Читать интересную книгу Невеста вечности - Татьяна Степанова

– Тогда работал колл-центр, – тихо сказала Леночка.

– Что? Не слышу. Громче.

– Я в школе журналистикой увлекалась. Хотела поступить на журфак. И там тогда был колл-центр. Я узнала – можно обратиться, если дома притесняют, если проходу не дают в семье, ущемляют права. А дед… он меня просто достал. – Леночка сжала худые кулаки. – У меня был тогда парень, мы гуляли. И еще один человек был – взрослый, правда женатый, но я его очень любила.

– В девятом классе?

– Он ухаживал за мной, обещал, что разведется, что мы поженимся, когда мне восемнадцать стукнет. А дед… он все узнал. Стал кричать, обзывал меня по-всякому – проституткой и… Он грозил в полицию про того человека сообщить. Я все рассказала любимому, и он меня бросил сразу. Испугался последствий. А я… я любила его и… И тот второй мой парень – мы просто проводили друг с другом время. Да, мы спали, ну и что? – Леночка усмехнулась. – Я сама этого хотела. А дед, он… он все пытался разрушить. И тогда я решила – ах так, то – пусть тебе будет хуже, старый зануда. Он всегда считал себя ответственным за меня – жил тут, в этой квартире, нудил, нудил, воспитывал. Отцу постоянно на меня кляузничал, когда они по телефону говорили. Отец мне нотации читал из-за границы. Дед, он… да я говорю вам – он просто меня достал. И я сказала там, в этом колл-центре, что у меня дома не все хорошо. Я хотела просто припугнуть деда – они могли ему позвонить, но они сразу позвонили в мою школу, а те обратились в полицию. И… тоже вот такой, как вы, следователь все мне вопросы задавал – как, да что, да в какой форме – в обычной или извращенной – происходит домогательство. Такая гадость… Потом они деда стали вызывать. И я испугалась, что… в общем, отец тоже узнал, он сразу же прилетел из Парижа. Такой кошмар начался. И я… я поняла, что совершила ошибку. Я сказала следователю, что все это неправда, ничего не было.

– Так было или не было? – спросил Страшилин.

– Не было.

– Но с дедом вы с тех самых пор не виделись?

– Он уехал на дачу в «Маяк». Когда я еще в школе училась, приезжал сюда, следил за мной, бдил… А потом – нет. Сказал – глаза б мои на тебя не смотрели. Это из-за парней и вообще, ему не нравился мой образ жизни.

– Вот этот?

– Прежний.

– Лена, а почему вы сейчас так живете – совсем одна? – спросила Катя.

– Есть причины. Чисто личные. К деду это никак не относилось, честное слово.

– Слово чести? – усмехнулся Страшилин. – Ладно, зачтется. Что за человек был ваш дед Илья Ильич?

– Упертый, – ответила Леночка.

– Он ведь крупный пост занимал в партийных органах когда-то.

– Это очень давно. Он говорил. Но я помню уже другое, когда он в совместной фирме работал, там платили хорошо. Но он никогда на меня особо не тратился, скупердяй. Деньги в основном от отца шли.

– Но это опять же давно было, – снова вмешалась Катя. – В последние годы ваш дед не работал, жил один за городом – старый, больной. Неужели вы вообще никогда его не навещали?

– Нет.

– Ни разу за все время?

– Я же говорю вам, он не желал меня видеть. И я не хотела. Я вообще никуда не хожу, я живу дома. Я так живу, может, я больна, я не знаю, но я живу только дома – вот здесь, на этой территории, – Леночка обвела рукой захламленную гостиную.

– Протокол вранья не терпит, – оборвал ее Страшилин.

– Что?

– Вранье ваше я даже фиксировать не стану. – Страшилин погрозил шариковой ручкой.

– Какое еще вранье?

– А вот это вот: «Я вообще никуда не хожу». Отвечайте на вопрос: куда вы ходили в тот вечер?

– В какой вечер?

– В тот самый, вечер четверга.

– Я дома сидела.

– Это вы в прошлый раз говорили, но это ложь.

– Почему? Да я клянусь вам, я дома…

– У меня пленки уличных камер здесь, во дворе, на Трубной, на бульваре и в метро. И на них везде вы. Там дата и время, – сказал Страшилин, – диск у меня с собой. Комп пашет? Хотите сами убедиться, какие у нас на вас улики?

Леночка откинулась на спинку дивана. Она кусала губы.

– Не стану я ничего смотреть.

– Потому что это правда? Так куда вас понесло в тот вечер?

– Я решила прогуляться.

– Но вы же никуда не ходите, не гуляете. Так куда вы гуляли?

– Я…

– Вы доехали на метро до станции «Бабушкинская», – подсказал Страшилин, – а там автобусы в «Маяк». Так в какой автобус вы сели? В котором часу приехали в поселок к деду?

