Читать интересную книгу Пересмешник, или Славенские сказки - Михаил Чулков

Наконец ужасный шум и стук тяжелых цепей, которые все мне слышались издалека, прекратили мое забвение; страх мой увеличивался от часу более и пришел потом в совершенство, когда увидел я, что облак несет меня на некоторый малый остров, на котором видны мне были две горы преужасной высоты; облак, опустившись при подошве оных на землю, разошелся под моими ногами, и я увидел себя в престрашном и в забытом природою месте, все казалось мне необычайно, все бездушные вещи и сама земля произносили ужасный шум.

На всем этом страшном острове не было ни одного дерева и никакой травы, земля казалась камнем и была весьма бела, по середине острова стояли две горы, которых вершины доходили до облак и клонилися друг к другу. Между ними видна была неисследованная бездна, отверстие которой прикрывали великие висящие из гор камни; в ней слышен был такой шум, что я не находил подобного в природе; ежели бы страшный гром гремел беспрестанно, то и тот, мне кажется, не мог бы сравниться с ревом, исходившим из сей пропасти.

В скором времени из той престрашной пещеры с великим стремлением вылетел весьма чудный человек; положение его тела во всем было подобное нашему; за плечами имел большие крылья и весь покрыт был белыми перьями; на голове его волосы были весьма кудрявые и стояли наподобие беспорядочно всклокоченных; в руках вынес он епанчу, у которой одна сторона была голубая с вышитыми золотыми звездами, а другая белая, на коей изображено было солнце с полными лучами. Подошед ко мне, изъявлял свое учтивство телодвижением, по чему я узнал, что он не разумел моего языка; надел на меня ту епанчу и, взяв за руку, поднялся на воздух и со мною вместе.

В сем воздушном пути находилися мы весьма мало времени, и я увидел себя на острове, который был совсем первому не подобен; здесь природа сохраняла все свои сокровища, солнце освещало сие место плодотворными лучами, и под сим счастливым небом, казалось мне, рождалось все человеческое благополучие, ибо нашел я тут все таинства природы, порядочное течение солнца, луны и звезд, согласие стихий и, словом, все прекрасное строение, превосходящее всю вселенную.

Остров сей был не весьма пространен и весь обнесен высоким берегом из паросского белого мрамора, которого никогда не дерзали очернить мутные морские волны; на ограде сего берега поставлены были различные и удивительные статуи; за оными виден ряд лавровых деревьев, которые представляли собою посвященную богам рощу, и казалось, как будто бы в сию минуту превращенная Дафна получила победу над Аполлоном, защищая свое девство.

Проводник мой оставил меня на пристани, по сторонам коей лежали две превеликие статуи, изображающие реки; они опиралися на большие искривленные раковины, из коих истекала прозрачная вода, и казалось, как будто бы оная дополняла великое море; морские львы и другие разнообразные и удивительные водяные чудовища стояли на всходе по порядку.

Вошед на остров, увидел я прямую дорогу, которая вела к великолепному зданию; оное было грот, как я уже уведал после. Как скоро представился глазам моим сей невоображаемый предмет, то столь великое вселилось в меня удивление, что принужден я был остановиться.

Здание сие поставлено было в половину круга и от обоих концов поднималося кверху, так что казалось превысокою горою. Стены его распещрены были разного цвета блестящими раковинами и каменьями; с самой вершины в канал по пространным золотым скатам наподобие лестницы ниспадала прозрачная вода, которая казалася чище, нежели АврориныСлавяне почитали своих богов весьма великою честию; а на украшение какого-нибудь места употребляли тех, которых почитали иноплеменники. Итак, Алим, говоря об украшении, должен непременно представлять чужих богов, хотя в случае они их почитали. слезы; оною омывалися поставленные внизу дельфины.

По сторонам тех скатов казалися плывущими вниз нереиды с корольковыми в руках ветками и с переплетенными жемчугом волосами; посередине стремления воды находились три Ахелоевы дочери в том образе, в коем они остались побеждены пением Муз, по совету царицы богов Юноны. Под водою сделанные органы представляли точно, как будто бы они воспевали сладостным голосом божеские дела и их могущество.

За сиренами следовал чудный морской полубог Тритон; грудь его покрыта была морскою травою, а по прямому чреву падала вода с седой его и мокрой бороды, в корольковом венке, имея в руках извитую раковину наподобие большого рога, в который он предвозвещает пришествие морского бога.

