пальцами подол фурди, и тут меня осенила внезапная мысль: – А почему ты меня полностью не разденешь? Какой смысл лечить через ткань?
Позади раздался шумный вздох.
– Я полагал, тебе будет спокойней, если останется хотя бы нижнее платье.
Я лишь весело фыркнула на это.
– Боюсь, после всех тех недель, что ты на руках таскал меня в туалет и ванну, беспокоиться о подобных мелочах как-то глупо, – заметила я. – Если фурди мешает, просто сними его.
– Сиреневой госпоже пристало больше заботиться о своей чести и достоинстве, – назидательным тоном проговорил Васт.
– Даже в отношении лекаря?
– Да.
Дождавшись, пока Чала наполнит бадью водой, Васт вылил в неё содержимое нескольких флаконов, после чего, аккуратно подхватив меня под мышки, осторожно погрузил в тёплую воду, источавшую горьковатый запах трав.
– Чала, приготовь для госпожи лёгкий ужин, – распорядился Васт, устроившийся на невысоком табурете возле бадьи. – И атодзиу.
Чала наградила чатьена пристальным взглядом, а затем вопросительно взглянула на меня.
– Сделай, как он просит, – попросила я, вымученно улыбнувшись, а затем, после короткой заминки, добавила: – Не беспокойся, со мной ничего не случится.
– Тебе крайне повезло со служанкой, – заметил Васт, как только шаги Чалы стихли в коридоре. – Подобной преданности очень сложно добиться, особенно за столь короткое время.
– Всё дело в подходе, – вяло отозвалась я, ощутив внезапную сонливость. – Если относиться к людям по-человечески, они ответят тебе тем же.
Чатьен многозначительно хмыкнул и, стянув с правой руки перчатку, опустил ладонь в воду, наполняя её бледно-голубым сиянием.
– Как ты себя чувствуешь? – внимательно вглядываясь мне в лицо, спросил Васт.
– Разбито, – ответила я без заминки. – Спину немного тянет, но боли нет. Зато очень хочется спать.
– Спи, – разрешил мне чатьен. – Я позабочусь обо всём.
Я послала Васту благодарную улыбку, а затем, подавшись порыву, накрыла его ладонь своей рукою и слегка сжала.
– Спасибо, – искренне проговорила я, глядя в светло-карие глаза мужчины. – Я очень ценю твою заботу.
– Это моя работа, – прохладно напомнил Васт, однако даже не попытался высвободить свою руку, хотя мне доподлинно было известно, что на горе Абора негативно относятся к излишнему физическому контакту.
– Как скажешь, – я не стала давить и закрыла глаза, устроив голову на бортике. – Всё равно ты самый лучший.
Благими намерениями
В себя я пришла внезапно, будто резко вынырнула из-под воды, и обнаружила, что лежу на кровати в одной из «гостевых» комнат лина, а за окном уже окончательно стемнело. Чала, очевидно, не пожелавшая оставлять свою госпожу без присмотра, прикорнула в углу, сидя на удобном мягком стуле, откинувшись на спинку. Кто-то – скорее всего, Васт, – заботливо подложил ей под голову небольшую подушку и укрыл тёплым пледом. Сам чатьен обнаружился здесь же: мужчина устроился прямо на полу, положив голову на край кровати, при этом даже во сне зачем-то продолжал держать меня за руку. Я не смогла сдержать улыбки. Васт так старательно поддерживал образ холодного, неприступного чатьена, равнодушного ко всем вокруг… На деле же более чуткого и внимательного человека я прежде не встречала.
Аккуратно высвободив ладонь из цепких пальцев чатьена, я медленно села. Спина на это простое действие отозвалась тянущей болью, но ощущения были вполне терпимыми, поэтому, проигнорировав дискомфорт, я осторожно встала с постели и направилась к дверям – во рту царила пустыня Сахара, и я планировала спуститься на кухню и чего-нибудь попить. Можно было, конечно, разбудить Васта или Чалу, но у меня рука не поднялась. Они оба выглядели такими измученными… Нет, в конце концов, я же не инвалид и не смертельно больная! До кухни вполне могу дойти и сама.
Бесшумно открыв дверь, я переступила порог, однако в темноте запнулась обо что-то лежащее на полу, испуганно вскрикнула, но упасть не успела – чья-то крепкая рука поддержала меня под локоть, не позволив пострадать.
– Госпожа…
Темноту коридора мгновенно рассеял тусклый бледно-коричневый огонёк, вспыхнувший на широкой ладони на уровне моей груди, и я с удивлением увидела Ордета, сидевшего на полу, прислонившись спиной к стене возле двери, ведущей в мою комнату.
– Ордет?– я растеряно посмотрела на воина. – Что ты здесь делаешь?
– Сиреневой госпоже стоит вернуться в постель, – раздался позади меня хриплый после сна голос чатьен, затем послышались шаги, и сам Васт показался в дверном проёме. Мужчина наградил Ордета неодобрительным взглядом, но практически сразу сосредоточил внимание на мне. – Почему вы встали?
– Просто захотела воды попить.
– Вам стоило разбудить меня или Чалу, – хмуро заметил Васт.
– Зачем? Мне не настолько плохо, чтобы не справиться со столь простой задачей.
– Не настолько плохо… – повторил чатьен, и в его глазах промелькнуло недовольство, впрочем, Васт практически сразу взял себя в руки и, длинно вздохнув, проговорил: – Я несколько часов вливал в вас магию, чтобы укрепить пострадавшие меридианы, а также несколько раз поил обезболивающим и ранозаживляющим зельем. Прошу, госпожа, не обесценивайте мой труд и возвращайтесь в постель. Всё, что нужно, я вам принесу.
Я смущённо почесала нос. О том, что моё нынешнее хорошее самочувствие результат колоссальных трудов чатьена, я как-то совершенно не подумала. А стоило бы.
– Приношу свои извинения, – я запрокинула голову и прямо посмотрела в светло-карие глаза лекаря. – Я не хотела обесценивать ваш труд, чатьен.
– Знаю, – ответил тот, и во взгляде, направленном на себя, я неожиданно чётко уловила нежность. – Госпожа стремится продемонстрировать свою самостоятельность – это похвально. Но порой наступает момент, когда нужно позволить позаботиться о себе другим. Сейчас именно такой момент.
– Я понимаю.
На самом деле, нет, не понимаю. В прошлой жизни, несмотря на наличие крепкого тыла в виде любящей семьи, я не позволяла себе давать слабину. Что бы ни случилось: неприятности на учёбе, проблемы на работе, да даже банальная простуда или грипп – я со всем разбиралась сама. Родителей напрягать подобными мелочами не хотелось, у них вон ещё двое детей есть, нуждающихся в постоянном присмотре, да и собственных проблем выше крыше. А я уже большая девочка, могу о себе позаботиться сама.
Только вот сейчас я не «большая девочка», а шестилетний ребёнок, о котором и положено заботиться окружающим взрослым. Но как же сложно отказаться от привычной модели поведения! Позволить себе быть слабой и беспомощной.