Итак, Николай I скончался 18 февраля (2 марта) 1855 года. До этого он пять дней болел, но потом немного окреп и выехал в Михайловский манеж на смотр войск. Возвратившись, он почувствовал себя плохо: возобновились кашель и одышка. Но на следующий день император опять поехал в Манеж для смотра батальонов Преображенского и Семеновского полков.
11 февраля он уже не мог встать с постели.
12 февраля Николай I получил телеграмму о поражении русских войск под Евпаторией.
15 февраля: «Его Величество провел ночь на 15-е февраля немного лучше, хотя вчера волнение было. Пульс сегодня удовлетворителен. Кашель: извержение мокроты не сильное».
16 февраля: «После лихорадочного движения, сопровождаемого ревматической болью под правым плечом, Его Величество в эту ночь спал, но не так спокойно. Голова не болит, извержение мокроты свободно, лихорадки нет».
НЕМНОГО ЦИФР
Под Евпаторией 5 (17) февраля 1855 года было убито 168 русских солдат и офицеров, ранено 583 человека (в том числе один генерал) и еще 18 человек пропало без вести.
По-видимому, Николай I переживал психологический кризис, и физическое недомогание дополнило некий душевный надлом. Принято считать, что известие о поражении под Евпаторией нанесло императору решающий психологический удар.
«Сколько жизней пожертвовано даром», – эти слова он повторял в последние дни своей жизни много раз.
В ночь с 17 на 18 февраля Николаю Павловичу стало заметно хуже. У него начался паралич.
Что его вызвало?
Это так и остается тайной.
Если предположить, что он все же покончил с собой, то кто конкретно дал ему яд?
Известно, что у постели больного поочередно находились два лейб-медика: Мартин Мандт и Филипп Карелль.
В мемуарной и исторической литературе обычно указывают на доктора Мандта. Но, например, полковник И.Ф.Савицкий, адъютант царевича Александра, утверждает:
«Немец Мандт – гомеопат, любимый царем лейб-медик, которого народная молва обвинила в гибели (отравлении) императора, вынужденный спасаться бегством за границу, так мне поведал о последних минутах великого повелителя: «После получения депеши о поражении под Евпаторией вызвал меня к себе Николай I и заявил: «Был ты мне всегда преданным, и потому хочу с тобою говорить доверительно – ход войны раскрыл ошибочность всей моей внешней политики, но я не имею ни сил, ни желания измениться и пойти иной дорогой, это противоречило бы моим убеждениям. Пусть мой сын после моей смерти совершит этот поворот. Я не в состоянии и должен сойти со сцены, с тем и вызвал тебя, чтоб попросить помочь мне. Дай мне яд, который бы позволил расстаться с жизнью без лишних страданий, достаточно быстро, но не внезапно (чтобы не вызвать кривотолков)».
Однако, согласно воспоминаниям Савицкого, Мандт отказался дать императору яд. Но в ту же ночь император скончался. И уже к утру началось быстрое разложение тела, а на лице усопшего выступили желтые, синие и фиолетовые пятна. Наследник престола Александр ужаснулся, увидев отца таким обезображенным, и вызвал двух медиков: Н.Ф.Здекауэра и И.И.Мяновского – профессоров медико-хирургической академии. Он приказал им любыми средствами убрать «все признаки отравления, чтобы в надлежащем виде выставить через четыре дня тело для всеобщего прощания согласно традиции и протоколу».
Сторонники версии отравления уверяют, что два вызванных профессора, чтобы скрыть подлинную причину смерти, буквально перекрасили лицо покойного и надлежащим образом обработали его. Но якобы использованный ими новый способ бальзамирования тела не был еще хорошо отработан, и он не предотвратил быстрое разложение тела. Но при этом как-то забывается, что Здекауэр и Мяновский были терапевтами и бальзамированием вообще никогда не занимались.
Утверждается также, что последней волей Николая I был запрет на вскрытие его тела: якобы он опасался, что вскрытие откроет тайну его смерти, которую отчаявшийся император хотел унести с собой в могилу.
Но и это не совсем верно.
Последнее духовное завещание Николай Павлович написал 4 мая 1844 года. И в этом документе нет упоминания о том, согласно какому ритуалу его предавать земле в случае кончины. Однако еще в 1828 году, во время похорон матери, императрицы Марии Федоровны, он публично заявил, что при его погребении церемониал должен быть максимально упрощен.
