— Дурачок, что ты понимаешь о народе?
Он бросил быстрый взгляд в сторону двери и повернулся ко мне вполоборота.
— Вот, давайте поговорим, о том, что я не понимаю. Не для протокола. Нас никто не слышит. Мне выделили всего один час.
По-моему, мне удалось затронуть нужную струну, теперь нужно было вести беседу так, чтобы его не спугнуть и не закрыть.
— Я знаю, что вы, работая в Горисполкоме многое сделали для города и жителей. И все же… — мимика на его лице подствказывла, что он нарцис и любит лесть, — чего вам не хватало. Я же всю вашу схему разгадал один, без посторонней помощи.
— Что ты разгадал? Что ты вообще можешь разгадать несмышленыш?
Его тон был вызывающий и высокомерный.
— Давайте, поиграем в одну игру. Вы поймете, что я знаю немного больше, чем может показаться на первый взгляд.
Он хмуро посмотрел на меня, но не ответил отказом.
— Я буду называть все ошибки партии и правительства на сегодняшний день. А вы просто слушайте. Если, что-то вам не понравиться или вы с чем-то будете не согласны, вы говорите.
— Есть сигареты?
Я достал заранее заготовленную пачку и протянул ее Солдатенко.
— Только не говори, что нет спичек.
— Вот о спичках не подумал, но чуть позже постараюсь раздобыть для вас.
— Начнем?
— Валяй. Мне торопиться некуда, доторопился уже.
— Одним из самых главных минусов советской экономики является дефицит.
— Кому минус, а кому плюс.
— Вы про работников торговли?
— Нет, про производства
— Это как? Поясните, пожалуйста.
— Во-первых, нет перепроизводства, как у капиталистов. Во-вторых дефицитные товары тут же включаются в план производства на следующую пятилетку. Не было бы дефицита, Госплан не чесал бы репу.
— Качество. Много брака. Минус?
— Тут не поспоришь, но и с этим можно бороться. У нас что хорошо умеют делать?
— Детей?
— Это тоже, — он немного оттаял, — но я имею в виду танки и пушки. А там отлили башню, на пару миллиметров шире никак на его ходовые свойства не влияет. Вот когда машины делаем типа «Москвича», там каждый миллиметр важен. А инженеры то одну практику проходили, на тракторном заводе. В лучшем случае на ЗИЛе. Там все кувалдой чинят. Вот тебе и качество.
— Но ведь мы же делаем наручные часы, не уступающие по качеству заграничным? Весь мир признает. Там же точность вон какая, шестеренки, болтики. Не в инженерах дело? Почему часы можем, танки можем, а авто нет?
— Ну вот ты и ответил на свой вопрос. Если бы к автомобильной промышленности подходили бы, как к производству часов, то были бы у нас лучшие в мире машины. А мы к ним, как к танкам подходим. План. Давай, давай.
— Хорошо, план. Плановая социалистическая экономика — минус?
— Минус. Но не везде. Смотря про какую отрасль говорим. Когда мы завод, атомную станцию или стадион строим, то куда же без плана?
— Согласен.
— А если к примеру говорим про обувь, то тут мода каждый год может меняться. Люди хотят красиво одеваться. А госплан на три пятилетки, как зарядит ботинки «прощай молодость». Их никто и не покупает. А хорошую обувь сметают, как горячие пирожки. Тут быстро нужно модели вводить, каждые полгода и сразу в массовое производство. Пока посчитают, пока технологию разработают, пока запустят в производство десять лет может пройти. Вообще этот Госплан я бы разогнал к чертовой матери.
— А что взамен?
— Я бы заводы и фабрики легкой промышленности, предприятия сельского хозяйства прикрепил бы к оптовым базам без госплана. Базы напрямую бы заказы посылали на производство
— Нельзя напрямую.
— Почему?
— Как же тогда считать сколько товара завод произвел, сколько ушло в брак, а сколько свистнули? Госплан не только товары, но и сырье и ресурсы считает необходимые. Они ВВП считать не смогут. Вы же понимаете?
Солдатенко махнул несвободной рукой. В порыве разговора он забыл, что прикован наручниками
— Они и сейчас считать не могут. Фикция это всё.
