что его шалости с «Мать Водой» не тот повод, чтобы лишать его даже на пару лет права жить в столичном регионе.
Финэле он сильно не нравился. Был он по своему поведению благопристоен, деликатен, отлично воспитан, даже в мельчайших деталях не проявляя ни единой заметной шероховатости в общении с кем угодно. Но чуяла Финэля, внутри этот многослойный и сдобный пирог таит не один и не два токсичных слоя. Не нравился он Финэле настолько, что она ни разу не пригласила его за стол, ни разу не поухаживала во времена его жениховства с Раминой, предоставляя той самой проявить себя как умелую хозяйку. У Рамины получалось плохо, но Кэрш успокаивал, говоря, что это-то как раз и есть свидетельство её аристократизма. Будь она иной, он и близко к ней не подошёл бы. Супы и всё прочее такая же как твоя няня безъязыкая да корявая сумеет приготовить. А подлинную аристократическую кровь пойди поищи в той мешанине, что творится вокруг. Об этом Финэле с готовностью передавала сама Рамина, поскольку Финэля Кэрша избегала, в упор как бы не видела, если с ним сталкивалась. И любезное притворство изображать не хотела, не обучена она была притворству.
Сегодняшним днём Рамина пришла к Финэле одна и завела разговор, повергший Финэлю в сильное и неприятное волнение на грани потрясения. Со времени совместного ритуала Рамины с Кэрш-Толом в Храме Надмирного Света прошло достаточно времени, и небесные спутники, светлый Корби-Эл и мрачный Лаброн, прошли не единожды свои фазы от полного обесцвечивания до стадии наивысшей яркости. По законам страны всё имущество женщины после ритуала в Храме Надмирного Света переходило мужчине. И власти не меняли все старые установки, связанные с семейными устоями, поскольку у них и без того дел было слишком много.
– Ведь ты же хотела идти жить к Ифисе, – напомнила Рамина. А дело было в том, что муженёк нашёл хороших покупателей на павильон Рамины. Недвижимое имущество в таком заповедном месте стоило недёшево. Сам Кэрш-Тол весь здешний округ неустанно ругал. И парк весь затоптали. И леса засорили-вырубили наполовину. И великолепные прежде дома поломали-перестроили. А то и загадили так, что ступить в иное здание противно. Вот что значит власть народа! Прежде своими лачужками ограничивались, когда им было позволено уподоблять свои жилища звериным норам, а теперь разгулялись на весь континентальный простор. Вся страна – бесхозное логово, где всё смешано в одну кучу. Тут тебе и землеройка, тут и птица, тут и скопище жуков, тут же и загон для скота. Остановить-то некому! Даже ретранслированная, и явно переиначенная Раминой в сторону смягчения, речь поражала своей ненавистью ко всему жизнеустройству, к народу в целом. И такому человеку доверяли управление одним из народных Департаментов? Хорошо, что спохватились, а сколько таких же пока что при делах? Финэля запомнила и решила при случае обсудить такие вот странности с Олой.
– Никуда я не пойду! – прошамкала она сердито. – Тут умру. А тогда и продавайте. Небось, барахлишко-то и у тебя, и у него имеется. Да и дом у вас куда больше, чем у большинства. А родишь ребёночка, где ему и погулять, как не тут, – в благодатных родных твоих местах.
Рамина была не то, чтобы на сносях, но к тому дело шло, и Финэля сильно сомневалась, что дитя у Рамины от Кэрша –Тола. Но раз тому было всё равно, то ей, Финэле, только в радость такой расклад. Какая разница, в конце концов. И своих успеют нарожать. Рамина юная совсем, а этого холёного и красномордого бугая, отъевшегося во времена аристократических детства и юности на несколько жизней вперёд, буквально распирало от того, что именуют мужской силой в её сексуальном проявлении. Уж если Рамина столь быстро забыла о своём красивом, нежном и светлоглазом юноше Ва-Лери, то силы этой было у Кэрш-Тола немало. Женат он был впервые, поскольку раньше жены, подходящей ему по его аристократическим запросам, видимо, не нашёл.
– Как ты не понимаешь, Финэля! Мне давно тут противно было жить. Я давно хотела забыть о своём невозвратном прошлом. Тебя и Ола обещала устроить в дом дожития для одиноких пожилых людей.
– Нет у меня никакого дожития! Жизнь у человека всегда одна. Всегда ему одинаково-ценная и бесконечная, раз он конца пока не увидел. Да и как конец увидишь, если он есть? Конец всему на то и конец, что ни увидеть, ни услышать, ни почувствовать ничего уже нельзя.
– В прежнее время жрец за такие хульные речи против Надмирного Отца тебя бы оштрафовал! Или Айра стукнула бы тебя по горбу за неподобающую твоему уму философию. А сейчас все рассуждают как аристократы. О чём хотят, где хотят.
– Чего же по горбу? – спросила Финэля. – Разве мой ум в моём горбе? Он у меня тут! – и она постучала по своему лбу. Морщин у Финэли было мало, не смотря на возраст. Но старческого уродства её лицу хватало. Отвыкнув от няни, Рамина брезгливо поморщилась, изучая удручающую ветхость Финэли. Любя её прежде, теперь она за старую няню перед Кэршом стеснялась. Да и он не любил сюда приходить.
– Отчего бы Оле не поселить тебя в большом доме Сэта? – спросила Рамина задумчиво. – Сэт и сам старый. Какая разница, одним стариком, то есть старушкой, больше?
– Дура ты! – ответила Рамина. – Я сама никогда в тот дом жить не пойду. Он и не принадлежит Сэту. Он принадлежит такому человеку, какого тебе и в лицо никогда не увидеть. Не по рангу потому что. Сам он живёт в волшебной и загадочной башне, где ему открыто управляющее воздействие звёзд на наш мир. Вот каков тот человек! Да он и твоего краснорожего спесивого дурака уму разуму учил в прежние-то времена.
– Когда это? – изумилась Рамина. – О ком ты говоришь?
– Прежде сказала бы, а теперь ничего я тебе не скажу.
– Страшно ведь, няня, жить тут одной. Разве к тебе не приходит Айра? Не ругается, что ты выбросила её скульптуру и голову заодно? Даже я видела её в Храме, когда жрец давал мне испить из зелёной чаши. Я пошла гулять в Надмирные селения, но в действительности это же были галлюцинации. Она так ругалась на меня! Так ругалась. Она же всегда была злая, Финэля. Поэтому я и не могла вообразить её доброй даже в бреду.
– Это не бред. Это совсем другое. Тебе лишь чуть-чуть приоткрыли завесу в другое измерение. А уж каждый понимает всё по-своему. За что же Айра тебя ругала? – спросила Финэля с любопытством. – Что