вы, наверное, его уже знаете. А как вас величать?
— Безсон,[2] — чётким негромким голосом представился старец.
— Это, в смысле, недремлющий? — уточнил Пересвет.
— Да. Это моё второе имя.
— Можно узнать, кто вы? — продолжал Александр.
— Моя обязанность — охранять сокровища, — пояснил бородатый.
— Вообще, в целом или какое-то конкретное? — уточнил товарищ.
— Я был поставлен стеречь золотые монеты, которые этот, — старик ткнул пальцем в Пашку, — пользуясь моей временной слабостью, бессовестно украл. Теперь его за подлый поступок ждёт заслуженное наказание. Он отправится прямиком в ад за своё чёрное воровство.
Павлуха непроизвольно поёжился, не зная, что сказать в ответ.
Но Пересвет не терял нити разговора.
— Я правильно понимаю, что клад был заговорённым, а Павел случайно, в день святого Симона Канонита нашёл его и забрал себе?
— Да, именно в этот день мы бессильны. И не можем полноценно нести охрану. Но монеты были не заговорены, а закляты. Они принадлежат другому хозяину, который меня и поставил их караулить. Он, — старик снова показал на Павлика, — разорвал цепь заклятия, нарушив созданное равновесие. За это его ждёт неминуемая кара.
— Я вас понял, — вежливо продолжал Александр. — Тогда такое предложение. Если мы вернём монеты туда, откуда взяли, цепь снова восстановится, и вам уже будет не зачем преследовать моего товарища?
Безсон замолчал, задумавшись.
— В мои цели не входит решение подобных вопросов. Моё призвание сторожить — сокровища либо покарать вора.
Пересвет на секунду опешил. Его стройная логическая цепочка грозилась оборваться о нежелание оппонента размышлять.
— Минуту, — он выставил ладони перед собой. — Пойдём другим путём. Мы возвращаем золото, прежний хозяин его снова обретает, равновесие восстанавливается. Мы же сумеем вернуть монеты, верно? — повернулся он к Павлу.
Тот отрешённо кивнул.
— Ну вот, — облегчённо продолжил напарник, поворачиваясь снова к Безсону.
Бородатый опять задумался.
— Почему я должен вам верить? Он один раз уже обманул меня, украв чужое.
— Вы немного о другом, — огорчился Пересвет. — Лучше скажите, прежний хозяин будет доволен, что золото вновь к нему вернётся?
— Да, — выдавил из себя Гендальф.
— Отлично. Соответственно, вы будете снова караулить данные монеты, и вам будет некогда преследовать моего товарища. Верно?
— Да, — повторил старик.
— Ну вот и замечательно, — подытожил специалист по неизведанному. — А не позволите ли узнать имя владельца клада? Очень любопытно.
— Сие есть тайна, о которой непозволительно рассказывать. А я приставлен сюда другими силами. Тот был лишь заказчик.
— Понял, — Пересвет развёл руками. — Тогда мы перед вами обязуемся вернуть золото на место, а сейчас, с вашего позволения, разрешите нам удалиться.
— Нет, — покачал головой старик. — Золото украдено, я должен исполнить свою миссию. Вы отсюда живыми не уйдёте. Такова цель моего предназначения.
— Экий вы несговорчивый, — покачал головой в разочаровании Александр. — Опять по новой своё заладили.
— Моё терпение подошло к концу, выходите из круга. Тогда умрёте быстро.
— Мы уже давеча слышали это, — грустнея всё больше, произнёс Пашкин приятель. — Ничего у тебя не получится, так что сам проваливай, пока цел.
Безсон весь затрясся от негодования. Человеческие черты лица превратились в звериные.
— Ураха кааба! — прокричал он, поднимая вверх посох.
Пересвет на всякий случай отскочил ближе к костру. Павлик быстро последовал его примеру. Старик закрутился по кругу, с каждой секундой увеличивая скорость. Бешеная карусель длилась недолго. На месте вращающегося бородача возник громадный монстр, отдалённо напоминающий волка, только стоящий на задних лапах. Он страшно оскалился, зарычал и бросился на невидимую преграду. В отблесках костра зверюга отсвечивала бордово-красным цветом. Как будто им только что было съедено какое-то бедное животное, а может быть даже и человек. Зрелище беснующегося зверя было очень впечатляющим. Павел опять замер в оцепенении.
— Так, пора заканчивать этот цирк, — услышал он голос Пересвета.
Невольно вздрогнув, уставился на товарища. Тот неспешно взял стрелу от арбалета, смочил её острие в святой воде и вложил в оружие.
— Укрощение строптивого, первая часть, — подмигнул он Пашке.
Тот продолжил стоять как столб. Александр прицелился и спустил курок. Стрела вонзилась монстру в огромную косматую ляжку. Зверь заорал, как тысяча сирен скорой помощи, вмиг оглушая друзей. Остановился и, по-видимому, превозмогая страшную боль, рывком выдернул стрелу из ноги. Поднёс её к глазам. Было видно, как с острия капает густая чёрная кровь. Что-то прокричал на непонятном языке, видимо, ругаясь и призывая кары на голову стрелявшего.
— Надо же, похоже, маловато, — удивился стрелок.
Взял вторую стрелу и проделал те же манипуляции.
— Ну, держи тогда ещё, — пробормотал он и выстрелил зверю в грудь.
Снова раздалась тысячекратная сирена. Но за ней последовал оглушающий хлопок и косматое ужасное существо мгновенно исчезло. Как будто его и не было.
— Ну вот, другое дело, — удовлетворённо произнёс Пересвет.
— Ты его убил? — ошарашено спросил Павлик.
— Навряд ли, — ответил товарищ. — Подобных реликтов так просто не возьмёшь. Скажем так, я нанёс ему раны, которые в данный момент несовместимы с его жизнедеятельностью, и отправил его их зализывать на потусторонний уровень. Там он оклемается и снова будет как новенький.
— Как скоро? — с опаской спросил Пашка.
— Думаю, не меньше, чем через земные сутки. Так что нам теперь никто не помешает спокойно собраться и уехать отсюда.
— Хорошо, — облегчённо выдохнул Павлик. — Мне сегодняшнего представления надолго хватит.
Александр улыбнулся: «Да, вечер был насыщенный. Давай тушить костёр и собираться».
— Что теперь будем делать? — выезжая на трассу, спросил Пашка.
Пересвет, занятый просмотром вечернего действия, откликнулся не сразу.
— Ну, я покажу этого реликта своим московским коллегам, уточню, кто это и как с ним бороться. А тебе бы посоветовал, на всякий случай, собрать те монеты и, скорее всего, быть готовым вернуть их прежнему владельцу.
Пашка цокнул языком и процедил сквозь зубы: «А вот тут неувязочка будет. Их у меня уже нет. Я их продал». Александр сложил губы трубочкой и положил голову на левое плечо.
— Тоже неплохо, — наконец выговорил он. — Дорогие хоть?
— По тридцадке четыре штуки спулил.
— Значит, две остались?
— Ну да, пока придержал.