Читать интересную книгу Фатальный Фатали - Чингиз Гусейнов

И у Фатали к Сеиду ревность, будто сговорились с Хасаем.

Но это не скоро, суждены Хасаю с Натеван счастливые дни: и рождение сына, названного в Честь деда Мехти-Кули, много лет не было детей, и зачастили в Баку, уступая настояниям тещи,- святилище в Биби-Эйбате помогает от бесплодия; и родила Натеван: сначала сына, а потом и дочь; и встречи со знатными людьми,- упомянет о славной семье в своих путевых записках Александр Дюма, восхитившись безукоризненным словоударением французской речи Хасая, который говорил как "истый парижанин", и о сыне Хасая: мальчик при встрече с неведомым гостем на всякий случай и по инстинкту держался за рукоятку своего кинжала, унаследует талант матери и станет поэтом Вефа, как, впрочем, и сын от Сеида - Мир-Гасан тоже пойдет по стопам матери.

Юная Натеван погостит с матерью у Фатали и уедет в тревоге, а Фатали еще долго будет ходить, рассеянный, по набережной Куры, будто потерял что-то нужное и не может найти, не слыша и не видя Тубу, хотя, казалось бы. без нее он не мыслит жизни, настолько в ней знакомо ему все-все, да и Натеван - чужой мир, чужая судьба.

Ходит по набережной Куры, и вертится в голове стих Натеван, еще не отделанный, лишь бейт, и ему обрастать с годами новыми бейтами, ибо впереди большая и долгая жизнь, и замужество, и размолвка, и страдание, и потери, нет еще ни мужа - князя Хасая, ни поэта Сеида, ни меджлиса поэтов, ничего еще нет.

"И этот мир, кому такой он нужен?"

Только колодец, заполненный тяжелыми камнями, замуровано зеркало, но не разбито, усмехается холодным отражением на дне, и много лиц, эта знать, эти козни.

ЧЕРТОВА ДЮЖИНА

А в Карабахе неспокойно: шуншнский уездный начальник князь Тархан Моуравов пишет срочную депешу шемахинскому военному губернатору барону Врангелю, а тот - наместнику Кавказа князю Воронцову: только что ограблена, вторично! казна.

"Немедленно выезжайте в Джеванширский и Кебирлинский участки!" приказывает наместник. И, признавая полезным облечь объявление наместника торжественностью, Тархан Моуравов выехал сам; всю ночь плохо спал, решил подражать наместнику и каждый вечер допоздна играл в карты, чаще всего с казием Абдул-Керимом; взял с собой и его тоже: почетное лицо из мусульманского духовенства. А на подмогу - Фатали (может, еще какие даны ему наместником задания?!).

Собрал старейшин всех деревень и кочевий, и среди них карабахский хан Джафар-Джеваншир, недавно приезжал в Тифлис отстаивать свои права на карабахский престол (которого уже нет).

"...впечатления, принятые туземцами (а сам не туземец?), недолго действуют и легко забываются,- пншот Тархан Моуравов, - и я нашел нужным немедленно привести в действие дозволенную наместником меру". Ему сам Воронцов: "Сечь без разбору каждого десятого!" Некоторые, прослышав об этом, сконфузились: наверняка ведь прячут разбойников!

- Вот вам задание: поймать и истребить известнейших кебирлинских преступников, ограбивших казну! Можете?

- Мне? Поймать?! - карабахский хан Джафар-Джеваншир выпучил глаза на Тархана Моуравова, вот-вот взорвется, высокий, седой, грузный, шутка ли семьдесят уже, редкие седые усы топорщатся.

- Да, вам! - мол, ваши кебирлинские преступники.

- А что я получу? - вдруг согласился хан. - Генерал-майора дадите? Ну да, уже сорок лет как полковник, а наград никаких! Чего не сделает ради генеральских звезд карабахский хан?!

- Джафар-Джеваншир, докажи, что воля князя-наместника для тебя закон!

- А что еще получу? - таращит глаза на Аннова, уездного прокурора, и захотелось Анну, хотя бы второй степени. "И капитул доставит вам орденские знаки при установленной грамоте".

Семейства этих разбойников живут в шушинском уезде, в кочевье, где четыре кибитки в лесу, они посещают семьи, но с такой осторожностью, что решительно невозможно их поймать.

Надо заманить разбойников в ловушку.

- Вот и заманите!

Пришли в назначенный день, с головы до ног вооруженные, а с ними их односельчанин Алипаша, отчаянный сорвиголова, который и почту, и казну грабил! А хан время хочет выиграть, чтобы ночь наступила, оставить их ночевать, а там и обезоружить, слуги хана начеку!

- Наместник бумагу пришлет, - говорит он им, - если согласитесь сдаться. Я даю вам ханское слово! Вот моя седина, вот мои слова, не верите, что ли?

- Нет, - говорят наглецы, - не верим! И грабили мы, чтобы помочь сосланным и их семьям! А ты, вождь нации, хочешь нас в ловушку!

