по бокам изящного овала локонами, в модном платье, плотно охватывающем ее стройный стан, который до сих пор скрывался под рабочим платьем и туго накрахмаленным передником, была… служанка судьи.
И Маркуса точно осенило свыше, и он понял, наконец, в чем дело! Но все это было похоже на громовой удар и у него захватило дыхание.
Какого дурака он разыграл!
Будь он хоть немного похитрее, он давно бы проник в загадку этого сфинкса, ведь это было так просто!
Значит фрейлейн Агнесса Франц, чтобы добыть хлеб для двух несчастных стариков, вынуждена была, облекшись в рабочее платье, заниматься тяжелыми полевыми работами, а он не мог догадаться!
Ведь она сказала ему правду, объявив, что у гувернантки и служанки – одно сердце и одна душа… И если он тогда же не догадался, что у них и одно лицо, – чудное выразительное лицо, которое он сейчас хорошо рассмотрел из своей засады, – то это могло случиться только с таким олухом, как он!
Самые разнообразные чувства волновали Маркуса: восхищение, негодование, невыразимая нежность и желание отомстить. И он благодарил судьбу, что был невидим и мог собраться с мыслями, так что гувернантке не придется торжествовать при виде его безграничного изумления!
Не замечая его, она подошла к столу, нарезала лимон и положила его в стакан, наполненный хлебной водой.
Внимательно наблюдая за нею, Маркус понял, почему прекрасная племянница судьи не должна была выходить без перчаток: старый мот с мызы старался скрыть, что дочь „заслуженного офицера“ должна была исполнять обязанности служанки. Но бессовестными предателями были загорелые руки, с которых не так-то скоро исчезнут следы грубой работы.
Над домом прокатился гром, вершины деревьев застонали, оконные рамы зазвенели и застучали.