В.Л.Пайков в связи с этим пишет: «Когда Николай I скончался, «упрощенный церемониал» похорон был истолкован как стремление поскорее скрыть в могиле тело покойного, а с ним и тайну его «загадочной» смерти. А ведь речь шла всего лишь о стремлении Николая I сэкономить на своих похоронах государственные средства».
Что же касается быстрого разложения тела покойного, то оно могло быть связано с тем, что специальных холодильных камер тогда не существовало. А вот температура воздуха в Санкт-Петербурге в тот день резко поднялась с -20 °C до +2 °C. Плюс, как отмечала фрейлина двора А.Ф.Тютчева, «прощание с императором происходило в небольшом помещении, где скапливалось много народа, желавшего проститься с царем, и стояла жара почти нестерпимая».
* * *
И еще два немаловажных момента.
Во-первых, Николай I был глубоко верующим человеком, заботившимся о посмертной судьбе своей души. Его дочь, Ольга Николаевна, говорила: «Он был слишком верующим, чтобы предаваться унынию». И уж тем более он едва ли допускал даже мысль о самоубийстве.
А вот свидетельство флигель-адъютанта императора В.И.Дена: «Кто знал близко Николая Павловича, не мог не оценить глубоко религиозного чувства, которое его отличало и которое, конечно, помогло бы ему с христианским смирением перенести все удары судьбы, как бы тяжки, как бы чувствительны для его самолюбия они ни были».
Любой христианин знает, что самовольный уход из жизни – это тяжелейший проступок, смертный грех, превосходящий даже убийство. Самоубийство – это единственный из самых страшных грехов, в котором нельзя раскаяться. Так что 58-летний император явно не осмелился бы через это переступить, бросив вызов самому Богу и отказавшись признать Его начальником человеческой жизни.
Во-вторых, говоря о смерти Николая I, нельзя забывать и еще об одном обстоятельстве. Император стоял на пороге старости – в июле 1855 года ему должно было исполниться 59 лет. Конечно, по нынешним временам это немного. Говорю это со знанием дела, ибо мне самому как раз столько и есть. Но вот в сравнении с другими «павловичами» Николай был чуть ли не долгожителем. Для сравнения: его старший брат Александр I умер в возрасте 47 лет, Константин Павлович – в 52 года, Михаил Павлович – в 51 год, Екатерина Павловна – в 30 лет и т. д.
Николай I был погребен в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга.
Александра Федоровна, его супруга, скончалась 20 октября (1 ноября) 1860 года в Царском Селе, и она также была похоронена в Петропавловском соборе.
Историк Е.В.Тарле отмечает:
«Для врагов николаевского режима это предполагаемое самоубийство было как бы символом полного провала всей системы беспощадного гнета, олицетворением которой являлся царь, и им хотелось верить, что в ночные часы с 17 на 18 февраля, оставшись наедине с Мандтом, виновник, создавший эту систему и приведший Россию к военной катастрофе, осознал свои исторические преступления и произнес над собой и своим режимом смертный приговор. Широкие массы в слухах о самоубийстве черпали доказательства близящегося развала строя, еще так недавно казавшегося несокрушимым».
Символ провала…Осознал…Произнес над собой приговор…Все это, возможно, и так.
Но от осознания до конкретного шага – пропасть. Как говорится, «бывает, что не хочется жить, но это вовсе не значит, что хочется не жить». А раз так, то все же нельзя не согласиться с историком П.А.Зайончковским, который делает следующий вывод: «События в Севастополе отрезвили его. Однако слухи о самоубийстве царя лишены всяких оснований».
Глава 21
Крымская война и ее закулисные интриги
Приоритеты во внешней политике России обозначились сразу же после восшествия Николая I на престол: после Отечественной войны 1812 года и военных действий 1813–1815 гг. в Европе центр тяжести внешнеполитических усилий перенесся с Запада на Восток. Там Оттоманская империя (так тогда называлась Турция) уже давно клонилась к упадку, и давнишняя мечта России об установлении контроля над Босфором и Дарданеллами выглядела близкой к осуществлению.
Принимая в начале 1826 года французского посла, Николай I прямо заявил:
– Брат мой завещал мне крайне важные дела, и самое важное из всех – восточное дело.
Однако, несмотря на то что в продвижении России на Восток в период правления Николая I и был достигнут большой прогресс, полностью реализовать свои планы ему так и не удалось. И дело тут в том, что в этом России противостоял мощный соперник – Великобритания. Подчинив Индию, она хотела продолжать распространение своего влияния и дальше, ведя активную политику на Ближнем Востоке и на Кавказе.