Читать интересную книгу Тайна гибели Есенина - Виктор Кузнецов

Представлять, что газетчики при освещении смерти Есенина могли позволить себе «самодеятельность», — наивно. Кончины видных личностей СССР, как правило, сопровождались циркулярами, запрещавшими личные взгляды журналистов. Это подтверждает следующая бумага:

«Циркулярно. Совершенно секретно.

Всем уполномоченным Гублита.

Ленинградский Гублит предлагает всем уполномоченным впредь до особого распоряжения без согласования с Гублитом не допускать опубликования в печати материалов об обстоятельствах смерти т. Дзержинского, кроме правительственных сообщений, телеграмм ТАССа и перепечаток с московских газет «Известия» и «Правда».

Зав. Гублитом Сарычев.

Врид секретаря. Петров.

21/VII-1926 г.»

Не исключено, были соответствующие циркуляры (письменные или устные) и в связи со смертью Есенина. Такой информацией могли располагать глава ленинградской цензуры в интересующий нас период Иван Андреевич Острецов и секретарь Анатолий Матвеевич Карпов (Ревич). Последний жил в чекистском доме (ул. Комиссаровская, 7/15) в квартире №5, а рядом, напомним, в 8-й, располагался таинственный (пока!) П.П. Петров. Его житейское соседство с Карповым (тоже по сути чекистом) уже само по себе показательно.

…Однако мы не забыли о Елизавете Алексеевне Устиновой. Наоборот, отступление о карающей деснице — цензуре лишь приблизило к ней. Долгие и утомительные поиски ее следов привели к поистине сенсационному результату: оказалось, роль Устиновой выполняла ответственный секретарь вечерней «Красной газеты» Анна Яковлевна Рубинштейн (1892-1937). Вначале разоблачим эту уголовно-политическую авантюристку, а затем представим ее.

В контрольно-финансовом списке работников «Англетера» за октябрь 1924 года (здесь тогда располагались иностранцы) значатся десять человек (сапожник Густав Ильвер, портной Самуил Серман, коридорный Антон Паученок и др.). Одиннадцатой по счету домоуправ Матвей Лисин карандашом вписал: «Кв. №114. Рубинштейн Елизав. Алек., членов семьи — 2, комнат — 2. Торг, москательн. товар. — Садовая, 83, торг, патент 3-го разряда. Полугодовая плата за кв-ру — 450 р.».

Само по себе странно появление какой-то торговки в ведомственном отеле, за которым присматривало «Бюро по обслуживанию иностранцев в Ленинграде» НАРКИДа (кроме Е.А. Рубинштейн, двенадцатой вписана владелица сапожной мастерской Ц.З. Рывкина, других советских жильцов нет).

Что могла делать хозяйка магазина москательных товаров среди иностранцев? Забегая вперед, предположим: выполняла какое-то секретно-оперативное задание (она, хотя и не свободно, говорила по-английски).

Однако оставим гипотезы и «проследуем» в лавку к Рубинштейн, то есть найдем соответствующую ревизорскую книгу. Наконец она у нас в руках. Открываем, читаем: действительно, «красочный магазин» (так в тексте), да, хозяйничает в нем Рубинштейн, но… Надежда Николаевна. Какого-либо автографа и особых пометок нет. Что ж, сочтем недоразумение небрежностью канцеляриста.

Сюжет не дает покоя. Ищем так называемые отрезки патентов на право торговли (не забудем: время нэпа!). Сохранились! Москательная лавка открыта в 1922 году, адрес тот же — Садовая, 83. Торговое предприятие действует в системе фирмы «Бовер». Все в порядке: оплата патента, даты, квитанции… — вплоть до 1929 года. Но — опять сюрприз! Здесь владелица именуется Рубинштейн Елизаветой Александровной (ранее именовалась Надеждой Николаевной). Что за метаморфоза? Адрес и прочее совпадают, а имя, отчество — нет.

Внимательно читаем «отрезки патентов». Новость: муж хозяйки магазина, ее помощник, — Рубинштейн Борис Вениаминович (однофамилец?). Упомянут в 1923 году и позже.

Привлекла наше внимание случайно попавшая на глаза бумажка, гласившая, что некий Яков Соломонович Рубинштейн торгует (1923-1928) канцелярскими и табачными изделиями по Советскому переулку, 21/28. Не отец ли «нашей» Анны Яковлевны? Похоже. Она писала, что батюшка ее занимался торговлей, но потом, увы, психически заболел и кончил свои дни в богадельне. Так и есть, указаны данные этого купца и грустного заведения, где он пребывает: поселок Шувалово (Ивановская ул., 6, кв. 2). Еще одно доказательство, что не Надежда Николаевна и не Елизавета Александровна, а Анна Яковлевна Рубинштейн числилась в 1924 г. в «Англетере».

