Тогда появляется сила, о которой так хорошо написано во всех книжках. Но отвечаете за эту силу вы лично. И тогда становится понятно, что, может быть, она пока и не нужна, и пока я ею пользоваться не буду, потому что я еще не готов отвечать за использование астральных энергий в боях с чиновниками. Лично, персонально. Вот если мне кто-нибудь скажет, то по указанию я готов, за своей подписью – пока – нет.
Любить страшно, потому что это уничтожает дистанцию, то есть делает любящего абсолютно уязвимым по отношению к любимому, будь то отдельный человек или весь мир. Верить еще страшнее. Когда веришь, то обнаруживаешь, что ничего, что кажется привычным и постоянным, нет. Обнаруживаешь, что и ты сам, и все остальное каждое мгновение создается и исчезает. Если в любви исчезает «как оно должно быть», то в вере исчезает «как оно есть». Вера приводит человека в такое качество, когда он остается даже без «как оно есть на самом деле». Выясняется, что никакого «на самом деле» нет.
Если никакого «как должно быть» нет, то тогда нет врагов, которые появляются, когда я знаю, как надо поступать, а они хотят и знают по-другому.
А если никакого «на самом деле» нет, исчезает последний способ возвыситься над другими. А как же медали? А выслуга лет? А погоны квалификации? А звания и названия? А посвящение и просветление? За труды, жертвы всем ради продвижения по духовному пути – и ничего?! Да. Вот именно, что НИЧЕГО. Вот ради этого и трудимся, как выясняется.
Трудно верить потому же, почему и трудно любить: трудно отказаться от желания мериться силами и соревноваться, кто лучше, кто точнее все знает, кто ведет, кто ведомый, кто любит меньше всего, кто больше.
Хочешь любить – откажись от того, что ты знаешь, как оно должно быть.
Хочешь верить – откажись от того, что есть некоторое «на самом деле».
Без этого встретиться с самим собою невозможно, потому что вы все время будете встречаться с некоторым отражением себя в одном из многочисленных зеркал, которые нас окружают. Но это не зеркала, а проекторы. И там отражаемся не мы, а то, «как оно должно быть» и «как оно есть на самом деле». И мы смотрим и пытаемся соответствовать. Вот я, каким я должен быть! Мы же думаем, что это зеркало, что это наше отражение.
Так вот, сообщаю вам, что это вовсе не ужасная «сатанинская черная магия». Это просто фабрика по производству людей. Именно так их делают. Показывают им на экранах их самих, какими они должны быть, и говорят, что это не экран, а зеркало.
Нужно спокойно отнестись к тому факту, что с точки зрения духовности в нашем сознании очень много лишнего, больного и ненужного и что все это нужно просто выкинуть. Процесс очищения необходим. Он сделает нас сильными, легкими, веселыми и счастливыми, потому что вы знаете, во имя чего вы это делаете и что в это место приходит новое.
Традиция всегда с вами и готова снабжать вас бесконечным океаном знаний и силы. Она-то готова, а вы никак не можете ничего принять. У вас нет для этого пустой комнаты, вам некуда впустить гостя. Сидеть между стульями не получится, нельзя, чтобы все старое осталось и еще приобрелась духовность! На всякий случай мы оставляем себе две системы. Одна – я как бы верю. Другая – я как бы не верю. И то и другое – как бы. Наша традиция так трудно воспринимается со стороны, что кажется даже какой-то не духовной. Потому что она говорит, что это эффективно, это выгодно – верить. В том случае, конечно, если вы действительно избрали для себя как жизнь эту духовную традицию. Это эффективно. Это более адекватно, чем не верить.
Если мы уже не хотим быть просто изделием, а мы хотим разбудить в себе что-то такое духовное, мы должны заняться этой конструкцией и выбросить оттуда то, что нам уже не нужно: «И сжег он то, чему поклонялся, и поклонился тому, что сжег». Не для того, чтобы ходить и кричать: «Это все ерунда» – это не ерунда. Но с точки зрения духовного пути это просто уже отработано.
Если вы начнете приглядываться к себе, к своим мыслям и иногда засекать: вот это у меня «на самом деле», а вот это «как должно быть», а вот это опять у меня чего-то не хватает – вы потихонечку сможете понять, что без этого гораздо интереснее, потому что без этого есть Вера и есть Знание. Потому что есть закон работы для себя, для людей и для Храма.
И тогда вы поймете, что богатства и изобилия – боже, какое слово – изобилия! – служащих пищей и удобрением (а удобрение знаем из чего, да?), для духовного роста не следует избегать.
Веруй. Радуйся. Возлюби…
Следующим моим событием в армии был Экзюпери. Я по-прежнему много читал и взял в библиотеке Экзюпери – до этого он мне не попадался. Я только слышал про Маленького принца, но меня это не волновало. А потом впервые прочел «Ночной полет» Экзюпери. И что-то со мной, а точнее, во мне случилось… Моя внутренняя жизнь качественно изменилась. Я не знаю, как это описать словами, но внутри я стал очень спокойным. Как будто моя внутренняя жизнь отделилась от моей внешней жизни.
А третье событие было в том, что я в армии чуть не женился. Я познакомился с одной девушкой на танцах. Они были сироты, она растила двух маленьких, своих сестренку и братишку. Я стал ходить к ним в гости, копать огород и помогать по хозяйству, детишки ко мне привязались, и я подал заявление, чтобы получить разрешение жениться. А тут мы закончили предварительное обучение, и меня отправили как можно дальше, хотя я был отличником боевой и политической подготовки. Отправили меня аж в Уссурийский край, на самый Дальний Восток. Там я тоже нормально жил, вел школьный драматический коллектив, ездил на сборы, выступал за сборную округа, толкал ядро, метал диск. Как раз тут была годовщина незабвенной Октябрьской революции, и я читал «Реквием» Р. Рождественского в Хабаровске на торжественном концерте.
Потом я был летом в Хабаровске на спортивных сборах и успел сыграть роль в народном театре гарнизона. Короче говоря, в итоге всяких разных приключений я стал сверхсрочником в Хабаровске и стал руководить этим самым народным театром. Но до этого я чуть не погиб, уже не по своему желанию. Тогда у нас были Миг-17, очень низкие самолеты. Крыло самолета, вернее, кончик крыла находился на высоте пупка. Мы выкатывали самолет из ангара, и я был на конце крыла. А с другой стороны самолета кто-то дал команду: «Поворачивай!» Человек, который правил, сделал поворот, сзади в это время оказался другой самолет, и меня начало сдавливать точно между двух крыльев. Я издал совершенно звериный вопль. Я теперь знаю, что такое животный вопль. А в госпиталь не пошел, поскольку у меня была премьера. Поэтому я три дня, просто как собака, менял все на сахар и питался чаем с сахаром. И закончилось все нормально.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});