Читать интересную книгу Моммзен Т. История Рима. - Теодор Моммзен

Тускское государственное устройство, точно так же как греческое и латинское, было основано на общине, превратившейся в город. Но ранняя наклонность этрусков к мореплаванию, торговле и промышленности создала у них городской быт, как кажется, ранее, чем в остальной Италии; в греческих исторических повествованиях город Цере упоминается ранее всех других италийских городов. Напротив того, этруски были и менее способны и менее склонны к военному делу, чем римляне и сабеллы; у них очень рано встречается вовсе не италийский обычай употреблять в дело наемные войска. Древнейшая организация этрусских общин, должно быть, имела в своих общих чертах сходство с римской; там властвовали цари, или лукумоны, у которых были такие же, как у римских царей, наружные знаки отличия, а потому, вероятно, и такая же полнота власти; между знатью и простонародьем существовала сильная вражда; за сходство родового строя ручается сходство в системе собственных имен, только с тем различием, что происхождение с материнской стороны имеет гораздо более значения у этрусков, чем в римском праве. Союзная организация, как кажется, была очень слабой. Она обнимала не всю нацию: этруски, жившие в северной части страны и в Кампании, составляли отдельные союзы, так же как и общины собственно Этрурии; каждый из этих союзов составлялся из двенадцати общин, которые имели одну метрополию преимущественно для богослужения и главу союза или, вернее, первосвященника, но в сущности были, кажется, равноправны и частью так могущественны, что там не могла возникнуть ничья гегемония и не могла развиться сильная центральная власть. Метрополией в собственно Этрурии были Вольсинии; из ее остальных двенадцати городов нам известны по достоверным преданиям только Перузия, Ветулоний, Вольци и Тарквинии. Но у этрусков так же редко что-либо предпринималось сообща, как, наоборот, членами латинского союза что-либо предпринималось порознь: война обыкновенно велась какой-нибудь отдельной общиной, старавшейся привлечь к участию своих соседей, а если в исключительных случаях сам союз предпринимал войну, то отдельные города очень часто не принимали в ней никакого участия, короче сказать, отсутствие сильной руководящей власти заметно в этрусских союзах еще более, чем в других, схожих с ними италийских племенных союзах.

ГЛАВА X

ЭЛЛИНЫ В ИТАЛИИ.

МОРСКОЕ МОГУЩЕСТВО ЭТРУСКОВ И КАРФАГЕНЯН.

История древних народов освещается дневным светом не сразу; в ней, как и повсюду, рассвет начинается с востока. В то время как италийский полуостров еще был погружен в глубокие сумерки, на берегах восточного бассейна Средиземного моря уже со всех сторон светила богато развитая культура, а участь большинства народов — находить при первых шагах своего развития руководителя и наставника в каком-нибудь из равных с ними по происхождению братьев — выпала в широком размере и на долю италийских племен. Но вследствие географических условий полуострова такое внешнее влияние не могло проникнуть в него сухим путем. Мы не имеем никаких указаний на то, чтобы в самые древние времена кто-либо пользовался тем труднопроходимым сухим путем, который ведет из Греции в Италию. В заальпийские страны без сомнения шли из Италии торговые пути еще с незапамятных времен: древнейший из них — тот, по которому привозили янтарь, — шел от берегов Балтийского моря и достигал берегов Средиземного моря близ устьев По, отчего дельта этой реки и называлась в греческих легендах родиной янтаря; к этому пути примыкал другой — тот, который шел поперек полуострова через Апеннины в Пизу; но этим путем не могли быть занесены в Италию зачатки цивилизации. Все элементы чужеземной культуры, какие мы находим в раннюю пору в Италии, были занесены в нее занимавшимися мореплаванием восточными народами. Древнейший из живших на берегах Средиземного моря культурных народов — египтяне — еще не плавал по морю и потому не имел никакого влияния на Италию. Так же мало влияния имели финикийцы.

Однако они прежде всех известных нам народов осмелились выйти из своей тесной родины, лежавшей на крайнем восточном пределе Средиземного моря, и пуститься в это море на плавучих домах сначала для рыбной ловли и для добывания раковин, а вскоре после того и для торговли; они прежде всех открыли морскую торговлю и неимоверно рано объехали берега Средиземного моря вплоть до его крайнего западного берега. Финикийские морские станции появляются ранее эллинских почти на всех берегах этого моря — как в самой Элладе, на островах Крите и Кипре, в Египте, Ливии и Испании, так и на берегах италийского западного моря. Фукидид рассказывает, что, прежде чем греки появились в Сицилии или по меньшей мере прежде чем они поселились там в значительном числе, финикийцы уже успели завести там, на врезывающихся в море выступах и больших островах свои фактории для торговли с туземцами, а не с целью захвата чужой земли. Но не так было на италийском материке. Из основанных там финикийцами колоний нам до сих пор известна с некоторой достоверностью только одна — пуническая фактория подле города Цере, воспоминание о которой сохранилось частью в названии Punicum, данном одному местечку на церитском берегу, частью во втором названии, данном самому городу Цере — Агилла, которое вовсе не происходит от пеласгов, как это утверждают сочинители небылиц, а есть настоящее финикийское слово, означающее «круглый город», каким и представляется Цере с берега. Что эта станция — точно так же как и другие ей подобные, если они были действительно заведены где-нибудь на берегах Италии, — во всяком случае была незначительна и недолговечна, доказывается тем, что она исчезла почти бесследно; тем не менее нет ни малейшего основания считать ее более древней, чем однородные с нею эллинские поселения на тех же берегах. Немаловажным доказательством того, что по крайней мере Лациум познакомился с ханаанитами впервые через посредство эллинов, служит их латинское название Poeni, заимствованное из греческого языка. Вообще все древнейшие соприкосновения италиков с восточной цивилизацией решительно указывают на посредничество Греции, а чтобы объяснить возникновение финикийской фактории подле Цере, нет надобности относить его к доэллинскому периоду, так как оно просто объясняется позднейшими хорошо известными сношениями церитского торгового государства с Карфагеном. Достаточно припомнить, что древнейшее мореплавание было и оставалось в сущности плаванием вдоль берегов, чтобы понять, что едва ли какая-либо другая из омываемых Средиземным морем стран была так далека от финикийцев, как италийский континент. Они могли достигать этого континента или с западных берегов Греции, или из Сицилии, и весьма вероятно, что эллинское мореплавание расцвело достаточно рано, для того чтобы определить финикийцев как в плавании по Адриатическому морю, так и в плавании по Тирренскому морю. Поэтому нет никакого основания признавать исконное непосредственное влияние финикийцев на италиков. Что же касается более поздних сношений финикийцев с италийскими обитателями берегов Тирренского моря, которые возникали вследствие морского владычества финикийцев в западной части Средиземного моря, то о них будет идти речь в другом месте.

