К концу дня стало ясно, что именно тут, через лес, пауки и попытаются пройти дальше. Вот только опять стало не хватать патронов, вернее, они еще были, но, наученные горьким опытом последней переправы, стрелки заранее начинали их беречь. Но Ким и тут нашел выход.
Он как-то договорился с несколькими из своих бывших подчиненных, а может быть, и курсантов, которых когда-то учил летать, и направил именно на юг пять крейсеров, однако потребовал при этом, чтобы они и его обеспечили боепитанием и топливом по возвращении. Так сказать, в уплату за эту идею.
Крейсер Лады к концу дня получил несколько очень скверных попаданий и ушел в Боловск. Лада намеревалась сменить машину и, если получится, пополнить экипаж. Ким и тут подсуетился, передал ей своих раненых загребных и снял с ее крейсера двоих целеньких. Лада поворчала, но подчинилась, заодно уж отдала и немного боеприпасов.
Ими дрались весь следующий день, но к вечеру стало ясно, что и тут пауки оказались сильнее ящеров. Двары медленно, даже как-то неуклюже, но отступили в глубь леса, и комши это поняли, стали проводить свои отряды по заросшим густым подлеском предгорьям Олимпа, чтобы выйти на оперативный простор, на равнину, где обитало человечество.
На ночь для отдыха Ким отвел свой крейсер на алюминиевый завод. Тут было еще спокойно, хотя и народу стало, как никогда, много, и места для посадки во дворе завода не хватало, садились, чуть не зацепив примостившийся у самых стен крейсер. Если бы не пилотское искусство Кима, почти наверняка подавили бы его выхлопом антигравитационных блинов. Но Ким справился, и все обошлось, хоть и с руганью Людочки Просинечки, которая как была, так и оставалась тут за главного распорядителя.
А поутру пауки начали штурмовать Лагерь пурпурных. Незадолго до того как включилось солнце, они атакующей колонной вышли к тому нагромождению построек, в котором обитали пурпурные, и попытались устроить штурм с ходу. Ростик, рассматривая происходящее, почему-то оставался спокойным, словно в этом не было ничего необычного. Должно быть, потому, что с высоты все это выглядело слишком уж отвлеченно.
Лишь усилием воли он заставил себя включиться, и тогда, скорее воображением, чем ощущениями, он воспринял это по-настоящему – словно бы сам находился на земле, перед ордой атакующих чудищ под два метра ростом, с ожерельем глазок, в которых не отражалось ничего, кроме голода, с жвалами, выставленными вперед в поисках пищи, с ружьями, зажатыми в четырех небольших лапах под брюхом… или что там у пауков находится под туловищем. И одержимых жаждой крушить, завоевывать, побеждать и пожирать.
Ведь должны же были наши эвакуировать губисков из Лагеря, думал Ростик при этом, должны… Но оказалось, что кто-то из пурпурных не захотел уходить, с неимоверной подчиненностью судьбе они решили умереть, но не сдаваться без боя, даже на этой ужасающе незащищенной позиции.
И бой начался. Сначала было непонятно, что происходит, передовые комши как-то задергались, потом их строй словно бы распался на некоторое подобие раздвоенного языка, и лишь тогда стало понятно, что по ним из первых домов Лагеря стреляют. Реденько, не очень эффективно, но стреляют.
– Ким, – заорал Ростик, – помогай своим.
Сам он приник к пушкам, заставил Сэма приноровиться к его работе и начал палить, хотя до пауков было далековато. Одно только и выручало, на корабле ему сменили «подгоревшее» орудие, поэтому дальность огня увеличилась, хотя при этом бить следовало только в самые плотные построения комши.
Ким и сам все понял, прошелся над Лагерем, правда, с обратной стороны от атакующих пауков, но бочком, чтобы стрелки в крыльях треугольника тоже могли палить, и вот тогда-то стало ясно, что совсем просто паукам захватить Лагерь не удастся. Что-то там происходило такое, от чего они пробовали сбиваться в кучу… И тогда накрывать их пальбой было легче… Но все равно их было слишком много, слишком плотно они отвечали на огонь защитников, и тогда удерживающий их огонь затихал.
Они продвинулись сначала на окраины городка, потом кто-то из них вторгся на улицы, кто-то даже попробовал втиснуться в строения… Хотя это им плохо удавалось, двери были узки для них, и слишком широко расставленные четыре лапы мешали. Тогда они стали каким-то невероятным образом ломать строения, поднимая тучи легкой, уже холодной пыли, и все-таки то там, то тут это им удавалось. Рост даже подумал с отчаянием, что пурпурным стоило бы строить свои дома покрепче, тогда у обороняющихся было бы больше шансов… Хотя бы оставалось больше времени для боя.
А так, как получалось, выходило плохо. Дома пурпурных, как у них и было принято, иногда в четыре-пять этажей, ломались, давя слишком агрессивных пауков, но и погребая под собой обороняющихся. Не прошло и часа, как пауки оказались на главной площади перед зданием человеческой администрации Лагеря. Тут паукам стало просторнее, к тому же они вышли в ту часть развалин, которая осталась от пожара во время бунта пурпурных и которые почему-то не восстанавливали, видимо, за ненадобностью.
Комши, прежде рассредоточенные, вдруг собрались и дружно, едва ли не в порядках регулярной армии, бросились на штурм именно здания администрации. Ростик хорошо его помнил, его неширокие, темноватые коридоры, не слишком высокие помещения, его ступени между этажами… Даже супец, которым пыталась отравить его Василиса, вспомнил, хотя и был занят под завязку.
А потом крейсер Кима, как стало казаться, остался над Лагерем в одиночестве, Ростик даже осмотрелся… Но нет, еще два крейсера тоже палили из всех своих орудий в стороне завода, но как же недостаточна была эта сила, хотя ребята очень старались меткостью восполнить недостаток численности… И лишь к полудню, когда здание администрации стало валиться, сначала южным углом, обнажая внутреннее устройство, потом проваливаясь и перекрытиями, стало понятно, что здесь все кончено.
В начале штурма комши не обращали внимания на крейсеры, реющие над ними, но когда пауков стало много, очень много, некоторые из них, не сумев протолкаться к домам, принялись отгонять и треугольники. Ким что-то кричал, предупреждая кого-то сзади – Ростик не понял, кого именно, – но попадания в их машину стали такими регулярными, что стало ясно, придется отойти.
Ким так и сделал. Только тогда Рост оторвался от пушек и заметил, что их крейсер горит, от него в воздухе остается дымный след, да и раненых оказалось немало. Трое или четверо загребных на котлах и кто-то из стрелков на корме. К тому же и машина шла криво, отчетливо не вытягивая своего веса правым задним блином, видимо, тому тоже досталось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});