Как и он ей. Они понимали друг друга с полуслова, у них были одни и те же интересы. Что еще требовалось, чтобы заключить брак?
Поэтому, когда Николя де Форж декабрьским вечером в ресторанчике сделал ей предложение и преподнес обручальное кольцо с жемчужиной, Евгения не стала долго раздумывать. Николя был тем самым человеком, которого она так долго искала. Он помог ей отойти от боли, все еще пронзающей ее сердце. Она с благодарностью приняла его предложение.
Свадьба прошла без помпы, присутствовали только лучшие друзья и коллеги по работе. Родители Николя были удовлетворены выбором сына. Евгения, не отличавшаяся красотой, их вполне устраивала. Как поняла Евгения, для них самым важным была знатность происхождения и любовь к их сыну.
Они поселились в старинном особняке, наполненном антикварными вещами. Дом так напоминал Евгении петербургский особняк — и в то же время так разительно от него отличался! Отличался тем, что не было у нее больше ребенка, который наполнял бы этот дом своим криком…
Когда в начале 1938 года, в возрасте сорока четырех лет, она ощутила первые признаки беременности, то не поверила. Ведь она давно вышла из возраста девочки, давно превратилась в солидную даму, маститого ученого… Николя никогда не заводил с ней разговоры о потомстве, благо что у него были две сестры и брат, которые позаботились о том, чтобы славный род де Форжей не угасал. Для него, как теперь и для Евгении, существовало одно — наука.
И все же Николя был беспредельно счастлив, когда супруга сообщила ему, что ожидает ребенка. Он уже смирился с тем, что детей у него не будет, и вот горячо любимая им Евгения сообщает, что скоро на свет должен появиться новый де Форж.
— Как же я люблю тебя, Евгения, — признался ей профессор. После четырнадцати лет брака он не уставал повторять это снова и снова.
Евгения расцвела, беременность превратила ее из дурнушки, которой она всегда считала себя, в красивую полную даму, всю светящуюся от грядущего счастья. Профессор настоял на том, чтобы она взяла длительный отпуск и отправилась вместе с его сестрой в Марсель, к Средиземному морю. В летнем доме семейства де Форж на свет и появился Владимир Антуан Гастон де Форж, сын Евгении и Николя.
Его нарекли так в честь дедов — Владимиром звали отца Евгении, Антуаном — отца Николя. Маленький Владимир (его имя произносилось с ударением на последний слог) родился в тот самый момент, когда в Европе вызревала новая война. Евгения в тысячный раз вознесла молитвы, что вовремя уехала из Германии, которая в последние годы превратилась в страну, управляемую безумцем.
Через несколько дней после того, как на свет появился ее сын, началась война — Германия напала на Польшу. Евгения, никогда не увлекавшаяся политическими событиями, в этот раз внимательно следила за происходящим. Она не хотела, чтобы война докатилась до Парижа, но меньше чем через два года французская столица пала к ногам тевтонских завоевателей.
Николя, пламенный патриот, не мог смириться с таким положением вещей. Днем профессор с мировым именем, вечером он превращался в борца за независимость Франции. В их доме находили убежище преследуемые нацистским режимом, Евгения помогала мужу, как могла. Она боялась одного — немцы узнают об их деятельности и разлучат ее с маленьким Владимиром, который стал для нее смыслом существования. Нового удара судьбы она не вынесет.
Профессор де Форж попал на прицел гестапо незадолго до того, как Париж был освобожден. Беснуясь оттого, что власть, казавшаяся нерушимой, уплывает из их рук, захватчики начали тотальный террор. Они вышли на след подпольной организации в Сорбонне, возглавляемой Николя. Его схватили, состоялся скорый и несправедливый процесс. Военный суд приговорил Николя де Форжа и еще двенадцать видных ученых к смертной казни через повешение. Евгения осталась в стороне, профессор не допускал ее к участию в движении Сопротивления.
Она помнила свое последнее свидание с ним в стенах тюрьмы. Николя, изможденный, но удивительно стойко державшийся, пожал ей руку и поцеловал в лоб. Сказал, что любил и всегда будет любить — ее и сына.
Утром приговор был приведен в исполнение.
А еще через три недели Париж, охваченный восстанием против оккупантов, был освобожден американскими войсками. Евгения в который раз убедилась, что судьба выбирает причудливые, тернистые пути.
Почему Николя не было рядом с ней, ведь свобода, о которой он мечтал, была так близка…
Николя де Форж стал одним из национальных героев, а она была его женой и матерью его сына. Евгения снова выжила благодаря присутствию ребенка, он спас ее от тягостных мыслей и черного безумия.
Париж, преображенный после освобождения, стал еще более пленительным, чем до войны. Евгения возглавила кафедру, которой ранее заведовал ее супруг.
Она давно стала признанным авторитетом в вопросах теоретической физики, ее имя значило много для тех, кто занимался фундаментальной наукой. Ее часто сравнивали с Марией Кюри и намекали, что не за горами день, когда Евгения де Форж получит Нобелевскую премию.
Евгения же знала, что единственным человеком, который заслуживал столь почетной награды, был Николя. Николя, повешенный нацистами…
Париж, который она любила всем сердцем, стал для нее ловушкой. Слишком много мест было в огромном городе, которые напоминали ей Николя. Здесь он сделал ей предложение, а в этом ресторанчике она сказала ему, что беременна… Тут они отмечали десятилетие их совместной жизни… О, слишком многое тянуло ее обратно в прошлое.
Евгения ощутила неожиданную тоску по России.
Скорее всего этому способствовали встречи с соотечественниками, которые оказались из-за войны в Париже. Она мало что знала о режиме Иосифа Сталина, безраздельно правившего в Советском Союзе. В Париже, городе вольном и либеральном, всегда в чести были идеи бунтарства, свободы, равенства и братства.
Советский Союз рисовался радужными красками, многие представители интеллектуальной элиты открыто признавались в симпатиях к коммунистам и, посетив Москву, писали восторженные книги о благополучной и идиллической жизни россиян.
Были и те, которые критиковали диктаторские замашки Сталина, указывали на то, что его режим во многом подобен режиму Гитлера, и перечисляли множество недостатков жизни в СССР. Евгения, помнившая, что именно представители этой власти, тогда еще только нарождающейся, убили Сергея Терпинина, ее первого мужа, настороженно относилась к восторгам.
И все же ее тянуло на родину, прошло почти двадцать пять лет с того момента, как она покинула Россию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});