Именно числилась, так как ее действительный адрес проживания — на тот же октябрь 1924 года — рядом с «Англетером», в гостинице «Астория», все так же пышно, по-советски именуемой тогда «1-й Дом Советов». Контрольно-финансовый журнал четко фиксирует под 81-м номером: А. Я. Рубинштейн живет в квартире №128, работает на Фонтанке, 27 (адрес «Красной газеты»), имеет дочь и присматривающую за ней няню, Анну Михайловну, обитающую здесь же. Красногазетчица наверняка знала В.М. Назарова, до службы комендантом «Англетера» работавшего ответственным дежурным 1-го Дома Советов. По соседству с «нашей» журналисткой, в квартире №126, поселилась Елизавета Ивановна Кингисепп, жена известного эстонского революционного деятеля.

Правильно, ответственному секретарю известной на всю страну газеты по чину жить в привилегированной советской гостинице. В ней отдыхают от прошлых революционных бурь тесть Сталина — С. Я. Аллилуев (№215/216), партийно-чекистские деятели В.П. Макашев (№226/227), И.П. Петере (№230/231), В.М. Примаков (№252), редактор-куратор «Красной газеты» М.И. Лисовский (№233) и многие другие «пламенные революционеры».

Любопытен Павел Иванович Кушников (№303), служивший с Смольном, — не родственник ли Е. В. Кушникова, таинственно исчезнувшего в декабре 1925 года из 130-го номера «Англетера», в который «поселили» журналиста Г. Ф. Устинова? Проследим за так называемой женой последнего товарища.

Просматривая справочник «Весь Ленинград — 1924», мы наткнулись на любопытную информацию: в доме №30 по улице Некрасова (Бассейной) имела прачечную Анна Яковлевна… Устинова.

Разумеется, этим сообщением мы заинтересовались. «Отправляемся» по указанному адресу, то есть опять-таки разыскиваем ревизорско-финансовые документы (форма №1). За 1924 год не сохранились, но за 1926-й целехоньки. Да, есть такая прачечная, открыта в октябре 1925 года. Три комнаты, 11,95 сажени, патент №277 первого разряда. Кажется, нужной нам зацепки нет: бесстрастная информация — не более. Но внимательно вглядываемся в автограф владелицы прачечной и видим: наша «знакомая» А. Я. Рубинштейн. Как она ни пыталась законспирироваться, почерк ее выдал. Сравниваем подписи в различных документах и убеждаемся — она! Конечно, нужна профессиональная графологическая экспертиза, но и визуального взгляда достаточно, чтобы убедиться: любительница чистого белья и ответственный секретарь «Красной газеты» — одно и то же лицо. Мы с этой конспираторшей уже давно «знакомы», ее автографы веером лежат на нашем столе, ошибки быть не может. Зная, что сия фурия в 1936 году была арестована НКВД за принадлежность к троцкистско-зиновьевской подпольной организации с пометкой «террористическая деятельность», мы не удивились ее нелегальщине. Если добавить, что на улице Некрасова, 29, рядышком с прачечной, жил сексот Вольф Эрлих, а в доме №31 — уборщица-горничная 5-го номера «Англетера» и по совместительству стукачка Варвара Владимировна Васильева, нэпмановский адрес А. Я. Рубинштейн вряд ли случаен. Очень удобно: и тот и другая всегда «под рукой».

Ограничимся вышеприведенным «следствием», хотя его известные нам лабиринты намного разветвленнее.

После сказанного резонно привести доказательства контактов А.Я. Рубинштейн с покрывателями убийства Есенина. Их более чем достаточно.

Познакомившись с биографией этой сатаны в юбке (одну из ее биографий мы приводили в журнале «Наш современник», 1995, №12), обратимся к другому ее собственному жизнеописанию (автограф), написанному вначале 30-х годов в качестве приложения к заявлению в Ленинградский областной комитет ВКП(б) о приеме в Коммунистическую академию на отделение истории Коминтерна (не поздновато ли в сорок с лишним лет). Приводимый вариант в определенной степени даже предпочтительней ранее обнародованного документа.

«Родилась в 1892 г. в гор. Ревеле. Отец был мещанином, из торговцев. Когда мне исполнилось лет шесть, он перестал торговать (очевидно, разорился), стал служить приказчиком. В связи с психическим заболеванием бросил службу и с тех пор жил на иждивении родственников и детей (отец умер). Мать — домашняя хозяйка. Я начала работать с 15 лет. Учась в гимназии, стала давать частные уроки и уроками жила до 1915 года. В 1915 году стала служить машинисткой. В 1916 году поступила в Женский медицинский институт, откуда ушла осенью в 1917 г. в связи с партийной работой.

Участие в революционной деятельности начала принимать примерно с 1909 г., когда работала в нелегальных кружках. В 1916 г. работала немного в пролетарском Красном Кресте, а в мае 1917 г. вступила в партию РСДРП(б). Работала сначала в институте, а потом в Военной организации партии (в редакции «Солдатской правды» и «Деревенской бедноте»). При слиянии этих газет с газетой Московской военной организации «Деревенская правда» стала работать в газете «Беднота».