— Как это не могут?
— А вот так. Ты знаешь как при Сталине считали?
— Нет, как?
— При Сталине В первую очередь производство считали не через денежное выражение, а при помощи физических показателей штуки, литры, килограммы, метры — это два основных принципа сталинской модели экономики, которая позволила провести индустриализацию и победить в войне. По тринадцать процентов в год росли, вторыми в мире стали.
— Ого, а вы Сталинист, а с виду не скажешь.
Солдатенко зло зыркнул на меня глазами.
— Много ты знаешь. Сталинист. Я не сталинист, а правду говорю. Экономика в четырнадцать раз выросла с двадцать девятого по пятьдесят пятый год.
— Так говорят, за счет труда заключенных. Полстраны сидело, полстраны охраняло.
— Чушь. Сколько сидело? Один процент населения? А росли на тринадцать процентов
— Ну еще пленные немцы были.
— Ты возьми посчитай. Их было два миллиона. Ну три. Все равно не сходится. Эти три миллиона не заменят, тех кого выкосила война. Не дали бы они столько роста. Да и росли мы не толко после войны, но и до, когда никаких немцев не было. В деньгах начали цифрами играть, тут припишут больше, там уменьшат.
— Ну ладно. Кумовство, протекция при приеме на работе. Минус?
— Минус, но лучше работать с тем, кому доверяешь.
— Уравниловка. Работаешь хорошо зарплата сто двадцать, работаешь плохо зарплата тоже сто двадцать. Минус?
— Брехня. Хочешь бабки зарабатывать тебе путь в море, или иди фрезеровщиком на завод. Хочешь большие зарабатывать иди в шахтеры или на БАМ, на Севера там до полутора тысяч зарплата.
Мне было трудно не задать вопрос почему он сам не пошел в шахтеры, а предпочел создать свою бизнес-империю. Но я переборол свое желание.
— А вот про руководящую роль партии можно спросить?
— Почему же нельзя, спрашивай. Я тебе, как коммунист отвечу.
Странное двойственное ощущение оставлял этот ответ. Солдатенко сидел в тюрьме за воровство, превышение полномочий, мошенничество и еще тучу обвинений и продолжал считать себя коммунистом. Или это была искусно на одетая социальная маска?
— Что это такое? Вам нравится, что у нас одна партия? Это минус?
— Это плюс! Людям не нужно заниматься политикой. Это сложно. Этим должны заниматься хорошо подготовленные специалисты. А граждане могут жить спокойно, работать, растить детей. Ты пойми СССР это не просто государство. Его называют империей. Но это не империя и не государство. СССР — сверхгосударство. Он вобрал в себя все наши республики и объединяет и ведет полмира в будущее. Если у нас будет две партии, то каждая партия будет тянут в свою сторону. В итоге полмира разорвется.
— А если подготовленные специалисты поведут не туда?
— Что значит не туда?
— Не в будущее, а назад. Или на месте заставят стоять.
— Такого не может быть.
— Если у руля партии окажется слабый, нечестный, неумный человек?
— Ну это чушь.
— История полна примеров.
— Ну, кто, например?
Я не мог приводить в пример Горбачева, до сих пор я не сумел простить ему предательства, скудоумия и слабости
— Керенский, например.
— Нууу, — затянул Солдатенко, — это когда было. Сейчас не так. Оставим партии буржуям. Пусть лейбористы с консерваторами бьют друг другу морды. Одни льют и борются, вторые консервы выпускают.
— Выезд за границу? Закрыты границы для наших туристов. Это минус?
— Ну, что тут говорить. Бывал я за границей. В Париже, в Амстердаме, в Мюнхене.
— И как вам?
— Честно сказать с жиру они там бесятся. Идешь по улицам зло берет. Все у них там распрекрасно. И красиво. А у нас, — он махнул рукой, — сам знаешь. Курить хочется.
— Что? Неужто лучше нас живут?
— Лучше. Некоторые гады, ой как лучше.
— Ну и хрен с ними. Нашим почему не дают ездить в капстраны, если ты не спортсмен или бюрократ?
— Понимаешь в чем дело. Отстаем мы пока.
Он помолчал обдумывая то, что собирался сказать.