- Ладно, - говорит, - мы с вами ни о чем не говорили, подумайте, а утром продолжим разговор! А теперь за стол.

Поели, а часу в девятом стали просить, чтоб хан позволил им уехать, в крови это у них: дерзкую вылазку совершили, шутка ли, ограбить казну! а ханскому слову перечить не осмеливаются. А хан дает знать управителю своему, он же родственник, собраться и напасть.

Софи, пятеро его братьев и два сына, да еще дюжина нукеров окружили комнату, где засели разбойники, а хан, пока они ели, ушел, не сидеть же ему с ними за одной скатертью, это и разбойники понимают. Сын Софи, Наджаф, прозванный Петухом за круглые и постоянно красноватые глаза, и четверо братьев, войдя в комнату, объявили разбойникам, что хан приказал немедленно отдаться в руки полиции, он им исходатайствует прощение. Ах так?! Алипаша, Гусейнали и Алибек разом вскочили и бросились на вошедших, закололи Наджафа, ранили одного, другого, те тоже успели выхватить кинжалы, ранили Алипашу, тот упал, а младший брат Софи убил Гусейнали, но Алибек успел выскочить из комнаты и, сразив наповал выстрелом из пистолета Софи, скрылся в темноте.

- Тогда некогда было рассказывать тебе, Фатали, расскажу теперь! Алибек рискнул прийти к Фатали в его тифлисский дом. Да, тогда было действительно некогда.

Алибек - давний знакомый Фатали, лет на пять моложе, вместе в келье гянджинской мечети учились. Его отец, как и Ахунд-Алескер, отдал детей в духовное училище, и в медресе они познакомились: взрослый. Фатали, его ровесник Гусейнали и совсем мальчик Алибек.

Прибыл в тифлисский дом, чтобы возвратить мундир и коня, спасшего его в темную ночь, правда, коня другого, тот конь пал. И чтобы Фатали помог (ведь капитан) с похищением коня и формы, тем более что Джафар-Джеваншир расщедрился: и на форму деньги отпустил, и коня подарил! А потом пир закатил у себя дома в Шуше: смесь восточных и европейских обычаев и образа жизни. Снаружи дом - как все тюркские дома, а внутри - зала, убранная с комфортом, на стенах зеркала, у потолка люстры, у стен щегольская, красного дерева мебель, диваны, кресла, столы, стулья... стены покрыты обоями, украшены картинами. И он сам - красивый, статный, с привлекательною физиономией), гордой осанкой. Слуги в европейских ливреях подавали чай, варенья, пунш, шербет и мороженое. И еще восточные гости: они сидели, поджавши ноги, на диване, у стен, курили трубки, пили чай и молчали. Драгоценные венские часы с музыкою играли в который раз увертюру из эФ, Фенелы. Да-с!

- Младшего брата жаль, Магеррама! - печалится Алибек. - Этот грузин решил, что я домой прибегу, и со старшиной отправился к нам.

Фатали обо всем этом читал, знает, "...нимало не медля, - писал в донесении Тархан Моуравов, - отправился к семействам разбойников. Я спешил туда, во-первых, потому, чтобы захватить Алибека, если он возвратится домой, и, во-вторых, - очень грамотное донесение, - потому, чтобы не дать времени скрыться семействам разбойников и меньшому их брату, Магерраму, который хотя и молод еще, но способен уже, - страсть, как любит это наместник: "еще" и "уже", а от него переняли стиль и Тархан, и Фатали, и еще кое-кто, - идти по следам братьев своих и известен как опасный человек, потому что не дает промаху из ружья".

- А Магеррам в жизни ружья не держал, не разрешали мы ему! Это Тархан выслужиться хотел: вот, мол, какого опасного разбойника ловить отправился, а Магерраму - четырнадцатый пошел!

"...с трудом отыскал в лесу жилище разбойников, - писал Тархан Моуравов. - Окрестные жители так боялись их, что провожатые мои до тех пор не решались идти к их жилищам, покуда я не уверил их, что все разбойники убиты. Я приехал вовремя, меньшой брат еще ничего не знал, и его нетрудно было схватить. В землянке разбойников я нашел двух шекинских беков, Джа-фар-бека и Ага-бека, которые схватили ружья и хотели защищаться, но, видя невозможность уйти, сдались без сопротивления. Беки эти были сообщниками Гусейнали и Алибека, предостерегали, когда их преследовали, передавали известия из Нухинского уезда и в этот раз приехали, как думают некоторые, для перемены лошадей, украденных в Нухинском уезде. Они не хотели сознаться в знакомстве с Гусейнали и Алибеком и объявили, что впервые здесь и отыскивают уворованную лошадь, но родственники разбойников уличили их. Арестовав и семейства разбойников, я отправил всех за строгим караулом, а сам уехал к Джафар-Джеванширу в Дайран для производства следствия, по которому и открылось то, что я имел честь объяснить выше".