Заметное место в творчестве художницы заняло проектирование изделий из стекла. «В 1893 году я благодаря чистой случайности пробую свои силы в новой для меня отрасли, а именно художественно-промышленной. Явилась у меня эта мысль во время моей поездки в Орловскую губернию на Мальцовские заводы, где директором хрустального завода был мой брат Александр. Формы для посуды брались мною из старины, как братины, ковши, стопы, чарки, штофы и прочие. Рисунки на них делались эмалью по моим рисункам [под моим] наблюдением; а иные гравировались мною по воску иглой как офорты, но с той разницей, что травление было не крепкой водкой, а фтористой кислотой, настолько ядовитой, что надо надевать маску при травлении. Впоследствии вещи из стекла, изготовленные по моим рисункам на Мальцовском заводе, были мной выставляемы на нескольких Всемирных выставках Европы и Америки: в Париже в 1900 г., где одним из первых покупателей был известный художественный критик Жюль Кларети; в Мюнхене – в 1902 г., в Милане – 1906 г. Везде им были присуждены медали (в Милане – золотая), и все было распродано».
А какие это были прелестные вещи – и отдельные, и целые приборы умывальные, столовые, покрытые выпуклыми рисунками, то золотом, то разноцветными красками, будто самоцветными камнями, все в русском стиле, часто с русскими прибаутками. Что были за прелестные стеклянные рамки, на которых среди прозрачных водяных струек и водяных растений скользили рыбки или фантастические наяды – русские сказочные русалки! Был и винный прибор, приземистый русский штоф зеленого стекла со стаканчиками-шкаликами, все будто полное «зелена-вина»[351].
В 1880-1900-е гг. Бём создала эскизы, воплотившиеся при ее непосредственном участии в изделиях Дятьковского хрустального завода. В их числе – братина, ныне хранящаяся в Историческом музее[352]; там же, кстати, находится и вышеупомянутый винный прибор. Все изображения на стекле, как всегда это было принято у Бём, сопровождаются надписями. На 12 стаканчиках 12 разных надписей, сделанных стилизованной вязью, например: «Первый стакан на веселье!», «Второй стакан на здоровье!», «Третий стакан на задор!», «На радости выпить, с горя запить!», «Через край хлебнул! Голова трещит!», «Не спрашивай: пьет ли квас? Спрашивай: каков во хмелю?» и т. д. Интересны надписи на подносе и на штофе. Например: «Здорово, стаканчики. Каково поживали, меня поджидали?», «Пей, пей – увидишь чертей!», «Напились, подрались! Выспались, похмелились и помирились!». По открыткам Бём на заводе Корниловых и на заводе И. Е. Кузнецова выпускалась различная посуда[353]. Так, для фарфоровых тарелок корниловского завода использовали открытку с изображением мальчика, хлебающего из миски, с подписью стилизованным полууставом: «Волга-матушка, глубокая, раздольная да разгульная. Стерляжьей ушицей кормит всякого: и православного и татарина; Волга – плыть долга». Тарелки кузнецовского завода воспроизводили, например, открытку с изображением мальчика с собакой и подписью: «И в Сибири люди живут, да хлеб жуют!». Среди вещей, созданных по рисункам художницы, – умывальные и столовые приборы, покрытые выпуклыми рисунками в русском стиле, золотом, разноцветными красками, часто с русскими прибаутками. И это далеко не все.
Занималась она и станковой графикой: акварельный портрет И. Е. Репина (1893 г.), «Портрет девочки» (1898 г.), «Мальчик с игрушкой» (1891 г.). В свою очередь, ее писали Н. П. Богданов-Бельский, М. А. Врубель, И. Е. Репин. Последний оставил на своем произведении следующий автограф: «Елизавете Меркурьевне Бём в знак моего глубочайшего почитания ее таланта». И те самые слова: «Ее «черненьких» я люблю больше многих-многих беленьких».
Несмотря на слабеющее зрение, Бём работала до последнего дня жизни, «трудясь не в силу необходимости, а очень любя свое дело». Скончалась она на 72 году жизни в 1914 г.
Русский фольклор и народное декоративно-прикладное искусство в жизни и творчестве Бём сыграли огромную роль. Прежде всего, ее силуэты стали иллюстрациями ко многим сказкам, изданным упомянутым выше И. И. Горбуновым-Посадовым. Самыми известными стали иллюстрации к «Сказке о репке», вошедшие во многие альбомы и представленные на различных прижизненных и посмертных выставках художницы[354]. Страничные иллюстрации, заставки и концовки Бём создала и к другим известным русским сказкам: «Теремок мышки», «Морозко», «Мена», «Несмеяна-царевна», «Колобок»[355], «Двенадцать месяцев»[356]. Оформила художница и сказки русских писателей, среди которых сказка В. А. Жуковского «Как мыши кота хоронили»[357].
