Открыв глаза, Рейес повернулся ко мне:
– Ты его знаешь?
– Да. Мы познакомились, когда я искала твое тело. – Тут же нахлынули воспоминания. Сотни демонов напали на него и разорвали в клочья. И вот, две недели спустя, он сидит рядом со мной, полностью исцелившийся. В смысле после того случая, конечно.
Рейес слабо улыбнулся:
– Наверное, он тебе очень помог?
– Я тебя умоляю! Зуб даю, у тебя на него что-то есть.
Послышался тихий и недолгий смех:
– Это называется дружба.
– Это называется шантаж и является незаконным во многих странах. – Я снова взглянула на него, заметив в свете фар встречных машин золотистые и зеленые искорки в его глазах.
Он улыбался. Взгляд был теплым и спокойным. Моргнув, я отвернулась. Несколько долгих секунд он пялился на меня, а потом спросил:
– Который час?
Я глянула на часы на приборной панели.
– Почти одиннадцать.
– Мы опаздываем.
– Ну извини, – отозвалась я, источая сарказм в каждом слоге, – понятия не имела, что мы действуем по расписанию.
Мы подъехали к дому Санчеса в Хайтс. Это был шикарный трехэтажный кирпичный особняк с матовыми витражными стеклами на парадных дверях, который с трудом вписывался в представлении о жилище человека, отсидевшего в тюрьме за вооруженное нападение. В таком скорее мог жить кто-то с большим опытом уклонения от уплаты налогов. Или тот, кто каким-то образом присвоил себе собственность. Или просто украл.
– Подкати к гаражу и мигни фарами.
Не совсем понимая, почему Рейес так поступает, раз уж сбежал из тюрьмы, я сделала, как он велел. Дверь гаража тут же открылась.
– Заезжай и гаси двигатель.
Амадор и его жена казались мне чудесными людьми. Но вся эта ситуация не укладывалась у меня в голове. Как Сьюзи Дервиш, которая никак не вписывалась в нашу команду скаутов, пока не подсела на риталин [14].
– Мне не нравится этот план.
– Датч.
Я взглянула на Рейеса. Его глаза остекленели, он сильно побледнел. Без сомнения, он потерял много крови. Теперь я, наверное, смогу от него сбежать.
– Ничего плохого с тобой не случится, обещаю, – сказал он.
– Ты не в том состоянии, чтобы играть рыцаря на белом коне. Отпусти меня, и все.
На лице Рейеса отразилось сожаление.
– Извини, но не могу. – Он взял меня за руку, будто боялся, что я сейчас же сорвусь с места.
Именно это я и обдумывала. Долго ли он сможет бежать за мной в таком состоянии?
– Заезжай, – повторил он.
Глубоко вздохнув, я въехала в гараж на две машины и заглушила двигатель, ни капельки не радуясь тому, что сделала.
Гаражная дверь опустилась. Я оказалась один на один с группой преступников. Включился свет, из боковой двери высыпало все семейство, мигом устремившееся к нам.
Едва заметно вздрогнув, Рейес сел ровнее и искренне улыбнулся тому, кто открыл дверь с его стороны. Это был Амадор Санчес. Бьянка, жена Амадора, держала на руках маленького мальчика. За ее руку цеплялась девочка постарше. Прижав малыша к себе, Бьянка махнула мне в знак приветствия.
Я махнула в ответ (видимо, стокгольмский синдром спешит на помощь) и увидела, как Амадор засунулся в машину и сгреб Рейеса в объятиях.
– Hola [15], дружище, – сказал он, мощно похлопывая Рейеса по спине. Рейес стиснул зубы, чтобы не выругаться. – Вы опоздали.
Амадор Санчес был привлекательным мужчиной лет тридцати с хвостиком, с короткими черными волосами, карими глазами и гонором, который мог впитаться в него только в культуре чикано [16].
– По вине водителя, – произнес Рейес сквозь зубы. – Все время пыталась сбежать.
Взглянув на меня, Амадор подмигнул:
– Могу вас понять, мисс Дэвидсон. Я четыре года пытался избавиться от его компании.
Рейес рассмеялся. Рассмеялся! Впервые в жизни я слышала, как он по-настоящему смеется. Какое-то совсем неуместное счастье затопило меня изнутри.
– Ты ранен. – Амадор отстранился и окинул взглядом Рейеса.
– Пап, отойди! Пусти меня! – Девочка, настоящая красавица с длинными черными вьющимися волосами, протиснулась в салон рядом с отцом. Ее по-детски изящные брови сошлись над переносицей. – Дядя Рейес, что случилось?
Рейес улыбнулся ей:
– Мне нужно сказать тебе что-то очень важное, Эшли. Готова?
Она кивнула с таким энтузиазмом, что кудряшки закачались вокруг ее личика.
– Никогда-никогда-никогда не лезь в мусоровоз.
– Говорил же, что это дурацкая идея, – сказал Амадор, поцокав языком.
– Это была твоя идея, черт бы тебя побрал.
– Тогда она была еще хуже, чем дурацкой. – Бьянка вышла вперед и попыталась аккуратно снять с Рейеса пропитанную кровью спецовку, чтобы не задеть раны. На ее красивом лице читалось беспокойство. – Поверить не могу, что ты его послушал.
– Поверить не могу, что ты за него вышла.
Прищурившись, она посмотрела на Рейеса. В этом взгляде было больше иронии, чем порицания. И в нем была любовь – искренняя, неподдельная любовь. Меня резанула вспышка несвойственной мне ревности. Они знали его лучше, чем я. Может быть, даже лучше, чем я когда-либо его узнаю. Никогда никого в жизни я не ревновала, но, похоже, в последнее время это все, что я чувствую, когда речь заходит о людях в жизни Рейеса.
– Когда ты наконец придешь в себя и разведешься с ним? – спросил он у Бьянки.
Я поникла. Бьянка была великолепна. Как и у ее дочери, у нее были огромные сияющие глаза и длинные черные волосы, густыми волнистыми прядями обнимающие ее плечи.
– Она любит меня, pendejo [17], – сказал ее муж, пожав плечами как ни в чем не бывало. – Хрен его знает за что.
– Я выйду за тебя, дядя Рейес.
Рейес снова рассмеялся и ласково улыбнулся девочке:
– Тогда я буду самым везучим на свете.
Эшли прыгнула ему на руки, и Бьянка в ужасе вскрикнула:
– Детка, нет!
Подмигнув Бьянке, Рейес дал ей понять, что все хорошо, и осторожно, чтобы не запачкать кровью, обнял девочку. Мне показалось, он лелеет этот момент, как будто долго-долго ждал, когда сможет ее обнять. Глаза Бьянки наполнились слезами, она наклонилась и поцеловала его в щеку. Он протянул руку и теперь обнимал их обеих.
Отвернувшись, я увидела Амадора, который стоял неподалеку. Он улыбался и смотрел на происходящее, испытывая чистую радость. Я поняла, что вмешиваюсь в долгожданное воссоединение близких. Меня не должно быть здесь. По тысяче причин.
Рейес посмотрел вниз на малыша, стоявшего возле матери, и улыбнулся:
– Ну привет, мистер Санчес.
– Привет, – робко отозвался мальчик, и на его щеках едва обозначились ямочки. – Ты теперь будешь жить с нами?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});