мама, снимая с себя рабочую одежду.
— Ничего... — промямлил Серёжа и беспокойно заёрзал на стуле. Но мама ничего не заметила и ушла в кухню.
— Ай да Серёжа! Уже над задачками трудится! А я думал, ты играть убежал. Что это с тобой стряслось? Температура нормальная? — шутливо заговорил Виктор, выходя из другой комнаты, где он учил уроки. Брат учился в восьмом классе и занимался во вторую смену. — А где дневник? Ну-ка покажи, что там у тебя, — потребовал он, подходя к Серёже.
— Дневника нет. Он в школе... — смущённо заговорил Серёжа, низко наклоняясь над тетрадкой и краснея, как помидор.
— Ты что-то путаешь. По твоим ушам вижу, — приставал Виктор. — Где дневник? Показывай! — и он легонько щёлкнул братишку по лбу.
— Не лезь! — закричал Серёжа, выскакивая из-за стола, чтобы дать сдачи. Но вспомнив про дневник, быстро сел на стул. Но было поздно... Виктор заметил дневник.
— Мало того, что двойку получил, ещё обманываешь! — возмущался брат. — Некогда мне с тобой, лентяем, разговаривать. В школу пора! А то бы я тебе показал, как обманывать! Двоечник!
— А сам-то не двоечник? По чертению двойку принёс! Ага! — огрызнулся Серёжа.
— «По чертению»... — передразнил брат. — Говорить-то хоть научись. А ещё третьеклассник. Вот расскажу обо всём в отряде. Так и знай!
— Ну и говори! Ябеда-беда, козюля-борода! — не уступал Серёжа.
— Что вы опять, как петухи, раскукарекались? Что делите? — спросила мама, выходя из кухни с полотенцем в руках.
Виновато шмыгая носом, надув губы, стоял Серёжа перед мамой. Чувствуя свою вину, он мысленно раскаивался в ней.
Мама перелистывала дневник...
— Расскажи обо всём сегодня папе! — решительно сказала она. — Пусть знает, какой у него младший сын.
Вопросы:
1. Почему Серёжа, когда шёл из школы, «еле передвигал непослушные ноги»?
2. Как он решил всех перехитрить?
3. Что из этого получилось? Почему?
Николай Глебов
(1899-1984)
КОЛОКОЛЬЧИК В ТАЙГЕ
Старый лесообъездчик Кузьма Миронович Черкасов, или, как его звали колхозники, Мироныч, в начале июля отправился верхом в свой обычный объезд.
Ехал он просекой. Пригретый полуденными лучами солнца, старик дремал. Над лошадью кружились назойливые пауты и комары. Жара не спадала. Мироныч мерно покачивался в седле, изредка бросая взгляд на окружающую местность.
«Скоро, однако, перевал», — подумал он и, подстегнув коня, поехал быстрее.
Его плотная фигура замелькала в частом осиннике. Проехав густой пихтач, лесник поднялся на перевал. С его вершины виднелись затянутые лёгкой дымкой тумана горы Миньяра. Внизу лентой извивалась река. Дальше шла чернь, необъятные леса, таёжная глухомань Южного Урала.
«Сходить надо попромышлять: может, козёл или зайчишка набежит». Закинув ружьё за спину, лесник стал спускаться вниз. Засаду он устроил на опушке леса. Впереди лежала гладкая елань[4], покрытая розовым мытником и яркими огоньками пестроцвета. Мироныч ждал, терпеливо прислушиваясь к шорохам леса.
Солнце клонилось к закату. Лесник уже хотел выйти из засады, как вдруг его внимание привлёк маленький рыжеватый зверёк, который вышел из высокой травы и, раскачиваясь на слабых ногах, направился прямо на Мироныча. Это был дикий козлёнок, мать которого, очевидно, погибла. Раздумывать было некогда. Мироныч, точно медведь, вывалился из сосняка на поляну. Козлёнок неуклюже запрыгал в обратную сторону и скрылся в траве. Лесник остановился. «Ишь ты, какой хитрый, спрятался, поди, думает: поищи-ка, Мироныч, меня. Нет, ты меня, брат, не проведёшь», — и, подперев бока, он что есть силы крикнул: «Эй!». Испуганный козлёнок подпрыгнул вверх и вновь заковылял к опушке леса. В два-три прыжка Мироныч настиг добычу и, схватив дрожавшего от страха козлёнка, прижал его к груди.
— Да не брыкайся ты, глупыш! Всё равно не вырвешься! Ведь съедят тебя волки в лесу, — поглаживая его рыжую, блестящую шкурку, ласково заговорил лесник. — Вот привезу тебя домой и живи. Играй с моими внуками. Ребятишки будут рады.
Связав ноги козлёнка тонким ремешком, Мироныч поднялся с ним на перевал и, оседлав лошадь, тронулся в обратный путь. Домой он приехал в сумерки, постучал в окно и громко сказал:
— Кто первый выйдет, тому и находка.
На крыльцо стремглав выскочили мальчик и девочка.
— Я первый, — протягивая руки к козлёнку, крикнул десятилетний Степанко.
— Нет, я, — теребила деда внучка Ксюша.
— Дарю обоим, — старик развязал ремешки, которыми были спутаны ноги козлёнка, и передал его детям.
— Несите в избу.
— Бабушка, посмотри, что дедушка поймал! — Радостный Степанко опустил козлёнка на пол. Тот торопливо заковылял под лавку и прижался в угол.
— Да на что ты его привёз? — притворно сердито проворчала бабушка.
Мироныч усмехнулся.
— Тебе, Петровна, поиграть.
— Ему всё смех, — обиделась на шутку жена лесника. Но, увидев радостные лица ребят, тотчас смягчилась.
— Поди, козлёнок голодный, Ксюша, — обратилась она к внучке. — Принеси-ка из сенок молоко: надо его покормить.
Блюдце с молоком поставили на пол.
— Вытаскивай его, Степанко.
Козлёнок упирался и к молоку не шёл. Девочка ткнула мордочку зверёнка в блюдце. Облизывая губы, пленник не спускал с людей настороженных глаз.
— Дедушка, а дедушка, почему у него курдючок беленький? — спросила Ксюша старика.
— А чтоб охотникам стрелять было ловчее, — усмехнулся Мироныч.
— Стёпа, посмотри-ка, мордочка у него, как у ягнёнка, а ушки, точно у зайца. Какой хорошенький! — тараторила девочка. — Я ему кошомку подстелю, чтобы спать мягче было.
— Нужна ему твоя кошомка, — важно ответил Степанко, — лучше травы свежей нарвать. Это ведь не котёнок.
Козлёнок постепенно привыкал к новой обстановке и к ребятам. Спал он во дворе вместе с лохматой собакой по кличке Колобок, которого первые дни боялся