змей до смерти боюсь.
— Я уже понял, — ответил напарник. — Ты весь позеленел, видно даже при свете костра. А дружище-то у нас, похоже, третьего уровня классификации. Может оборачиваться кем угодно. Потихоньку всё встаёт на свои места. Умеет пользоваться страхом окружающих и подстраиваться под это. Выявил, что ты побаиваешься змей, вот и пользуется слабым местом. Ничего, сейчас устанет, чем-нибудь другим попробует.
— Ты думаешь? — с дрожью в голосе спросил Пашка.
— Уверен, — ответил товарищ. — Представление только начинается. Кого ты ещё боишься, можешь заказывать. Сейчас появятся, — усмехнулся знаток потустороннего мира.
— Успокоил, блин, — покачал головой Павлуха. — Долго он так будет куражиться?
— До первых петухов может, если не остановить.
— А мы можем? — с надеждой спросил Пашка.
— Конечно, — уверенно ответил Пересвет. — Но пока это делать рано. Мы здесь затем, чтобы в том числе, узнать причину, по которой он тебя прессует. Так что придётся потерпеть. Подыши глубоко несколько раз, это приведёт нервную систему в порядок, насколько это возможно в данной ситуации.
Павлик последовал совету.
Аттракцион с кишаще-шипящими на все лады тварями длился недолго. Минут семь-десять, примерно. Убедившись, что змеи не могут подлезть или перелезть через препятствие, существо сменило тактику.
Время начало лететь незаметно, и на поле стало почти совсем темно. Лишь ярко горевший костёр освещал театр действий. Да выглянувшая из-за тучек луна слабо светила сверху. Вдруг, как по команде, змеи стали стекаться в большую кучу, туда, откуда появились. Клубок разросся метров до четырёх-пяти в диаметре и с шумом попытался таранить невидимую глазу преграду. Змеиный шар с огромной скоростью наталкивался, словно на стену, частично разлетался на куски, вновь собирался в кучу, откатывался назад для разгона и с резким шипением опять катился вперёд.
— Изобретательный товарищ! — усмехнулся Пересвет. — Видать, тактике где-то учился.
Пашке было не до смеха. Он постарался отодвинуться как можно дальше от всего этого и стоял за костром, пытаясь с помощью огня защититься от происков нечистого. То, что это была явно колдовская нечисть, Павлуха уже не сомневался. Но тем оно было страшнее и непонятнее.
Наконец змеиный шар исчерпал свои возможности. Откатился от лагеря последний раз, застыл на мгновение огромной страшной кучей переплетенных тел и обратился в громадный рой здоровых, сантиметров по пятнадцать, шершней. Воздух кругом враз наполнился их грозным жужжанием. Словно огромный аэропорт, принимающий ежеминутно по несколько самолётов, мгновенно образовался рядом. Шершни со звоном ударились о прозрачную стену и молниеносно разлетелись по округе, облепляя защитный периметр. Будто живая ревущая изгородь загородила парней от окружающего мира. Летающие твари поднялись вверх стеной на расстояние, которое мог окинуть взгляд.
— Хорошо, что круг не поленились побольше выкопать, — прокомментировал Александр. — А то была бы, привет клаустрофобия. Потом ещё от неё не хватало лечиться. Умеет умело бить по нервам. Как ты к пчёлкам относишься? — поинтересовался он.
— У меня на них аллергия. Если укусят, то хана, — ответил едва дышащий Павел. — Стараюсь с ними не сталкиваться.
— Значит, дружище всё по твою душу старается. Вызнал, гад, фобии и слабые стороны. Так что давай продолжай наслаждаться цирком. Кстати, вполне возможно, что это ещё и не «гвоздь программы». Очень интересно, что у него там, в загашнике,[2] припасено. Колись, чего ты ещё боишься?
Пашка неуверенно пожал плечами.
— Ладно, прорвёмся, — попытался вновь успокоить товарища Пересвет. — Скоро поймёт, что это бесполезно, и начнёт выдыхаться. Потерпи ещё чуток.
Староглядов остро глянул на собеседника.
— А тебе, смотрю, совсем всё по херу. Бесстрашный или закалённый?
— Да нет, тоже слегка стрёмно. Но я, так сказать, несколько привычный в этом деле. Приходилось кое-что встречать. Хотя каждый раз всё по-новому. Не угадаешь, чем порадуют. Боязно, конечно, иногда бывает, но это если не знаешь, с чем столкнёшься. Но у меня на это есть определённая, своего рода, защита. Я представляю, сколько мне за этот материал денег отвалят, и сразу становится спокойней. Как-то так. Опять же, несмотря на страх, очень интересно все эти вещи наблюдать, изучать, опознавать, классифицировать. Словом, приоткрывать завесу над потусторонним миром. Даже азартно бывает.
Павлуха, слушая речь товарища, немного отвлёкся от окружающего ужаса, и стало чуть легче.
— Может, и его чем пугануть? — предложил он вдруг. — Мы же сумеем?
— Рановато пока, пусть наиграется, потом сговорчивее будет.
Между тем шершни поменяли тактику. Они перестали просто биться о невидимый колпак и запустили некое подобие «волны» по всей окружности. Похожей на ту, что демонстрируют на трибунах болельщики любимой команды. Это сразу произвело эффект, причём на обоих парней. Земля словно ушла из-под ног из-за внезапно нахлынувшего головокружения. Всё вокруг завертелось в хаотичном порядке. Казалось, ещё немного и уйдёт последняя опора под ногами. Парни растопырили руки и зацепились друг за друга, боясь упасть.
— Сильный ход, — прохрипел Пересвет. — Сейчас, походу, вырвет.
Павлуха попытался было качнуть головой в знак согласия, но внезапно подошедший ком к горлу вырвался наружу. Пашка нагнулся и опёрся руками о колени. Давешний ужин, не успев окончательно перевариться, вылетел на освещаемую костром невысокую траву. Рядом полоскало и знатока потустороннего.
— Воды, святой воды, — старался он прохрипеть между приступами рвоты. — Надо выпить святой воды, сразу полегчает, — наконец выговорил он.
До Павлика с трудом дошёл смысл сказанного, и он, сориентировавшись, где стоит ведёрко с церковной святыней, неуверенно, маленькими приставными шажками, побрёл к нему. Ноги заплетались, вестибулярный аппарат отказывался работать, в глазах мелькали звёздочки, но Пашка упрямо шёл к цели. Споткнулся, едва не угодив в костёр, опалил себе волосы и ресницы.
— Сука, — повторял он, периодически заходясь рвотными спазмами.
Но рвать было уже нечем. Желудок полностью опорожнился. Наконец он сумел добраться до спасительного ведёрка. Опустился перед ним на корточки и потихоньку сделал несколько глотков. Моментально стало лучше. Будто мягкой тёплой губкой прошлись по сознанию, смывая всю скверну. Павлуха отхлебнул ещё раз. «Надо помогать Пересвету», — тут же пришла мысль. Он подхватил ведро и повернулся к товарищу. Тот стоял на коленях, держась за землю руками, изредка взмахивая головой, как загнанная лошадь, словно пытаясь сбросить бесовское наваждение. Было видно, что ему совсем худо. Пашка в несколько больших шагов, стараясь не расплескать воду, добрался до напарника. Тот был совсем плох. Глаза не фокусировались на предметах. Он начал громко икать. Павел быстро умыл его своей ладонью, смоченной