военного нормирования, поскольку молоко с фермы присылали в господский дом в подарок с давних времен, задолго до того, как стали возить на рынок, — мисс Аддертон сделала паузу: — Я тебя не шокировала, ведь так?
Бэт засмеялась:
— Нет! Думается мне, те, кто мошенничает с пайками, знают способы похлеще.
— В этом-то вся и суть, — подмигнула мисс Аддертон, наливая по малюсенькой порции молока в каждую кружку: — Как тебя зовут, напомни?
— Бэт Педли.
Мисс Аддертон протянула ей кружку:
— Ты мне нравишься, Бэт Педли.
Эта простая фраза поразила Бэт: она вцепилась в кружку обеими руками и сидела, не поднимая головы, глядя в кружку, боясь, что если поднимет взгляд на мисс Аддертон, то расплачется. Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз кто-либо так просто и искренне общался с ней.
— Зовите меня Бэт, пожалуйста, — через некоторое время смогла выговорить она.
— А ты называй меня Стеллой, — сказала мисс Аддертон, кивая в знак согласия, — Так получше будет, чем «кухарка».
— Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что вы выглядите гораздо моложе, чем положено кухаркау, — отважилась заметить Бэт.
Стелла вздохнула и начала распаковывать один из деревянных ящиков, вынимая оттуда луковки, которые при транспортировке были закопаны в песок.
— Я выросла в Хайбери, до войны я была самой старшей из всех кухонных служанок. Но когда началась война, одна за одной девушки были призваны в армию, и все разъехались отсюда.
Я тоже пошла на призывной пункт в Женские вспомогательные воздушные силы. Хотела стать «ваафом», думала, что было бы здорово полетать по миру.
— Что пошло не так? — спросила Бэт.
— На медосмотре меня признали не годной к строевой службе — астма. Кстати, у нашего маленького хозяина мастера Робина тоже астма. Так что мечте моей подрезали крылышки, — Стелла криво улыбнулась Бэт. — Но так или иначе это сработало, ведь теперь у меня живет мой племянник, Бобби.
— Вам нравится работать в Хайбери Хаус? — спросила Бэт.
— Мне нравится моя зарплата. Нравится, что время от времени могу себе позволить капельку молока в чай, а другие о таком и помыслить не могут. А по средам и субботам я надеваю форму отряда МПВО и чувствую, что на этой войне и я что-то делаю. Но мне нисколечко не нравится работать в Хайбери Хаус, вообще не нравится.
— Почему не уходите? — спросила Бэт.
Стелла улыбнулась:
— Когда-нибудь уйду.
— Звучит как если бы у вас был план.
— Я хожу на заочные курсы. Уже знаю скоропись и могу стенографировать под диктовку. Сейчас учусь машинописи. Но пишмашинки у меня нету, поэтому приходится тренироваться на нарисованной клавиатуре и представлять, что она настоящая.
— Вы хотите уехать в Лондон? — поинтересовалась Бэт.
— Вначале в Лондон, — сказала Стелла, — А потом рвану, куда душа пожелает. Я собираю почтовые открытки и фотографии всех тех мест, в которых однажды хотела бы побывать.
— Что у Вас в этом списке под номером один? — спросила Бэт очарованно.
— Таити. Есть там такой остров, Муреа называется. Мне бы очень хотелось туда поехать, — лицо Стэллы погрустнело. — Теперь, когда у меня Бобби, с этим все стало гораздо сложнее.
Кухаркаиха выглядела такой расстроенной, что Бэт поспешила сменить поскорее тему беседы.
— Как дела с миссис Саймондс? — задала она вопрос.
— Какие такие дела?
— Ну, миссис Пенворти отзывалась о ней весьма лестно.
Стелла фыркнула, оглянулась через плечо на дверь, потом понизила голос:
— Уж больно сильно она важничает. Когда правительство реквизировало дом, как раз после того, как погиб ее муж, и в особняк стал госпиталем, мадам изо всех сил старается вести себя так, как будто ничего не произошло. Она все еще устраивает приемы. Все еще переодевается к ужину, даже несмотря на то, что в таком виде идти ей некуда, кроме как в свою комнату для утреннего туалета, поскольку та пока принадлежит ей, ведь в бывшей обеденной зале расставлены теперь госпитальные койки.
Она проводит некоторое время, общаясь с солдатами, — и я считаю, она имеет на это полное право, — но чаще всего она пропадает в саду.
— Должно быть, сад красивый, — сказала Бэт.
Стелла передернула плечами:
— Только если тебе в принципе нравятся сады. Можешь посмотреть их на обратном пути, если хочешь.
— О… — начала было Бэт.
— Никто не узнает, если это то, о чем ты переживаешь. Этим утром миссис Саймондс уехала на север, в Лондон, чтобы уладить какие-то дела, связанные с бизнесом, а пациентам до тебя и дела никакого нету. Ты можешь проскользнуть из нашего кухонного сада-огорода через боковую калитку.
— Наверное, можно и так, но это только, если вы уверены, что так можно, — проговорила Бэт.
— Про миссис Саймондс я знаю только одно, — сказала Стелла. — Она любит своего сына. Мастер Робин милый, прехорошенький мальчик, хотя такая жалость, что он удался не в своего отца. Он был очень болезненный ребенок, но он вырастет, и когда-нибудь станет таким же крепким, как отец, — Стелла оперлась ладонями на столешницу. — Ну, кажись, все в порядке. Тебе надо будет передать нашу благодарность мистеру Пенворти за то, что прислали нам цветную капусту. Давно у нас кочанчиков на столе не бывало.
— Он просил, чтобы я сказала вам, что пошлет еще. Это ведь еще только первые кочаны мы убрали.
Стелла кивнула, затем низко нагнулась, ссутулившись, и принялась выводить какие-то каракули на клочке бумаги: — Это пойдет на следующую неделю.
Бэт потянулась, было, за этим листком, но Стелла неожиданно схватила ее руку и повернула тыльной стороной вверх так, что стало видно одну из трещин на коже, которая донимала Бэт вот уже несколько дней.
— Это, наверное, больно, — сказала Стелла.
— Вчера кожа почти перестала гореть. Сейчас мне лишь карандаш держать неудобно, —