Итак, из всех народов, живших на берегах восточного бассейна Средиземного моря, эллинские мореплаватели, по всей вероятности, прежде всех стали посещать берега Италии. Однако, если мы зададимся важными вопросами, из какой местности и в какое время попали туда греческие мореплаватели, мы будем в состоянии дать сколько-нибудь достоверный и обстоятельный ответ только на первый из них. Эллинское мореплавание получило широкое развитие впервые у эолийского и ионийского берегов Малой Азии, откуда грекам открылся доступ и внутрь Черного моря, и к берегам Италии.

В названии Ионийского моря, до сих пор оставшемся за водным пространством между Эпиром и Сицилией, и в названии Ионийского залива, первоначально данном греками Адриатическому морю, сохранилось воспоминание о некогда открытых ионийскими мореплавателями и южных берегах Италии и восточных. Древнейшее греческое поселение в Италии — Кумы — было основано, как это видно и из его названия, и из преданий, городом того же имени, находившемся на анатолийском побережье. По заслуживающим доверия эллинским преданиям, первыми греками, объехавшими берега далекого западного моря, были малоазиатские фокейцы. По открытому малоазиатами пути скоро последовали и другие греки — ионияне с острова Наксоса и из эвбейской Халкиды, ахеяне, локры, родосцы, коринфяне, мегарцы, мессенцы, спаря. Подобно тому как после открытия Америки цивилизованные европейские нации спешили предупредить одна другую в основании там колоний, а эти колонисты стали глубже сознавать солидарность европейской цивилизации среди варваров, чем в своем прежнем отечестве, — плавание греков на запад и их поселения в западных странах не были исключительной принадлежностью какой-нибудь отдельной земли или какого-нибудь одного племени, а сделались общим достоянием всей эллинской нации; и подобно тому как североамериканские колонии были смесью английских поселений с французскими и голландских с немецкими — в состав греческой Сицилии и «Великой Греции» вошли самые разнообразные эллинские племенные элементы, до такой степени слившиеся в одно целое, что их уже нельзя было различить одни от других. Однако за исключением нескольких стоявших особняком поселений, как например поселений локров с их выселками Гиппонионом и Медамой и поселения фокейцев в Гиэле (Velia, Elea), основанном уже в конце той эпохи, все эти колонии можно разделить на три главных группы. К первой группе принадлежат города по своему происхождению ионийские, но впоследствии известные под общим названием халкидских, как-то: в Италии Кумы, вместе с другими греческими поселениями у подошвы Везувия, и Регион, а в Сицилии Занкле (впоследствии Мессана), Наксос, Катана, Леонтины, Гимера; вторую — ахейскую — группу составляют Сибарис и большинство великогреческих городов; к третьей — дорийской — принадлежат: Сиракузы, Гела, Акрагант и большинство сицилийских колоний, а в Италии только Тарент (Tarentum) и его выселки Гераклея. Вообще главное участие в переселении принадлежало самому древнему из эллинских племен — ионийцам — и племенам, жившим в Пелопоннесе до переселения туда дорян; из числа этих последних самое деятельное участие в переселениях принимали общины со смешанным населением, как например Коринф и Мегара, а в более слабой степени — чисто дорийские местности; это объясняется тем, что ионийцы издавна занимались торговлей и мореплаванием, а дорийские племена довольно поздно спустились с лежащих внутри страны гор в прибрежные страны и всегда держались в стороне от морской торговли. Эти различные группы переселенцев очень ясно различаются одна от другой своей монетной системой. Фокейские переселенцы чеканили свою монету по ходячему в Азии вавилонскому образцу. Халкидские города держались в самые древние времена эгинского образца, т. е. того, который первоначально преобладал во всей европейской Греции, и в особенности в том его измененном виде, который встречается на Эвбее. Ахейские общины чеканили по коринфскому образцу и, наконец, дорийские по тому, который был введен Солоном в Аттике в 160 г. от основания Рима [594 г.], с тем только различием, что Тарент и Гераклея следовали более примеру своих ахейских соседей, чем примеру сицилийских дорян.