Читать интересную книгу Мода как культурный перевод. Знаки, образы, нарративы - Патриция Калефато

живой человеческой кожей и искусственной подделкой под шкуру животного.

Этот шок определяет роль одежды, например изделий с леопардовым или змеиным принтом, как фетиша, воздействующего на тела, облаченные в подобную одежду, главным образом женские. Ношение вещей с анималистичным принтом рождает ассоциации между телом и дикой природой, с присущей ей агрессивностью и чувственностью, олицетворяемыми такими животными, как змея или леопард. Если вещи с анималистичными принтами носит женщина, чьему телу общество приписывает стереотипные физические и чувственные коннотации, взаимопроникновение человеческого и животного еще более усиливается. По сути, женщина-соблазнительница метонимически превращается в змею, чью кожу она носит, притягательную и отталкивающую одновременно. Когда анималистичный стиль проникает в мужскую моду, эффект носит порой гротескный характер, как в случае дрэг-шоу, участники которых по собственной воле присваивают некоторые черты, типичные для традиционного представления о женственности. Однако взаимоперетекание человеческого и животного начал, символизируемое анималистичными принтами, отсылает и к отказу от гендерных стереотипов в пользу более гибкой гибридной идентичности, не ограниченной жесткими рамками пола. Тяготение к подвижности знаков и экспериментам на стыке давно существующих символов и новой эстетики характерно для истории моды. Скажем, эскиз XVIII века, изображающий мужчину в костюме с «зебровыми» полосками, – пример анималистичной мужской моды, предвосхищающий денди. Сейчас, когда мы смотрим на это изображение, оно перекликается и с некоторыми провокационными, нонконформистскими стилями в мужской моде, часто прибегающими к перьям в духе глэм-рока 1970‑х годов и китчу, например нижнему белью с леопардовым принтом.

Поэтому «дикость» зебры или леопарда, которую имитирует анималистичная мода, не следует понимать как состояние этих животных в их естественной среде. Скорее перед нами проекция смыслов с животного на его шкуру, а со шкуры – на тело, облеченное в ее аналог. Натуральный мех – яркий пример животной энергии на службе у человека: тело животного используется, чтобы согреться, а мех редких (и потому ценных) животных – знак роскоши. Вместе с тем искусственные анималистичные принты воспроизводят лишь отдельные характеристики животного – рисунок чешуи, полосы или пятна. Они превращаются в декоративный узор, то есть в способ «писать» на теле. Отличительные черты животного отделяются от его тела, чтобы вновь стать единым целым уже на теле человека: мода вписывает тело в «пространство системы знаков» (Barthes 1991: 38) – она одержима своим семиотическим призванием в отношении тела. Как я упоминала в предыдущей главе, Барт говорил об этой одержимости в эссе, посвященном алфавиту Эрте – буквам в стиле ар-деко, воспроизводящим женские тела, украшенные птичьими перьями. Анималистический дух этого алфавита чрезвычайно интересен, потому что перья здесь уже не часть птичьего оперения, но и не просто декоративные элементы. Они становятся частью буквы, элементами языка. Аналогичным образом, анималистичная мода по-своему использует элементы тел животных, разбивает их, стилизует, копирует и воспроизводит. Они же, в свою очередь, превращают одетое тело в один из знаков воображаемого алфавита. Сами названия животных начинают играть роль характеристик соответствующих принтов: «зебрового», «леопардового», «змеиного». Такое визуальное и языковое освоение природы животных символически указывает на отпечаток, накладываемый ею на человеческое тело посредством одежды.

Модный зоопарк

Перья и мех всегда играли в моде особую роль: перестав быть необходимостью, защищающей тело от холода и солнца, они приобрели социальные коннотации, связанные с демонстративным потреблением, роскошью, властью и чувственностью. Животные фигурируют также на детской одежде и аксессуарах, равно как и на изделиях, побуждающих моду перейти на «детский лепет» и использовать уменьшительно-ласкательные суффиксы, говоря о «мишках», «котиках» и «зайчиках». Что касается таких животных, как павлины, попугаи и лошади, одежда с их изображениями выглядит более «благородно» за счет их окраса, очертаний или ассоциаций с конным спортом либо тропическим климатом.

Однако животные не только «объекты», но и субъекты моды. Как еще объяснить разнообразие ассортимента одежды для домашних животных, широкий выбор ошейников и поводков, изобилие магазинов, где хозяева могут не только купить корм и товары для ухода за своими питомцами, но и удовлетворить собственную одержимость модой?

Известные бренды создают специальные коллекции для животных. На множестве сайтов и в специальных разделах интернет-магазинов продаются предназначенные для них модные аксессуары. А в июне 2011 года на Королевских скачках в Аскоте, самой китчевой ярмарке тщеславия, наряду с сомнительного вида дамскими шляпками появилась и шляпка для кобылы. В честь трехсотлетия знаменитых скачек прославленный шляпник Стивен Джонс придумал шляпку, навеянную той, в которой героиня Одри Хепбёрн посещает скачки в Аскоте в фильме «Моя прекрасная леди» (My Fair Lady). Эта шляпка обошлась в 8000 фунтов, а ее «обладательницей» стала Эмберс, кобыла-двухлетка. Ничего похожего на соломенные шляпы с отверстиями для ушей, какими возницы в Неаполе или на побережье Кампании украшают своих лошадей, катая по городу осматривающих достопримечательности туристов.

Лошадь остается лошадью, но даже если говорить о животных, о книге можно судить по обложке. Животное превращается в роскошный атрибут своего владельца. Вспомним, например, роль собак в живописи XVII века, скажем, на знаменитых «Менинах» Веласкеса, где собака изображена будто один из придворных, на одном уровне с именитыми фрейлинами. Такие английские художники XVIII века, как Томас Гейнсборо, изображали горделивых борзых, охотящихся на лисицу вместе со своими знатными хозяевами.

Завитой белый пудель, которого Сабрина (Одри Хепбёрн) привозит из Парижа в известном фильме Билли Уайлдера, – символ превращения неуклюжей девчонки в элегантную даму с подобающими ее утонченному образу шляпой, туфлями на высоких каблуках, изящным саквояжем и безукоризненным костюмом. В ставшем классикой мультфильме «101 далматинец» по лондонскому парку прогуливаются собаки, соответствующие социальному статусу своих хозяев, которых они напоминают даже внешне, как часто бывает и в жизни, когда трудно сказать, собака ли похожа на хозяина или наоборот.

Чтобы подчеркнуть это сходство, недавно придумали похожие пальто для людей и собак, чтобы получался целый «зимний ансамбль». На городских улицах можно увидеть собак в футболках с оригинальными надписями вроде «Я люблю свою собаку» (вместо слова «люблю», разумеется, изображено сердце, как в ребусе). Фетишистская мода тоже не обошла стороной животных. Учитывая, что ошейники и поводки – классические атрибуты садомазохистских практик, было бы удивительно, если бы никто не додумался украшать эти предметы собачьего «гардероба» заклепками. Кроме того, собачка оказалась в центре скандально известной итальянской рекламы, где известный модный бренд двусмысленно изобразил эротические отношения между женщиной и ее питомицей.

Чтобы владельцам было удобно носить с собой животных маленького размера, модные бренды придумали и сумки, похожие на традиционные. Трудно сказать, почему эти брендовые сумки должны нравиться собакам больше обыкновенных. Специальные салоны предлагают завивку, мелирование и окрашивание в разные оттенки. В роскошных гостиницах для собак на барочных кушетках и в