– Я не приезжала, я…

– Лена, скажите правду, – мягко попросила Катя. – Вас никто пока ни в чем не обвиняет, но скажите правду. А то ведь у следователя есть право задержать вас как подозреваемую до выяснения. И не будет вокруг вас этой вашей привычной успокаивающей нервы обстановки, этой квартиры, этого дивана. А лишь голые стены камеры. Разве это хорошо? Куда это годится?

Страшилин покосился на Катю, кротко вещающую все это самым сочувственным тоном.

– У меня деньги зависли, – прошептала Леночка.

– Что? Как это?

– Папа… он сердит на меня, ну, что я вот так существую, ничего не делаю. Он мне позвонил и сказал… Он настаивал, чтобы я сходила к психологу, к мозгоправу, а я не пошла. И он назвал меня паразитом и пригрозил деньги больше не класть на карту. И не положил.

– И что дальше?

– Денег не было совсем.

– И вы решили обратиться к деду? – уточнил Страшилин.

– Нет… то есть да… Это минута слабости, отчаяния, – Леночка посмотрела на них в упор. – Я сначала хотела с собой покончить. Лежала вот тут на диване, думала, как это лучше сделать – из окна броситься или напиться снотворного. А потом… ну, дед, он же не бедный, только скупой. А я всегда знала, где он деньги хранил – всегда в одном и том же месте.

– И где же? В сейфе?

– Нет, в книге. Словарь Ожегова, толковый словарь, – толстый такой том, он всегда туда клал и ставил на нижнюю полку, – Леночка говорила тихо. – Я, когда в школе училась, ну, когда он еще тут жил, воровала у него потихоньку. И я… я не решилась покончить с собой. И подумала: раз так – попытаю счастья у него.

– Вы поехали в тот вечер в «Маяк»?

– Жест отчаяния, – ответила Леночка. – Пока шла, все думала – как мы встретимся, что мне говорить. Надо ли просить прощения. В метро ехала – там такая мука, столько народа… Все пялятся… Я подумала – нет, невозможно мне прийти к нему и просить прощения. И жить без денег тоже никак… Я хотела броситься под поезд, – она закрыла глаза рукой, – такой мрак, такой беспросветный мрак. И тут вдруг мне папа позвонил.

– Вам позвонил отец?

– Да, словно почувствовал. Спросил: ну как ты, дочура? Так хорошо, так ласково, как когда-то в детстве. Я плакать стала, я… прямо там, в метро, как идиотка. Боялась, что связь пропадет – метро же, но нет, папа сказал, что он сожалеет, надо как-то брать себя в руки. Я ему пообещала. Он сказал, что деньги на карте – купи себе что-нибудь и сходи в салон красоты.

Леночка замолчала.

– И что дальше? – спросил Страшилин.

– Я вышла, нашла банкомат, сняла деньги с карты. Поймала машину и вернулась домой.

Страшилин достал мобильный и набрал номер.

– ОВД? Где участковый Олег Гуляев? Срочно пусть едет в «Маяк» с оперативниками, открывает дом. Меня интересует стеллаж с книгами – нижняя полка, словарь Ожегова. Да, да, толковый словарь О-же-го-ва. Пусть проверит этот том. Меня интересует, что он там обнаружит.

Он отключил мобильный и начал старательно заполнять шапку протокола. Катя смотрела в темное окно. Леночка Уфимцева сидела, низко наклонив голову.

– Лена, и правда надо как-то брать себя в руки, – заметила Катя, – нельзя же так.

– Я хочу. Но не могу.

– Отец еще вам звонил?

– Да, сейчас ведь все это – похороны… он в шоке. Он сейчас не может никак приехать и просто изводится там. Спрашивал меня…

– О чем?

– Ну, как вы, когда я последний раз видела деда. Может, тоже думает на меня, что это я его. Но я его не убивала, поверьте мне. И в «Маяк» я не поехала. Я бы, наверное, скорее в метро под поезд бросилась, если бы не тот папин звонок.

– Есть у вас чай? Заварите нам чаю, – попросил Страшилин.

Леночка поплелась на кухню. Гремела там чашками в мойке. Потом загудел электрический чайник – видно, его давно не чистили от накипи.

Они не успели выпить чая. Расторопный участковый Гуляев позвонил из дома Уфимцева, который они открыли вместе с оперативниками.

– Так, так… нашли книгу? Да, толстый том, словарь и… – Страшилин слушал, – деньги между страниц. Купюры по пять тысяч? Считайте, сколько там всего? Шестьдесят пять тысяч рублей? Так, ясно, оформляйте, как положено. – Он посмотрел на Леночку. – Да, деньги в словаре целы. Что ж, Елена, придется наследство принимать.

Рука Леночки с чашкой чая дрожала.

– Я его не убивала, – сказала она. – И я не знаю, кто его убил. Поверьте мне, пожалуйста.

Она начала тихо всхлипывать, почти скулить.

Катя ощутила, как щемит сердце, как душно, затхло, гибельно в этой некогда богатой, благополучной квартире в самом центре столицы.