10.05.1940
Свидание
- Что там у вас? - простой вопрос.
Старик опять - про сенокос.
Он вспомнил жито и овёс.
Глаза же[?] Мокрые от слёз.
Потом и я заговорил:
- Тюремный год вот пережил.
Да не один - сидит нас много.
Привыкли вроде бы к острогу.
Ну как там мама и сестра?
Пахать уж на зиму пора.
Всё так ли суетится дед?
Им передай от нас привет.
- Мы ничего[?] Мы жить живём.
А ты здесь сохнешь всё тайком.
Я в торбе сухарей принёс, -
Глаза же[?] мокрые от слёз.
- Не плачь! Вернёмся мы весной
И выйдем в поле толокой.
Там вместе встретим свет зари[?]
Не плачь и не бедуй, старик.
Весною выйдем из тюрьмы,
Севалки зёрнами полны.
Для сева, а не для угроз
Развалы чёрные борозд.
Старик, я вижу, верит мне,
Мечтает сам о той весне.
Окреп как будто и подрос.
Глаза же[?] мокрые от слёз.
1936
* * *
Дала мне юность пару крыльев:
Одно - зари рассветный свет,
Порыв к свободе всех усилий.
Второе - вся любовь к тебе.
И что усталость мне, что мольбы -
Не быть, где грозы и борьба[?]
А ты всё спрашиваешь: мог бы
Жить без любви и без тебя?
Спроси у птицы, иль могла
Она взлететь бы без крыла.
1952
Ave Maria
Звон кафедральный сзывает на Аvе
Из переулков, что слева и справа.
Толпою монашки в полузабвенье.
Тянутся, будто бы тёмные тени.
Старые есть и есть молодые, -
Аve Maria[?]
Не обратил бы вниманья, быть может,
Если б средь них не увидел пригожей,
Милой монашки, что смотрит, сияя.
Ей и не больше семнадцати маев.
Чёрные очи, брови густые, -
Аve Maria!
И под одеждою траурно чёрной
Предощущается стан непокорный.
Ножки, какими бы на карнавалах
И восхищала бы, и чаровала.
Смуглые руки, груди тугие, -
Аve Maria!
Набожно смотрит на крест, на церковный,
Я же молюсь ей на чёрные брови.
Неужто, красотка, не пожалеешь,
Что здесь ты погубишь всё, что имеешь?
Как танцевали бы ножки такие, -
Аve Maria!
Чем же сюда тебя так заманили?
Чётками нежные руки скрутили.
Смело порви ты их и не бойся[?]
Слышишь, как в поле шумят колосья.
О, как бы жали их руки такие, -
Аve Maria!
Потом пришло бы любви сиянье,
Встречала б с милым рассвет свой ранний.
Умелой стала бы ты хозяйкой,
И колыхала б своё дитятко.
О, как кормили бы груди такие, -
Аve Maria!
Не знаю, может, моя молитва
Мне помогла бы выиграть битву,
Но позвали монашку ту дружно[?]
Пошла за всеми, вздыхая трудно,
Под своды мрачные и глухие, -
Аve Maria!
1964
* * *
Ты ещё только намёк на человека,
Если во всём надеешься на маму.
Ты ещё - четверть человека,
Если во всём надеешься на дружбу.
Ты только - полчеловека,
Если во всём надеешься на любовь.
И только тогда ты становишься
человеком,
Когда все могут надеяться
На тебя.
1981
Поэзия
Я знал, что ты - молния всё же,
Коль в тучах не меркла.
Я знал, что ты - освобожденье
Из рабства и пекла.
Живая травинка,
Что камень пробила могильный,
Разведчика след
На дороге кремнистой и пыльной.
Я знал, что ты - из поцелуя,
Ты - дружба и радость.
Ты - корочка чёрствого хлеба
И сок винограда.
А ты оказалась мне б[?]льшим:
Ты - кровь, что пульсирует в жилах.
Ты - солнце, которым
Просторы легко озарила.
Ты - всё, без чего, как без мамы,
Без Родины - тоже,
Ни рождаться, ни жить
На земле невозможно.
1955
На камне,
железе и золоте
Пока не иступится жало резца
И руки мои не утомятся,
Я должен оставить свой след бытия
На камне, железе и золоте.
На камне - неволи минувшие дни,
Курганы в полях одинокие.
На гулком железе - окопы войны,
Разбитые сосны высокие.
На золоте - взвитый октябрьский
стяг,
Просторы бескрайние звёздные,
И к солнцу широкий проложенный шлях,
Богатые нивы колхозные.
На золоте - праздник Отчизны родной
С друзьями, с подругами славными,
С салютами и негасимой зарёй,
С гармошками и цимбалами!
1948
Переписка с землёй
Я писал земле много писем
Пером, каким лирики пишут песни,
Гимны разные,
манифесты.
Писал я смычками всех скрипок,
Какими смеются и плачут.
Писал спицами тряских телег,
Якорями и мачтами кораблей,
Штыком и
сапёрной лопатой.
Писал кружками, из каких пьют
За здоровье и вечную память, -
Но покамест
Ответ получил я
Только на письмо,
Что написано плугом.
Вот он.
Режьте на ломти его.
Угощайтесь.
Ешьте.
1964
Цвет снега
Ничего более разноцветного,
Чем взвихренный снег,
Я не знаю.
Какой он был синий,
Когда я замерзал
В комнате застывшей
Или бесприютным на улице!
Какой он был розовый,
Когда стрясал его с плеч
Той, что приносила счастье!
Какой он был чёрный,
Когда заметал
Следы расставанья с Отчизной!
Какой был красный
На брустверах наших окопов!
Какой был искристый и светлый,
Когда дети
Приносили его мне в подарок!
Я так и не знаю, какой цвет снега
Настоящий.
1966
* * *
Я нёс тебе песню,
Но, встретив здесь ветер,
Она стала ветром
На всём белом свете.
Услышала дождь -
Ливнем на поле пала.
Увидев деревья,
Вдруг тополем стала.
С зерном породнилась -
И рожью вновь зреет,
А солнца напившись,
Лазурью синеет.
И чтоб эту песню
Услышать всей сутью,
Ты должен со мною
Идти Беларусью.
10.03.1970
* * *
Порог, вытесанный из воспоминаний,
Остался за мной;
Двери на завесах сверчковой песни
Остались за мной;
Окна, застеклённые взглядами,
Остались за мной;
Хата, накрытая крыльями ласточек,
Осталась за мной, -
Как же мне не оглянуться назад,
Если б я даже застыл
Столпом соли?