При создании обложек книжек сказок и разработке заголовков Бём разрабатывала и определенный тип письма. Чаще всего она пыталась стилизовать (не воспроизводить!) уставное письмо, подбирая его к стилю повествования, ведущемуся в сказке. Так, при оформлении обложки сборника сказок с общим названием «Теремок мышки. Сказка» художница за основу взяла позднее уставное письмо XIV в. новгородской школы и его несколько переработала, оставив якорное «есть», лежащую на строке петлю в букве «мыслете», сильно уходящую под строкой влево нижнюю петлю буквы «земля», s-образной формы мачту буквы «рцы», наклонную мачту и опускающийся к самой линии строки отвес коромысла буквы «ер», классическое уставное написание округлой петли, крепящейся к середине наклонной мачты буквы «аз». Но при этом графика буквы «како» в большей степени напоминает печатные шрифты XIX в. Ширина букв практически равна их высоте. Заглавие расположено в три строки. При украшении заглавной буквы, занимающей по высоте все три строки заглавия книги, использованы стилизованные геометрический и растительный орнаменты. Мачта буквы «Т» построена на основе геометрической плетенки, отвесы коромысла украшены стилизованным полукрином. К основанию мачты крепится стилизованный цветок, напоминающий своей формой вьюнок. Окончание заглавия, по древнерусской книжной традиции, обозначено при помощи стилизованного цветка-полукрина.
Стилизованный устав Бём использовала для создания заголовка сказки «Колобок». В нем также просматриваются и элементы стиля «модерн». Название сказки «Мена» выполнено стилизованным полууставом и манера письма напоминает украшенные заголовки рукописных книг XVII–XVIII вв.
На что здесь необходимо обратить внимание, так это на попытку художницы при помощи выбора только типа письма для заглавия указать на степень древности происхождения той или иной сказки. Так, сказки о животных являются древнейшими фольклорными произведениями, их М. Н. Сперанский назвал «эпосом о животных». Он писал: «В сказке о животном, дожившей до наших дней в устной передаче, равно как и сохраненной в старинных записях и литературной переработке разных времен и народов, увидали непосредственную связь с доисторическими верованиями, мифологией народов, когда эти последние стояли еще на весьма низкой «первобытной» ступени человеческой культуры, усматривали в сказке отражение той поры жизни человека, когда он еще особенно близко стоял к природе, к населяющему ее миру животных, в своем сознании слабо отделял себя от этих животных во многих отношениях и т. п. Все эти наблюдения над сказкой о животных вели к выводу о глубочайшей древности ее по происхождению, о преимущественной ее древности перед другими продуктами устного творчества, в свою очередь, отмечаемыми часто печатью глубокой старины»[358].
Таким образом, Бём умело подчеркивала историческую древность сказки и время ее создания грамотным выбором типа письма для оформления заголовка.
Наиболее ярко ее талант каллиграфа проявился при создании открыток. Каждая миниатюра, каждый сюжет, избранные для создания открытого письма подписывались художницей. В качестве подписей выступали пословицы, поговорки, присказки, прибаутки, шутки. Источник этой мудрости был неисчерпаем. Одно только издание «Пословиц русского народа» В. И. Даля содержало более 30 тысяч пословиц, поговорок, прибауток[359].
В качестве примера возьмем несколько серий открытых писем, созданных Бём. Например, разноплановые по сюжетам открытки из серии «Любовные». Изображенные на ней детишки представлены как в костюмах XVI–XVII вв., так и в повседневной деревенской одежде конца XIX – начала XX вв. Но поскольку всю эту серию объединяет тема любви, то для написания текстов художница выбрала поздний полуустав, без наклона, характерный в большей степени для конца XVII в. и стилизовала его. «Сядемъ рядкомъ, да поговоримъ ладкомъ!», «Отъ судьбы не уйдешь! Суженого своего не обойдешь!», «Сердце на месте, когда вся семья вместе!» – это примеры текстов, написанных прямым, без наклона, стилизованным полууставом, а первая заглавная буква предложения выписана и украшена по всем правилам полууставного письма конца XVII в. Подписи – «Мы с тобой, что рыба с водой», «Милые бранятся, только тешутся!» – исполнены проще, но совершенно очевидно, что в их основе лежит также русский полуустав.