За ним с самой вершины казалась плывущая по водам позлащенная колесница; она сделана была из превеликой раковины, запряжены в ней были два морские свирепые коня, которые вместо духа испускали из челюстей седую клубом пену и имели медные ноги, а в ней сидел повелитель морями и зиждитель стен Троянских. Долгую его и белую бороду, смешенную с серебром, развивали летящие в его владение ветры; держал он в руках серебряную троекопейную острогу, казалось, как будто бы оною отверзает он морскую бездну.

По правую его сторону представлен был Главков хор, и все чудное Форково воинство; по левую- лежащая спокойно на валах Фетида, Мелитта и другие богини.

Позади повелителя морями видны были прекрасные наяды. Серебряные их волосы покрыты были тростниковыми венками, и лежали они, облокотясь на урны, из которых вытекающая вода струями стремилась под Посидонову колесницу.

Пред гротом на возвышенном месте виден был густой кустарник, под которым лежала складная телом арапка; по чему я узнал, что эта сторона грота лежала к югу.

Обошед на другую сторону, увидел я положение его, во всем подобное первому, только были тут другие знаки: наверху стоял крылатый Сатурн; седые его волосы покрывал венок, сделанный из молодых фиговых и виноградных ветвей, которых черные и белые ягоды представляли день и ночь; в руке у него была коса, а в другой песочные часы и свернувшаяся кольцом змея; по сторонам вниз стояли четыре времена года.

Весна, в венке из цветов, держала корзину, наполненную непоблеклыми цветами, в белом одеянии и в зеленой епанче, на коей видна была разная зелень; а вкруг нее летали забавы и веселия и тем показывали, что вся природа обновлялась.

По другую сторону Лето, венчанное колосьями, в белом платье и в золотой мантии, в руке держало серп.

Подле Весны находилася престарелая Зима, окутанная овечьею кожею, в венке, сделанном из древесных ветвей, с которых опали листы; подле стояла жаровня, наполненная горячими углями.

Лето преследовало Осень в виде бахайки, обрызганной виноградным соком; на голове ее был венок из винограда, и из его ж грозда выжимала она сок в превеликую чашу; платье на ней было пурпуровое.

Потом стоял двуличный Январь, имеющий старое и молодое лицо. Старое означало прошедший год, а молодое наступающий. Февраль имел на себе одеяние синее, подвязанное поясом. Март стоял одетый в волчью кожу и держал в руках сосуд с молоком. Апрель, любимец Венерин, увенчан был миртою и весь украшен различными цветами. Май, наперсник Урании, в длинном одеянии с широкими рукавами, в руке держал корзину со цветами, а в другой имел цветок, который он беспрестанно нюхал; подле ног у него виден был павлин. Нагой Июнь показывал рукою на солнечные часы, а в другой держал зажженный факел. Безобразный и иссохший от солнца Июль держал корзину с шелковичными ягодами, а рыжие его волосы связаны были соломиною. Август нагой, мучимый всегдашним зноем, держал пред устами большую стеклянную чашу с чистою ключевою водою в одной руке, а в другой опахало, сделанное из многих павлиновых перьев. Подле винной кадки стоял Сентябрь и держал в левой руке ящерицу. Октябрь, обвешанный разными битыми птицами, опирался на сосуд, наполненный пенющимся вином; под ногами у него лежал затравленный заяц. Ноябрь, имеющий лысую голову, в белом полотняном платье, опирался о жертвенник, на котором лежала голова дикой козы, почему казался жрецом египетской богини Исиды, а в руках держал он систр. Посвященный Весте Декабрь в невольническом платье имел в руке зажженный факел.

Все сии месяцы были с крыльями, изъявляя тем, что они никогда от крылатого времени не отставали. Еще сих преследовали дочери Юпитера и Фемиды, они имели бабочкины крылья и держали в руках солнечные и другие часы. Пред сей же стороною грота виден был африканец с колчаном и с луком, гонящийся за зверьем. Сие означало, что оная лежала на запад.

Любопытство мое от часу умножалось, и я предприял обойти кругом весь этот удивительной грот.

Третья и потом четвертая сторона, которую я после сей объясню, были подобны первым, то есть вода текла по таким же скатам, а знаки были на всех особливые.

На вершине сей стороны казалась несколько возвышенная и страшная гора. На ней сидел угрюмый бог ветров, в одной руке держал скипетр, который означал беспредельную его власть в природе, а другою ударял копьем в гору, которая казалась расседающеюся, и будто бы стремились оттуда буйные ветры и готовы были, распространясь по земле и морям, произвести ужасную бурю, покрыть небеса мглою, из ясного дня сделать мрачную ночь и приключить страх и ужас смертным. У ног его сидел весьма беспокоящийся от шуму Алкион, а по другую сторону Хамелеон; над головою виден был парящий вверх орел.